Страница 23 из 23
Тот, что был в костюме, тяжело задышал, отвернулся и надув губы махнул рукой. Было видно, что он обиделся на собеседника. Но мужик в кожанке пожал плечами и равнодушно, с некой издевкой в голосе сказал:
– Впрочем, как хочешь. Можешь обратиться к другому. За такие деньги тебе уберут не только поэта, но и всю его семью, а также всю редакцию издательства…
Тип в костюме, вновь подскочил со скамейки, махнув рукой, зашипел в лицо собеседника:
– Ну, хорошо! Хорошо! Я скажу, если тебе после этого будет легче работать?! В общем, он спутался с Викой! С дочерью! Запудрил девчонки мозги. Та влюбилась в этого балабола без памяти. Мечтает замуж за него. В общем, совсем с ума Вика сошла. Я ей говорю надо в университет на учебу. Бизнесом своим заниматься, а она и слушать не хочет! Говорит без этого поэта никуда! В общем, он мне, как гвоздь в заднице! Прошу тебя реши мою проблему!
Мужик в кожанке насупился. Внимательно посмотрел в глаза собеседника, покачав головой, отвернулся. Он медленно достал из кармана пачку сигарет и закурил. Тот, что в пиджаке его не торопил.
Ждал.
Наконец мужик в кожанке бросил окурок на асфальт, раздавил его кончиком ботинка, затем подняв «бычок» и положил в карман.
– Привычка, извини… да! Дела. Такого я не ожидал! Вика… девочка… Какая она сейчас? Уже, наверное, совсем взрослая! – мужик в кожанке покосился на соседа. – Красавица, небось? Влюбилась, говоришь. Ну, так это хорошо! Что ты загрузился-то? Я не знаю, тебе бы радоваться надо! А ты! Поэт! Убрать! Да плюнул бы, раз дочь так хочет, дал благословение! Пусть поженились бы! Внука тебе бы родили! Жили бы счастливо! А ты! Убрать. Убрать дело не хитрое…
Собеседник не ответил. Он вновь медленно сел на скамейку и расслабив галстук, посмотрел на небо. Они так и сидели молча, словно не зная, что сказать. Словно и слова то все были сказаны, и пора уходить, а так не хочется. Но неожиданно мужчина в костюме встрепенулся, и зло посмотрев на соседа, процедил сквозь зубы:
– Я себя не узнаю сейчас! Я контроль теряю!
Мужик в кожанке пожал плечами. Собеседник метнул на него недобрый взгляд и монотонным, почти металлическим тембром в голосе, заговорил:
– И ты туда?! Твое мнение никто не спрашивает. Я тебе хорошие деньги плачу. Тебе-то какая разница?! Влюбилась?! Замуж?! Розовые слезы мне эти не к чему! На черта, мне эти сопли и слюни?! Не для того я старался вон из кожи лез, пробивался наверх?! Деньги зарабатывал? Что бы раз и моя дочь, за какого-то поэта замуж вышла! И детей от него рожать! Все насмарку?! Нет! Ни фига! В общем, мне нужно, что бы ты его убрал.
Мужчине в кожанке разговор надоел. Он откинулся на спинку и закрыл глаза. Махнув рукой, ответил с неохотой:
– Как Вика это переживет? Ты о ней-то подумал? Она ведь если, что-то заподозрит или узнает, так она тебя возненавидит. И тогда добиться ее прощения тебя будет не просто. Характер то у нее будь здоров, помесь твоего и ее матери покойной. Та, тоже кремень была. Так, что тебе еще подумать хорошенько надо.
Но слова на собеседника не подействовали. Он даже не задумался, ответил быстро и без запинки:
– Да думал я обо всем! Думал! И не один день! Понимаю я все. Поэтому и прошу тебя, все сделать так, чтобы он просто исчез. Канул. Нет его. Вроде как пропал без вести. Тем более, я ему кое-какое предложение сделал. Он вскоре в Париж уезжает. Так вот все надо сделать так, что вроде как уехал и пропал. Тогда Вика на меня не обозлится.
– Да, ты мастер интриг. Это у тебя жилка есть. Ловчее никто придумать не мог. И все же мне жаль Вику. Страдать девчонка будет. Да и поэт этот, неужели он дурак такой? Может тебе с ним поговорить?
– Да говорил я уже с ним! Говорил!
– Ну и что?
– Он вроде бы согласен отстать. Он согласен уехать в Париж. И деньги взять готов.
– Ну, так в чем дело?
– Да не верю я ему! Не верю! Это же поэт! Человек творческий, сегодня одно говорит, а завтра его другая вошь укусит! И возьмет, и поменяет решение! Вот поэтому и хочу подстраховаться! – вновь разозлился тот, чтобы в пиджаке.
