Безумно опасна (ЛП)

Две с половиной недели. Чтобы найти ответы, которые он не мог найти в течение пяти месяцев. Дьявол.

— Добрый день, Шериф, — прозвучало теплое контральто из-за стола рядом с ним.

У секретаря мэра, Линетт, есть дочь, которая была приходящей няней для одного из пропавших детей.

— Есть какие-то новости?

Он на минуту прикрыл глаза, а затем пару раз вдохнул через нос и глубоко выдохнул через рот, как его учили на собраниях в группе по преодолению потери. Затем он заставил себя улыбнуться Линетт, несмотря на эмоции, бурлящие в груди.

— Прости, но нет. Мэр и мистер Мэттьюс просто хотели поболтать со мной о том, как я выполняю свою работу, только и всего.

Она сочувствующе на него посмотрела, на ее добром лице было написано беспокойство.

— Знаю, я слышала как они говорили об этом ранее.

Она поморщилась.

— У мистера Мэттьюса такой зычный голос.

Лиам усмехнулся, соглашаясь с этим. Он был на многих встречах с Клайвом Мэттьюсом, и знал, что тот всегда говорит намного громче остальных, кто находится с ним в одном помещении, прямо как "паровой каток" на стероидах. Линетт понизила голос и тихо сказала:

— Вы должны знать, что они уже назначили собеседования с возможными кандидатами на ваш пост.

Она опустила взгляд и уставилась в пол.

— Мне очень жаль, Шериф.

Он вздохнул.

— Мне тоже Линетт. Мне тоже.

Глава 11

Баба подошла к двери. Открыла ее, огляделась, посмотрела на безлюдный зеленый луг, а затем захлопнула дверь и потопала обратно к дивану, чтобы снова плюхнуться на него. Куча оберток от шоколада зашуршала, когда девушка на них села, и она избавилась от них одним раздраженным щелчком пальцев.

Она была в дурном настроении с тех пор, как проснулась от ночного кошмара, а затем, ожидание клиента, который, очевидно, уже не покажется, только ухудшило его. К тому же, то, что она уже три дня не видела этого упрямого, но такого привлекательного шерифа, не помогало. Да, она сказала ему, чтобы он оставил ее в покое, но по какой-то причине, ее ужасно бесило, что он так и сделал. У нее заняло два часа, чтобы приготовить отвар для местной женщины, которая умоляла ее, чтобы она приготовила ей что-то от нервов. И если она скоро не появится, Баба собиралась выпить его сама.

Последние несколько дней она провела, леча людей, живших поблизости, от ожогов третьей степени до бородавок. Очевидно, Берти из забегаловки взяла на себя обязанность распространить слухи о травяных лекарствах Бабы, а когда говорит Берти, люди к ней прислушиваются. Конечно, даже без Берти, пациенты нашли бы к ней путь; они всегда находили. Но, по какой-то причине, Баба прилагала чуть больше усилий, чем обычно, чтоб быть полезной. Это было ненормально (ну по крайней мере для нее), ей даже понравились эти люди. Исключая женщину, которая в данный момент так и не появилась. И отправится в черный список Бабы.

Старинные серебряные карманные часы, которые она вынула из черных джинсов, показывали, что уже начало третьего, а Боб — бог механики, вчера прислал ей сообщение, что мотоцикл будет готов сегодня к часу. Она захлопнула крышку и засунула часы обратно в карман — ну все; больше она ждать не намерена. Время идти забирать своего малыша.

— Я выйду ненадолго, — сказала она Чуду-Юду, который валялся на спине в золотистых лучах солнца, походя больше на кошку, чем на дракона. — Если эта дама все-таки явится забрать заказ, разрешаю тебе ее облаять.

Фу! Она ненавидела, когда люди не делали того, что обещали сделать.

— Идешь охотиться на этого сладенького шерифа? — дразня, спросил Чудо-Юдо, и приоткрыл глаз, чтобы оценить ее наряд.

Похоже, он нашел приемлемыми, то что на ней было: джинсы, вышитая темно-красная блуза крестьянского стиля и массивные байкерские ботинки, так как минуту спустя снова закрыл глаз. Он зевнул, обнажая острые, белые зубы.

— Я заметил, что он давно не показывался. Ты уже успела его отпугнуть?

Баба чуть не зарычала, но это не произвело на него никакого впечатления, так как он все равно не смотрел.

