Львица

Энджел и Дэниэл сидели на табуретах у очага. Вокруг клубился розово-лиловый дым. Солнце уже наполовину поднялось, и тени, отбрасываемые ими, были темными и приобрели четкое очертание. Они слушали айпод через одни наушники, у каждого по одному наушнику в ухе. Эмма практически видела, как музыка проходит по их телам. Казалось, ритм музыки был естественным, и они реагировали на звуки записи с помощью чего-то, что у них было внутри с самого рождения.

Потом, по всей видимости, образовалась пауза между треками, и их тела застыли. Энджел сморщила свой носик и закачала головой, словно не одобряя выбор следующей песни. Дэниэл нахмурил брови, притворяясь, что обиделся, но быстро переключил песню. Глядя на них, Эмма болезненно ощутила смешанные чувства радости и боли. Они выглядели такими естественными и счастливыми. Энджел была спокойной и умиротворенной. Невозможно было представить себе, что ее придется отправлять в Англию. Эмма начала рисовать в голове картинки подобных моментов в будущем, таких простых и в то же время особенных. Ей хотелось верить, что, мысленно создавая похожие ситуации, она сможет повлиять на дальнейший ход событий. По мере того как она переносила эти картинки в жизнь, позволяя им проигрываться на протяжении многих месяцев, которые ожидали их в будущем, ее тревога медленно отступала.

Держа у груди две пустые бутылки из-под молока, Эмма направлялась в столовую. Энджел следовала за ней по пятам. Джордж, куривший свою трубку, остался у входа в загон для львят и наблюдал за игрой Билла и Бэна. Покормив львят, он вместе с Энджел попытался познакомить их с Мдого — это был первый шаг на пути присоединения к семье Мойо. Эмма с интересом наблюдала за этим процессом. Мойо, в свою очередь, тоже следила за своим детенышем. Сначала эксперимент шел не очень хорошо — львята шипели и рычали друг на друга и даже поцарапали щеку Энджел. Но вскоре они успокоились, и Мдого подал знак, что хочет играть.

— Хорошее начало, — сказал Джордж. — Скоро они будут одной счастливой семьей.

Эмма прошлась по месту для сна — земля была чисто подметена, спальники аккуратно сложены до вечера. Вдали послышался какой-то звук, и она, остановившись, повернула голову. Энджел вопросительно посмотрела на Эмму.

— Что это?

— Я думаю, это вертолет.

Энджел мгновенно напряглась.

— Это полиция?

Эмма тоже встревожилась, но виду не подала и спокойно покачала головой.

— Нет, это было бы слишком дорого. Скорее всего, это туристы или сотрудники из добывающей компании.

Вскоре показался вертолет. Сначала это был лишь маленький объект в небе, но он очень быстро приближался, двигаясь так равномерно и спокойно, что можно было подумать, что он не летит, а просто увеличивается в размере.

Эмма переглянулась с Энджел. Вертолет определенно направлялся к питомнику. Она увидела, что Джордж и Дэниэл тоже смотрят вверх, прикрывая рукой глаза от ослепительного солнечного света. Ндиси заманивал детенышей Мойо в загон по соседству с Биллом и Бэном, чтобы они были в безопасности.

Звук постепенно усиливался, пока не заполнил собой все пространство. Птицы вспорхнули с деревьев, улетая в противоположном направлении. Вертолет описал большой круг над открытым пространством за воротами и наконец коснулся земли. Движение винта замедлилось, и размытые лопасти постепенно трансформировались в четкое очертание длинных форм.

— Пойдем, — спокойно произнесла Эмма, — посмотрим, кто это.

Она взяла Энджел за руку, и они направились к воротам. Вертолет был похож на гигантского краба. Эмме показалось, что это частный вертолет или вертолет какого-то коммерческого предприятия, — он не выглядел как полицейский, военный или как принадлежащий какому-то государственному органу.

Они подошли к Дэниэлу, Джорджу, Ндиси и Саму, которые стояли группой на входе в питомник как охрана. Мойо бродила среди них с поднятой головой, принюхиваясь к запахам и размахивая хвостом из стороны в сторону.

