Страница 63 из 166
Важно лишь то, что Эвелин не позволит Расселу разозлиться на её дочь настолько, чтобы отменить свадьбу.
Тем более, когда она подыскали такого чудесного организатора.
Ему просто нужно немного свободного пространства. Одиночества.
Пусть побудет один, а Клео проведёт остаток этого дня дома у матери.
Эвелин подготовила всё для комфорта дочери. В квартире навели совершенный, стерильный порядок.
И сегодня, заходя внутрь уже порядком забытого помещения, Эвелин довольно улыбалась, изучая забытые интерьеры.
Стены с яркими трафаретами, геометрические фигуры, выведенные маслянистой краской на потолке.
Ковры в кубических узорах, хромированные столики, кресла из змеиной кожи, стулья с шёлковой обивкой и светильники из хрома с шелковым абажуром.
Комната, предназначенная для, Клео была более чем скромной. Эвелин предпочитала обходить её стороной, словно змеиный угол.
Зашторенные шторы, пастель с плиссированным покрывалом, голые полы, открывающие леденящий холод паркета.
Это не то место, где можно развлекаться, пригласить друзей и забыться. Эвелин хотела, чтобы здесь Клео думала о своём поведении.
Пусть место, где есть Рассел, покажется ей раем по сравнению с этим голым пространством.
Сбросив туфли в коридоре, дочь направляется прямиком в ванну, бросая пальто в гостиной.
Эвелин раздражённо вздыхает, убирая её пальто в шкаф, дабы очистить диван из телячьей кожи от ненужного хлама.
Зайдя в спальню, Эвелин раскрывает нижний ящик тёмного комода, чьи ручки были выполнены в форме треугольников и достаёт хлопковую сорочку тёмно-серого цвета.
Подхватив кашемировый свитер, женщина относит одежду к двери, ведущей в ванну.
Вернувшись в гостиную, Эвелин открывает сумочку, обнажая секреты женской косметички.
Подхватив несколько ватных шариков, женщина устало стирает краску.
Морщины, что ещё минуту назад казались не такими ужасными, обнажаются, открывая уродства кожи.
У Эвелин было специальное крохотное зеркало в форме тонкого прямоугольника, чтобы не видеть слишком много.
Лучше пусть на неё смотрят опущенные годами веки, наполненные морщинами и тонкие белёсые ресницы, что исчезали без туши.
Только бы не видеть всю картину в целом. Она обомлеет, если заметит, насколько уродливо стало её лицо.
Эвелин никогда не стремилась быть красивой, юной, популярной у противоположного пола, но наступающая на пятки старость пугала.
Она не может вот так просто от всего отказаться. Отдать всё, что есть у неё, как это когда-то сделала мать.
Она ведь была моложе Эвелин, когда отошла от дел.
Уехала с отцом в Майами, потягивала коктейли, играла в бридж и читала любовные романы.
Её любимой одеждой стали брюки хаки, а с лица не сходила спокойная улыбка.
Изрядно полысевший отец тоже выглядел счастливым, словно они только этого и ждали.
Всю свою жизнь вкладывали в журнал лишь ради того, чтобы однажды оказаться в этом крохотном домике, смотреть на бушующий океан и пить лимонад.
Дверь, ведущая в ванну, открывается, Эвелин слышит щелчок и шлепанье босых ног дочери по паркету.
-Я оставила тебе одежду у дверей, - Эвелин закрывает косметичку, пряча её обратно в сумку.
Она вновь возвращается в спальню, оставляет там сумку, снимает платье и, стараясь не думать о складке на животе, переодевается в велюровый спортивный костюм нежно-сиреневого цвета.
Проведя расчёской по волосам, женщина возвращается в гостиную, и, увидев дочь, едва не бьёт себя по лицу за собственную глупость.
Фотографии Джейми.
Даже темнеющий силуэт города за окном не мог создать в этой квартире уютную атмосферу настоящего дома.
Держась за подоконник, Клео сжимает в руке рамку с фотографией Джейми.
Её маленькая умница сидит на балконе, держась за поручень, и посылает в камеру смелую ухмылку.
Такая сильная, интересная, достойная всего, что есть у Эвелин.
Она чувствует, как глаза наполняются слезами.
Обернувшись, Клео прижимает фотографию к груди, одаривая Эвелин грустной улыбкой.