— Что за глупости. Я иду забирать свой мотоцикл; устала ездить на грузовике. Такое ощущение, что тебя замуровали в большой серебристой цистерне. Я скучаю по ощущению ветра на коже.

Чудо-Юдо фыркнул, переворачиваясь на живот и вытаскивая очередную кость из ниоткуда, чтобы с энтузиазмом вгрызться в нее.

— Судя по твоим словам, можно подумать, что ты какое-то существо из Иноземья, которое чувствительно к прикосновению холодного железа, — он осмотрел Эйрстрим. — Конечно ты тогда не смогла бы жить в этой навороченной жестяной банке, ведь так?

Она кинула в него подушкой, которую он испепелил на подлете. Пепел падал как после извержения вулкана. Как будто она учится на своих ошибках.

— Не смей оскорблять мою избушку, черт тебя дери, — сказала она, копаясь в серванте, пытаясь найти заначку из стодолларовых купюр, которую где-то хорошо спрятала, и так давно, что уже не помнит где. Она, конечно, могла бы наколдовать себе еще, но всегда боялась, что деньги просто исчезнут, когда она уйдет, что было обычным делом для Иноземья, а Баба не хотела обманывать мужчину, который так много работал, чтобы починить ее драгоценный мотоцикл.

— Ага! — воскликнула она, извлекая, наконец, скрутку из наличных, которая была в старой расписной матрешке. Набор из вложенных друг в друга русских кукол, что делало из них прекрасный тайник. Конечно, в том случае, если ты помнишь куда и что прячешь. Веселые лица кукол, казалось, дразнили ее, их лукавые улыбки и красные щечки — это было чересчур для ее теперешнего настроения. Баба схватила деньги и ключи и направилась к грузовику, остановилась, чтобы еще раз осмотреть пустое поле и дорогу, на которых не было видно ни шерифа, ни пропавшей клиентки, движущихся в ее направлении. И она быстро направилась в сторону города. Она точно почувствует себя лучше, когда заберет свой мотоцикл. Хотя, чтоб наверняка, возможно, она купит еще шоколада пока будет в городе.

***

Автомастерская "О’Шоннэсси и сын" возвышалась на изгибе крутого поворота на окраине города, где разнообразный ассортимент легковых, грузовых автомобилей и микроавтобусов в различных стадиях неисправности не влиял бы на стоимость недвижимости и не раздражал соседей. Если не считать коллекции транспортных средств, это место выглядело чистым и преуспевающим, с четырьмя открытыми боксами, расположенными в длинном гараже, и с маленьким офисом, пристроенным в самом конце, как бедный родственник.

Баба вывела серебристый грузовик на гравийную площадку перед офисом, возле двери, заблокированной кирпичом, чтобы не дать ей закрыться, и позволить хоть немного проветрить помещение. Температура колебалась вокруг отметки в 32 градуса, и, как рассказали местные, считалась выше нормы, а воздух был такой влажный, что прямо прилипал к коже. Но она и не возражала немного постоять на горячем солнце, впитывая в себя звуки ударов о металл и пронзительный вой болгарки. Сильный запах старого масла, металла вошедшего в землю под давлением, и острая нотка какого-то растворителя, вьющегося из ближнего бокса, напоминающий воздушного элементаля, созданного механиком-алхимиком. (Элементаль, иногда стихиаль или дух стихии — в средневековой натурфилософии, оккультизме и алхимии мифическое существо (обычно дух, ангел), соответствующее одной из четырёх стихий: воздуха, земли, огня, воды — прим.ред.)

Этот запах заставил ее улыбаться. Также как и вид ее любимого мотоцикла, его блестящая синяя краска сейчас была исцарапана и потерта, но он вертикально стоял на двух колесах и был готов нести ее по дорогам с небезопасной скоростью — и, скорее всего, недосягаемой — на любом другом мотоцикле. Сразу, как только она за него заплатит, отвезет его домой на грузовике и немного поколдует с краской. Ни при каких условиях она не поедет на нем в таком состоянии. У девушки есть свои принципы.

Баба вошла в офис, где было всего на пару градусов прохладнее, чем снаружи. Три маленьких вентилятора яростно вращались, пытаясь тщетной беспрерывной работой охладить помещение. У одного из них была погнута лопасть, и он раздражающе щелкал при каждом обороте. Ж-ж-ж, щелк. Ж-ж-ж, щелк.