– Э-э-э! Это плохо! Плохо это! Людям нужно верить! Людям нужно доверять, иначе некуда. Вот, например, мне же ты доверяешь? А почему? Потому, что веришь! Так, что зря ты. Может он человек слова? Ты же его плохо знаешь?
– Что? Людям нужно верить? Да если бы я людям верил, добился бы я всего, что сейчас имею? Нет! Если бы я людям верил, был я сейчас живой? Нет! О чем ты говоришь? Доверять! Кому? Да эти люди тебя и съедят!
– Ой! У каждого своя правда есть. И жизнь такая штука, что не дай Бог! Она ведь не предсказуема. Вот говоришь, ты добился всего, а кому нужно будет, все твое добро, если Вика возьмет и не пойдет по твоим стопам? Ну не захочет она быть такой как ты? И империя ей твоя вдруг не понадобится?
В этот момент мимо скамейки по аллеи прошла длинноногая девица. Она старательно выписывала бедрами и стучала длинными каблучками по асфальту. Оба мужчины неравнодушно проводили ею взглядами. Оценивая прелести фигуры, оба тяжело вздохнули и покосились друг на друга. Тот, что в пиджаке ухмыльнулся и продолжил:
– Вот, как ты заговорил?! Ты посмотри! Прямо словно проповедь читаешь! А может быть тебе в священники податься? А? Будешь людей на путь истинный наставлять! Учить правильно, поступать! А? Исповедовать?
– Семья же у меня. Кормить надо. Поэтому отпала эта тема. Хотя я в последнее время очень часто в церковь хожу.
– Скажите, пожалуйста! Батюшка! А, что ты своей пастве бы говорил про не убий? Какая там она, пятая, шестая заповедь? А? В церковь он ходит! Может ты еще свечки за упокой души убиенных, ставишь?
Мужик в кожанке дернулся. Глаза сверкнули ненавистью. Кулаки сжаты, на скулах заиграли желваки:
– Не зарывайся! Не надо! Про Бога. Не надо! Бога не трогай. Эта тема закрыта. И это мое личное дело, ходить в церковь или нет?!
– Слушай, заткнись! Я смотрю, ты совсем в религию подался, – гневно резанул тот, что в пиджаке. – Опасным становишься. Может, ты еще, на исповеди батюшке про заказы мои говорить будешь? А? Может, мне теперь тебя бояться?
– Нет, не бойся. Это твоя тайна и я не вправе о ней никому говорить. Это твой грех. Я молчать буду. Только вот про боязнь, тебе себя самого бояться надо. Подумать и поразмыслить. А я, видит Бог, все сделал, чтобы тебя отговорить. Но видно не судьба, – тяжело вздохнул мужик в кожанке.
– Ладно! Вижу, разговор слишком далеко зашел. Мы с тобой не на телевизионном ток-шоу. Короче. Берешься?
– Я от слов своих никогда не отказывался. И никогда не отступал и никого не предавал и не кидал. Поэтому я сюда и пришел.
– Ну вот, это другое дело! Узнаю «Сережу меткого»! – довольно воскликнул тот, что в пиджаке. – Сразу бы так! А то развел тут сопли про жалость и правильность воспитания! Раз уж я решил поэта в тираж, значит, так оно и должно быть. Поверь, я не горячий какой кавказец, который впопыхах, готов кучу народа не за что, замочить, нет! Я долго думал. И решение это родилось в муках. Но ты меня знаешь, коль я решил, назад не отступлю. Вот тебе задаток! – он протянул темно-синий конверт из плотной бумаги. – О сроках мы с тобой решили. Но работать надо уже сейчас. Он очень скоро в Париж засобирается. Поэтому, скорее всего, это надо будет сделать в ближайшие дни. И еще, я не сказал, почему я пятьдесят плачу, так дорого. Потому, что тут не один заказ. Вернее, заказ на двоих. Еще одного человека надо будет убрать.
Мужик в кожанке покосился на конверт и брезгливо отпихнул руку собеседника:
– А вот это уже не по правилам! Об этом обычно говорить сразу надо! Так мы с тобой никогда не работали. И я, твой заказ не приму…
– Да погоди ты! Погоди! Я все объясню! Деньги-то хорошие это первое. И второе! Это не мне надо будет убрать второго человека. Не мне. Но так надо.
– Что значит не тебе? А кому? Ты, что темнишь?
– Кому, кому? Ему! – раздраженно ответил тот, что в пиджаке.
– Не понял?
– Ну, ему, поэту, объекту твоему.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.