Страница 2 из 166
Клео бьёт себя ладонь по лбу, и как она могла забыть о напутствиях матери в первый рабочий день по рабочему номеру.
-Чёрт, я совсем забыла…
-Клео, - устало вздохнув, подруга понижает голос до едва слышного шепота. – У меня такое ощущение, что всё это тебе не нужно.
-Что? Нет! – Клео отвечает, пожалуй, слишком громко, даже в ухе начинает звенеть.
Вырвав из шкафа, точно изо рта кровожадного монстра, тёмно-синее платье из кружева и тюли, Клео довольно улыбается.
-Я скоро буду.
-На дороге пробки десятибалльной шкалы.
-Я тебе перезвоню, - бросив телефон на постель, Клео поспешно натягивает нижнее бельё, когда на глаза попадаются папки с документами Рассела.
Она застывает на мгновенье, только сейчас понимая, как много его работы в её квартире.
Его папки около постели, на подоконнике, на диване в гостиной, на полке в ванной, на кухне…
Слишком много. Слишком много Рассела, разбросанного цифрами по листкам формата A4.
И когда они сошлись?
Взгляд натыкается на валявшийся, на прикроватном столике календарь, увитый кружевами вчерашнего нижнего белья.
Каждую ночь она высчитывала свой цикл. Это была мания, слишком сильная предосторожность от зачатия.
Или она просто не могла родить ребёнка от такого, как Рассел.
Подойдя ближе, Клео стряхивает бюстгальтер с корки календаря.
Она не была одной из тех женщин, что помнят день знакомства. Число, месяц, время, во что они были одеты.
Рассел всегда носил костюмы. Он не признавал другой одежды, значит, одет был в костюм.
А ей мама привила вкус к дорогой, женственной одежде.
Аккуратные платьица из шёлка, тюли и кружева, тонкие юбки, выразительные топы, элегантные пиджаки.
Значит, на ней было что-то из этого.
А познакомились они, скорее всего на мероприятии. Мама любила водить её на мероприятия.
Коктейли, что нельзя было пить, люди, с большинством из которых нельзя было говорить и море ярких вспышек, усталых взглядов, обречённых речей.
Наверно он поразил её своим красноречием.
Или поразил им её мать.
Устало вздохнув, Клео кладёт календарь обратно на столик, когда голову пронзает мысль, точно вспышка молнии.
Пробки десятибалльной шкалы…
На часах восемь двадцать.
Она не успеет. Не успеет приехать даже к девяти, на летучку.
Бросившись к постели, Клео натягивает платье так быстро, как только может.
Дальше туфли. У неё целый шкаф. Раздвижные секции, сотни крохотных лампочек, похожих на розовые свечи и тысячи блестящих, пахнущих кожей пар обуви.
Клео выбирает ботильоны на танкетке в тон платью, и, схватив сумку, включает мобильный.
Семь вызовов от Роксаны.
Она будет ужасным начальником.
На завтрак нет времени.
Она слишком много времени провела в ванной, а потом слишком долго пыталась вспомнить, когда познакомилась с Расселом.
Подбежав к зеркалу практически во весь рост, Клео пытается распознать своё отражение в цветном стекле.
В ответ на неё взирает лишь бесформенное тёмно-красное пятно.
Распалив утюжок для волос, Клео проводит им по пушистым, длинным прядям. Они едва доходят до плеч, но уже ведут себя крайне непослушно.
Раньше у неё были тёмные, почти каштановые волосы, но однажды мамина знакомая, профессиональный стилист, сказала, что выглядит девочка, как серая мышь.
И даже её зелёные глаза, что называли едва ли не колдовскими, терялись на фоне бесформенной копны волос не ясного цвета.
На следующий день её волосы стали русыми с золотистым отливом.
А ещё через день от мочек ушей и до кончиков, волосы были окрашены в светлый, практически блондинистый оттенок.
Клео не нравилось ощущение сухих волос, но зато мама была довольна. Больше дочь не была похожа на серую мышь.
~***~
-Чёрт, чёрт, чёрт! – Клео бьёт рукой по бедру так сильно, что мышца отдаёт зудящей болью. – Такси встали мёртвым грузом!