Влажные волосы дочери падают на плечи, покрывая сорочку уродливыми тёмными пятнами.
Она кажется слишком слабой, слишком тонкой, слишком… чужой.
Эвелин не знает эту девушку.
Понятия не имеет, что происходит у неё в голове, когда ей грустно, или весело. Не знает, какая у неё любимая книга, понятия не имеет, что она любит и что ненавидит.
И самое страшное, даже не хочет знать.
Не хочет знать, любит ли Клео Рассела.
Хочет ли она чего-то добиться в жизни, или просто выйти замуж и родить детей.
Она даже не знает, любит ли её дочь детей.
-Красивая фотография, - шепчет Клео, оставляя рамку на подоконнике.
Эвелин не может ответить. Она не знает, что нужно сказать этой незнакомке.
-Я пойду спать, - прижав ладонь к груди, Клео делает шаг в сторону своей комнаты. – Завтра будет важный день, так что… не могу позволить себе не выспаться.
Кивнув, Эвелин ловит судорожный вдох.
-Да, мне тоже нужно выспаться, - она ухмыляется, пытаясь забыть о мысли, что рядом с ней незнакомка. - Завтра я лечу обратно в Сан-Франциско и вернусь в конце недели, для встречи с Брианной.
Кивнув, Клео уходит в свою комнату.
Эвелин подходит к подоконнику, подхватывая фотографию Джейми.
Почему она не её дочь?
Она ведь знает её. Знает её от начала и до конца.
Ей снились сны, где она её мать. Джейми рыдает, ища у неё защиты, и Эвелин разрушает целый мир ради дочки.
Эвелин бы приняла любую её слабость.
Если бы Джейми была её дочкой.
Зайдя в спальню, Эвелин плотно закрывает дверь, включив свет.
Ставит фотографию Джейми на комод и, достав телефон, отправляет девушке сообщение с пожеланиями спокойной ночи.
Ответа приходится ждать почти полчаса и Эвелин не может найти себе место, пока экран телефона не освящается принятым сообщением.
У неё всё хорошо, она помнит о ней, целует и желает спокойной ночи.
А ещё она очень ждёт встречи.
Вытерев слезу рукавом кофты, Эвелин облегчённо выдыхает, выключая свет.
С её девочкой всё в порядке.
Теперь можно отправиться спать.
А проснувшись вновь делать вид, что её дочь Клео.
~***~
Всё просто.
Обычное утро для каждого жителя Нью-Йорка.
Для Роксаны Беррингтон тоже.
Разве что… обычно утром она с чистой душой и мерно бьющимся сердцем шла на работу, а сегодня почему-то не спешила в офис, старательно делая вид, что ужасно занята изучением проезжающих мимо машин.
Холодный ветер, с силой бьёт в лицо уже который раз, отшатнувшись, девушка запускает руки в карманы, ёжась от холода.
Даже тёплый свитер под плащом не помогал. Зима выгоняла её из города за чрезмерно яркую кожу.
-Рокси!
Роксана едва слышно чертыхается, но обернувшись, удостаивает Дани широкой улыбкой.
Махнув ей рукой, девушка спешит по пешеходному переходу, с опаской поглядывая на остановившиеся машины, словно они ждут секунды, когда она замешкается, и резко ударят по газам.
-Что ты здесь делаешь? – поправив перчатки, Дани вытаскивает прядь волос, попавшую в рот.
Как обычно сама приветливость, розовеющие то ли от холода, то ли от вечного состояния лёгкого смущения щёки, полный наивности и внимания взгляд, устремлённый на собеседника и лёгкая улыбка, подчёркивающая плавную линию губ.
Пожав плечами, Роксана напускает на себя самый, что ни на есть равнодушный вид.
-Жду… друга, - почти, правда.
-О, - Дани заговорчески улыбается, подавшись вперёд. – Брендона?
-Что? – заглянув через плечо девушки, Роксана щурится, пытаясь рассмотреть знакомый силуэт в толпе безликих незнакомцев.
-Ты ждёшь Брендона? – вновь повторяет Дани.
-Ну,… а ты что не спешишь на работу? – Роксана ухмыляется девушке.
Нахмурившись, Дани пытается выжать из себя ответную улыбку, но сбитая с толку лишь сыплет поспешными прощаниями и скрывается в центрифуге дверей.