Обыкновенная сказка

—У тебя богатая фантазия. У меня появляется желание забыть о воспитании и свидетелях. Врубаешься?

—Ты не отвечаешь на вопрос!..

—Я не обязана отвечать на твои глупые вопросы. Кто тебе сказал, что ты мне не нравишься? Очень даже нравишься. Что, по мне не видно? Как только ты здесь появился, я вся затрепетала, а мой язык так и сыплет гадостями, чтобы унять бешено стучащее сердце. И так каждый раз! Доволен?

Он неопределенно покачал головой и молча ушел, чему-то улыбаясь. Кажется, я снова сделала что-то не так, потому что я либо сморозила очередную несусветную глупость, которая обернется против меня же, либо в скором времени после моих слов меня ждет 'сюрприз' от Глеба - и я сомневаюсь, что буду после этого так уж счастлива.

Разве я говорила, что день начинался прекрасно? Все, совершенно все сегодня было ужасно отвратительно!

* * *

После проведенного мероприятия я быстро смылась домой. По дороге я очень долго (а главное - качественно) ругала себя за такую глупость, как придумывание конкурсов. Заодно я поклялась себе, что больше никогда не буду организовывать подобного рода мероприятия. А еще я потребую от руководства неприкосновенности ведущих!

Если бы я знала, на что способен мой прелестный одноклассник, я непременно обходилась бы с ним помягче. Но, когда на самом первом (и, как оказалось, действительно на самом безобидном конкурсе), Глеб своим нечаянным словом изменил весь ход мероприятия... я поняла, что моя жизнь неоднократно усложнилась.

Пономарев решил, что мы - ведущие - выбрали слишком легкую позицию! Просто придумали какие-то веселые конкурсы с подковыркой (как же без нее!), все знаем, тихонечко себе подхихикиваем, и участия в этом балагане не принимаем. А это совершенно неправильно! Будет гораздо честнее, если хотя бы один из ведущих тоже будет участвовать в конкурсах.

Так и начался этот адский праздник. Сначала я была просто на всех злая, потом решила и сама получать удовольствие. Получалось из рук вон плохо... любой конкурс в парах я проводила с Глебом (конечно же, не по собственному желанию, а по странному стечению обстоятельств). А это было не развлечение... это была война! Первый конкурс был достаточно безобидным, скажем так, для разогрева - простой танец, за который я получила шоколадку. Легко и прибыльно.

Но по сценарию были два конкурса, в которых я никак не хотела участвовать... но мне не давали права выбора! Это было самое настоящее ущемление моих прав.

Конкурс 'чтоб он лопнул' впечатлял. Пары должны были танцевать с зажатым между их телами воздушным шариком, при этом, не помогая себе руками и не лопая шар. Как только музыка кончится, партнеры - по-прежнему без помощи рук - должны лопнуть шарик. Благодаря моему партнеру по танцам, нам безупречно удалось это 'лопательное движение'. Кстати, Глебушке очень понравилось, что я, не рассчитав скорость лопания воздушного шара, угодила в его горячие объятия. Ему понравилось, мне нет. Парадокс.

Следующий конкурс 'Поцелуй и укуси' проходил примерно так: назови то, что тебе больше всего нравится во втором человеке, и то, что тебе больше всего не нравится. Первое нужно поцеловать, второе - укусить.

Я к этому была готова. Поэтому назвала первое, что пришло в голову. Мне нравятся его щеки (аргументировала тем, что они у него такие пухленькие - сама от себя была в шоке), и не нравятся его уши (так неприятно топорщатся - хотя там были уши, как уши). Но радость от того, что я укушу этого парня за ухо, не имела границ.

Тем временем, остальные три девушки назвали все, что им нравилось и не нравилось, настала очередь парней. Они, внимательно выслушав партнерш, глубоко призадумались - что же им нравится? Не сказать же в открытую: грудь и попа. Тут нужно проявить себя с лучшей стороны. Называли все подряд: красивые глаза, чумовая прическа, губы (сочувствую тому пареньку, ему же придется целоваться!).

А Глеб... он извращенец. Федя стоял с папочкой в руках, его правый глаз дергался, и он судорожно думал - что же делать? Я шокировано смотрела на партнера, то есть на придурка-Пономарева, и молила господа о том, чтобы ему не разрешили так издеваться надо мной.

