Страница 19 из 24
Закат разостлал над водой разноцветные ленты,
их яркий атлас размотал на прибрежном ветру,
ты куришь, сощурившись вдаль - вот в такие моменты
зачем-то приходит вдруг мысль: я однажды умру,
умру, может быть, не изведав чего-то такого,
о чём и подумать как будто бы прыгнуть со скал...
И всё-таки странно: как крепко нас держат оковы
различных условностей. С мягкого тела песка
ты встанешь, пойдёшь безмятежно по кромке прибоя,
следы оставляя, где влажный песок чуть темней –
ты любишь весь мир - он исполнит желанье любое –
и ни к чему в этот миг вспоминать обо мне...
2013
МОРЕ ПРОСТИТ
Солнце падает в море как будто в ладонь лепесток
огнерозы. Прибрежные камни как ягоды гладки.
С каждым днём поднимается новой печали росток.
Ты глядишь на закат, а у глаз собираются складки.
Катят к зрелости годы, и то, что ещё впереди,
стало меньше того, что уже за спиною осталось...
Молодые на пляже целуются, и бередит
это душу. Ты в гору бредёшь, ощущая усталость.
На плечо золотое игриво присел мотылёк.
Мудрость знает свой срок точно так же как сбор урожая,
а любви горизонт - он всегда беспредельно далёк...
(Ты теперь поняла, идеал до сих пор обожая.)
Мотылёк как присел, с той же лёгкостью снова вспорхнёт.
Стала счастьем привычка хорошая. Много не надо.
Ты идёшь, ощущая (как будто ведро винограда
ты несёшь) бытие - уж привычный и радостный гнёт.
...Ну а если приедет (в родные края иностранцем)
на шикарной машине... Не дрогни задетой струной.
Отвернись, чтоб не выдать ни блеском в глазах, ни румянцем,
то, что жизнь без него проходила твоя стороной.
У желаний несбывшихся память остра будто жало.
Ты сожми их покрепче - как гладкие камни в горсти.
Точно бусы покойной. Хранить их - хорошего мало...
Ты однажды их выброси в море.
И море - простит.
2015
СИНИЙ ЛЁД
Острова как мороженое расплавлялись от зноя.
Горизонт таял в дымке. И изредка сквозь облака
выходило глядеть на меня как в окошко резное
белокурое солнце. Вода расправляла шелка,
на песке расстилала волнующе тонкие ткани.
Кружевные оборки прибоя касались ступней.
И глаза темнокожего - точно оливки в стакане
с молоком - первобытную страсть распаляли сильней,
чем его - леденящие синью норвежского фьорда.
Он и в джунгли не ходит без галстука и пиджака,
говорит по-английски так чисто, чеканно и гордо,
если руку мне жмёт, то моя холодеет рука...
Даже солнце, стыдясь, не целует высокие скулы,
хоть и дразнит его белизна белорусского льна.
Ночи душные здесь. Я вчера через силу уснула.
Я тоскую по родине... Или опять влюблена.
В молодого мулата. Под дробную жаркую сальса
тянут крепкие мускулы глянцевый тёмный атлас.
Потанцуй, милый мой, для меня. Чтоб скорей забывался
синий лёд этих глаз.
Синий лёд этих северных глаз.
2014
* * *
Здравствуй, море!
Пусть я по другому себе представляла
нашу первую встречу... Но это всегда.
Я присела на краешек старого одеяла
и ко мне иногда подползает, ласкаясь, вода...
Мне не нравится пляж - этот плоский поднос с телами.
Я люблю одинокий берег, где много скал.
Мудро быть благодарным за всё, если верить ламе.
В том, что есть, обнаружится часть того, что искал.
И не все тела загорающих столь красивы,
как хотелось бы. Зазывая, до хрипоты
кричат, разнося по пляжу в корзинках пиво
местные, обгоревшие до черноты.
Здравствуй, море, как есть! Всё равно ведь мои кошмары
и печали со мною, где бы я ни была...
Может, в Индию? Чтоб разомкнулось кольцо сансары,
чтобы выжгло славянские волосы добела?..
Здравствуй, море... Как есть... Я надеюсь, что залатаю
душу здесь как-нибудь - красоте врачевать дано –
и, расставшись с тобой, я на север вернусь золотая,
как сокровище древних пиратов, ушедших на дно...
Анапа, 2015
"Пусть сбудется твоя самая заветная мечта."
Древнекитайское проклятие.
* * *
Когда-нибудь всё будет, не сейчас,
так, чтобы в бездну падать по спирали,
в такси чтоб руки алчно простирали
навстречу мы, неслись вдоль магистрали
огни, сливались в линию, лучась...
Тогда фонарье вылепит лицо
скользящим нежным золотистым бликом,
и я забуду думать о великом,
пока в отеле сумрачном безликом
в бокалах окон тает леденцом