Дверь кабины пилота открылась, и мужчина в белой рубашке и темных солнцезащитных очках спрыгнул на землю. Он обошел по кругу, чтобы открыть пассажирскую дверь. Эмма напрягла зрение, чтобы рассмотреть, кто к ним пожаловал. Вскоре люди начали спускаться вниз. Сначала Эмма увидела африканца плотного телосложения, одетого, как ей показалось, в полицейскую униформу. Она почувствовала, как Энджел, стоявшая позади нее, еще сильнее сжала ее руку. За ним вышел второй африканец, высокий, одетый в бледно-голубую рубашку с воротником-стойкой. Он внимательно посмотрел на группу, замершую у ворот, и, узнав кого-то, улыбнулся. Он поднял руку и поприветствовал Дэниэла.

— Я думаю, это Джошуа, — сказала Эмма девочке, почувствовав внезапное облегчение. — Это друг Дэниэла.

Дай бог, чтобы он прибыл с хорошими новостями.

Ее внимание привлекло какое-то движение в кабине вертолета. Она застыла. Оттуда вышел белокожий мужчина, который, аккуратно ступая по пыльной земле, тоже направился к ним. В своей элегантной городской одежде он выглядел как-то неуместно. Но не это привлекло внимание Эммы, а его белокурые волосы. Такие же волосы, как у Энджел и Лауры. Сомнений быть не могло — это был дядя Энджел.

Эмма услышала, как девочка тихо ахнула, осознав то же самое. Эмма успокаивающе погладила ее по руке. Она хотела сказать ей, чтобы та не волновалась и что все будет хорошо. Но она сама боялась того, что будет дальше.

Мойо подошла к мужчине, с любопытством рассматривая гостя, как будто она смогла распознать его связь с Энджел. Он попятился, бросив нервный взгляд на полицейского. Рука полицейского потянулась к пистолету на поясе. Пилот сохранял дистанцию, оставаясь рядом с вертолетом.

— Не бойтесь Мойо, — сказал Джордж. — Она вас не тронет. Просто стойте спокойно и не смотрите на нее.

Это не очень-то успокоило полицейского и дядю Энджел, но они последовали инструкциям Джорджа. Они смотрели вверх, держа руки неподвижно вдоль тела, в то время как Мойо медленно ходила вокруг них и обнюхивала. Джошуа тоже подчинился, но в его глазах читалось скорее почтение, чем страх. Когда Мойо отступила обратно к Энджел, Джошуа все еще продолжал завороженно смотреть на львицу.

Он вышел вперед, чтобы поприветствовать Дэниэла. Мужчины пожали друг другу левую руку, положив при этом правую на свое левое предплечье. Дэниэл рассказывал Эмме, что такое рукопожатие показывает, что в правой сильной руке нет оружия. Когда рукопожатие закончилось, они обнялись. Сразу было видно, насколько они рады этой встрече. Затем Джошуа собрался, вспомнив свое официальное положение.

Он подошел к Джорджу, поприветствовав его коротким европейским рукопожатием.

— Добро пожаловать в Kampi ya Simba, — вежливо сказал Джордж.

— Прошу прощения за приезд без предупреждения, — произнес Джошуа, — но господин Келли, — он указал на белокурого мужчину, — собирался уже улетать в Лондон, когда я сообщил ему новость об Энджел. Как вы, наверное, уже догадались, он ближайший родственник девочки, брат ее матери. Ему захотелось сразу же прилететь сюда на вертолете.

Пока Джошуа говорил, Эмма рассматривала англичанина. В своей выглаженной белой рубашке и добротно скроенном пиджаке он наверняка прекрасно смотрелся бы в обстановке респектабельной гостиной или хорошего ресторана. Эмма взглянула на свою мятую рубашку, покрытую пятнами от молока и каплями стокгольмской смолы Дэниэла; ее джинсы были пропитаны потом, а обувь покрыта толстым слоем пыли. Она знала — одежда Энджел выглядела такой же грязной и неряшливой. У Эммы появилось некоторое чувство удовлетворения, оттого что, несмотря на разный цвет волос и акцент, внешне они с девочкой были одинаковыми. Но это чувство быстро сменилось опасением. Внешний вид Эммы мог создать впечатление, что она не тот человек, которому можно доверить заботу о ребенке. Кроме всего прочего, лицо и руки Эммы сильно обгорели на солнце, а неряшливый вид Энджел давал повод предположить, что за ней плохо присматривали последние несколько дней. Лицо ребенка испачкано сажей, а царапина на щеке до сих пор еще кровоточила.