Глебка переплюнул всех парней. Он забил на все существующие нормы приличия и сказал прямо, что у меня красивая грудь (я как-то странно опустила взгляд вниз, на бесформенное синие платье, в котором и намека на красоту моей груди не было), а не нравятся ему мои губы (хорошо хоть не язык!). С ужасом переводя взгляд с Феди на Глеба, и обратно, я понимала, что жизнь штука совершенно несправедливая!

Вот поэтому спустя час я шла домой в самых смешанных чувствах, по-прежнему недоверчиво глядя на свою 'красивую грудь', радуясь, что она у меня плотно прикрыта 'некрасивым' платьем, и попутно злобно прижимала ладонь к губам. Больно ведь, черт возьми!

Смущенная краска со щек никак не желала сходить. Вот и мама, после моего прихода, долго изучала красное, как рак, лицо, а потом спросила прямо - что же там такого интересного в школе произошло.

Рассказывать о таком позоре? К тому же, я точно знаю, что мамуля только рассмеется, а потом, кстати, добавит, что эти беззаботные детские годы я еще с улыбкой буду вспоминать! Ага, раз сто вспомню! Такой позор-то забыть трудновато будет.

Свалив все на собачий холод, я сбежала в комнату и сделала вид, что уснула. Мама заглядывала ко мне в комнату, зачем-то походила по ней, потом задернула занавески и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. А я не спала. Я мысленно придумывала различные способы убийства своего одноклассника. Причем сначала я просто готова была пристрелить парня, но позже я посчитала, что для Пономарева это слишком легкая смерть. Он должен мучиться...

После того, как я немного остыла и пришла в себя, следующим пунктом для обдумывания стала злосчастная валентинка. Я рассматривала ее под разными углами при разном освещении (наверное, возомнив себя великим Шерлоком Холмсом). На что я надеялась? Что после этого занятия у меня появится хоть какое-то предположение? В голове была полная пустота. Я даже примерно не смогла сообразить, кем может быть этот парень (если это все-таки не шутка). И почерк, к сожалению, тоже был совершенно незнаком. Не ходить же мне теперь по всей школе, спрашивая у каждого встречного 'мил человек, не знаешь, чей это почерк?'.

Остаток вечера я думала над тем, как отомстить Глебу. Сначала все было очень плохо, никаких реальных мыслей в голове не возникало. Но потом...

—Алло, Ингуш? Приветик. Мне нужна твоя помощь!..

Утро оказалось для меня на удивление добрым. Прекрасный день, солнышко за окном, чистое голубое небо. Прекрасное начало дня.

Наказать Глеба я решила по крупному. Поэтому я не ограничилась одним наказанием, а придумала сразу парочку, чтобы надолго запомнилось. Самое безобидное из перечня моей задумки - мелкие пакости в школе. Представилось пару возможностей подложить жвачку на стул, заменила все чернила в ручках на красные (вообще-то хотела на розовые, но таких чернил в продаже не было), потом спрятала в его же сумке его телефон, который парень непредусмотрительно оставил на столе. Сначала Глеб без удивления осматривал свою сумку, подозрительно посматривая на веселящуюся меня, потом уже открыто начал требовать телефон, уверенный в моей причастности... а я только смеялась. Потом меня что-то дернуло: я встала, раскинула руки в сторону и сказала: 'Если так уверен, что твой телефон у меня, ищи'. Вообще-то я ожидала, что Пономарев перестанет ко мне цепляться, но, кажется, возможность снова пощупать меня доставила ему огромное удовольствие. Кто-то очень сообразительный вовремя подсказал позвонить на мобильный, чтобы узнать, где тот спрятан. Я очень хотела крикнуть 'аллилуйя', но решила не выдавать себя. Зато Инга ржала надо мной, как самый настоящий конь.

Это была первая стадия моей мести - раздражение. Я просто хотела немного обозлить этого птеродактиля на себя, и мне это удалось. Я действительно стала раздражать Глеба, так, что теперь он просто сторонился меня. Это было большим плюсом. Наконец-то, мне стало спокойнее жить! Но, тем не менее, попыток извиниться за злосчастный праздник влюбленных не предпринимал. А зря!