-Я тебе говорила, пробки, - Роксана устало вздыхает, её руки с едва слышным стуком бьют по клавишам. – Тебе будет быстрее дойти пешком… или…
-Что? – Клео окидывает обречённым взглядом шоссе, забитое кусками железа, носившими гордое имя «машина».
И почему она не выучилась на права, как только ей исполнилось пятнадцать?
Ах да, мама была против, по её мнению женщина за рулём, это опасно.
-Есть ещё подземка.
Глаза Клео изумлённо округляются, она уже готова рассмеяться на предложение подруги, когда взгляд её натыкается на подземный рот города.
Асфальт уходит из - под ног, и среди кусочков лестниц люди бегут куда-то к центру земли, пытаясь исчезнуть из этого города.
Клео была в метро один раз.
Когда мама хотела показать ей, как плохо живут люди низшего класса. Они падали на усыпанный мозаикой названий станций, пол метрополитена. Закрывали лицо платками, или кепками, прижимали к себе табличку с мольбой о помощи, и ставили у колен крохотную банку, надеясь получить милостыню ценой, хотя бы пяти центов.
Клео не могла видеть их глаза. Полные боли и отчаяния, через них сквозила ненависть.
Ненависть на этот мир, на то, что они будто пресмыкающиеся ползают по земле, отчаянно желая вцепиться в ноги парящих слишком высоко в отличи от них.
Мир метро был грязным, дурно пахнущим и полным лиц, которые она не хотела видеть, речей, которые она не хотела слышать и чувств, которые она не хотела испытывать.
Клео нравилось жить в красивом мире, и слушать сладкие речи дорогих духов.
-О Боже… - судорожно выдыхает Клео, цепляясь за полы своего нового кашемирового пальто, что мама привезла из Италии.
Мягкая ткань, белоснежный оттенок, безукоризненные пуговицы, переливающие перламутром,… как это пальто может спуститься в метрополитен?
-Клео, ты сможешь, осталось меньше двадцати минут, если сейчас пойдёшь, успеешь, - в голосе Роксаны сквозит раздражение.
Она почти каждый день спускается в метро и никогда не жалуется.
Сжав руку в кулак, Клео уверено движется вперёд, слушая, как туфли выстукивают по асфальту.
В руках крохотная сумочка, органайзер разрывается новыми идеями, и между ней и новой работой стоит какой-то метрополитен.
-Ладно, я смогу. Буду в девять.
-Дивно, - Роксана бросает трубку.
Засунув телефон в карман пальто, Клео подходит к вырванному из асфальта куску, украшенному лестницей с железными перилами, покрытыми дорожной пылью.
Мимо пробегает стайка молоденьких девчонок, задорно хихикая, они перепрыгивают через ступеньку, устремляясь вниз.
Схватившись за перила, Клео идёт следом за ними, пытаясь представить себя пятнадцатилетним ребёнком.
Только ничего не выходит, в пятнадцать лет она не спускалась в метро, не хихикала с подругами, и не опаздывала в школу.
Потому что училась в частной школе-интернате, где вставала ровно в семь и, умывшись, завтракала с соседками по комнате, общение с которыми ограничивалось лишь приветствиями.
Минуя лестницу, Клео оказывается в потоке горячего воздуха. Вокруг гул, грохот отъезжающих электричек, громкие голоса, звон денег в кассах, автоматические голоса диспетчеров, сливаясь в одну какофонию безумного шума, превращается в настоящий ураган, разрывая перепонки.
Впереди очередь к кассам, послушно встав в самом конце, Клео старается дышать ртом, честно пытаясь не замечать странной смеси горячих ароматов подземки.
Очередь расходится быстро, люди, словно на автомате что-то говорят кассиру, та отвечает, бренчит мелочь и через секунду они уже минуют последние препятствие между ними и настоящей станцией.
Оказавшись у истёртого временем стекла, Клео морщится, рассматривая огромные царапины, искажающие лицо кассира.
-Можно мне билет в западную сторону, 16 улица.
Сзади раздаётся едва слышный смешок.
Обернувшись, Клео окидывает суровым взглядом мужчину, чьё лицо покрыто- то ли угревой сыпью, то ли смесью грязи и пыли.