Львица

— Ты ведь составишь мне компанию, старушка?

Львица и человек посмотрели друг другу в глаза, как будто обменявшись мыслями и общими воспоминаниями. Затем Мойо поднялась, чем привела в легкое замешательство своих детенышей. Энджел тоже встала, все еще держась за густой мех львицы, словно боялась, что ее оставят одну.

Джордж снял с крючка лампу и направился к выходу. За ним последовали Мойо, Энджел и трое львят.

Эмма смотрела на них, едва веря своим глазам. Они шли из дома, чтобы ночевать под открытым небом, с таким видом, как будто это было в порядке вещей.

Ндиси покачал головой и, вздохнув, сказал:

— Надеюсь, что Мойо будет вести себя как взрослая львица и не станет залазить на кровать.

Затем он обратился к Дэниэлу и Эмме:

— Где бы вы хотели спать? Я лично сплю только в своей хижине, но вы можете выбирать на свое усмотрение.

Ндиси снова напомнил Эмме владельца гостиницы, предлагающего гостям свои роскошные номера.

— А где домик для гостей? — спросила Эмма. У нее не было совершенно никакого желания спать под открытым небом, но в то же время она не хотела уходить слишком далеко от Энджел.

— Вон там, рядом с хижиной господина Лоуренса, — ответил Ндиси, махнув рукой в сторону двух соломенных крыш, смутно различимых при свете лампы Джорджа.

— Прекрасно. — Эмма заставила себя улыбнуться. Домик выглядел более чем убого. Вполне вероятно, что там даже нет дверей.

Ндиси повернулся к Дэниэлу.

— Вы будете спать вместе? — осведомился он и тут же смутился от двусмысленности своих слов. — Я имею в виду…

— Я буду спать на открытом воздухе, — заявил Дэниэл.

Ндиси кивнул.

— Я вынесу вам раскладушку, — сказал он и начал собирать со стола чашки и ставить их на поднос рядом с чайником и молочником.

Эмма встала, чтобы помочь ему.

— Вам, наверное, нужно умыться, перед тем как ложиться спать? — спросил Ндиси. — Если хотите, я могу нагреть воды, чтобы вы приняли душ.

— Можно и не греть, — поспешила сказать Эмма. Ей не хотелось показаться избалованной иностранной туристкой. — Но умыться не помешало бы.

Интересно, есть ли в этом домике для гостей душевая кабина или умывальник?

Ндиси подошел к шкафчику возле холодильника и достал оттуда два сложенных полотенца, истончившихся и посеревших от длительного использования и стирки в не очень чистой воде. Он протянул одно полотенце Эмме и кивком указал на цистерну с водой, возле которой мыли руки Джордж и Энджел.

— Мыло лежит в чашке. Не забудьте прикрыть его камнем, иначе крысы утащат. Там же стоит тазик, — сообщил Ндиси и, строго посмотрев на Эмму, добавил: — Пожалуйста, экономьте воду. Здесь не Калифорния.

— Я постараюсь, — заверила его Эмма.

Похоже, что ему приходилось приструнивать американских туристов. Хотя Джордж говорил, что не пускает посетителей в питомник, судя по всему, сюда все-таки иногда приезжали гости. Для них была построена отдельная хижина, а на фотографиях, кроме львов, можно было увидеть людей — конечно же, там был сам Джордж и Ндиси, но также несколько обеспеченных на вид иностранцев среднего возраста. Эмма предположила, что это, скорее всего, были спонсоры, финансирующие проект реабилитации диких животных. На нескольких фотографиях была запечатлена молодая женщина с кучерявыми волосами. На одних она кормила львят из бутылки, на других — прогуливалась вместе с львицей. Еще на одном снимке она сидела здесь, в столовой, и что-то печатала на старой пишущей машинке, водруженной на перевернутый ящик из-под чая.

Накинув ремень сумки на плечо, Эмма вышла из столовой. На секунду она остановилась и взглянула на Джорджа, который вместе с Энджел вытаскивал из своей хижины раскладушку. Мойо, обнюхивая землю, крутилась на одном месте в поисках подходящего места для ночлега.

Процесс умывания прошел очень быстро. Намочив конец полотенца, Эмма протерла им свое лицо и остальные части тела, но при этом не раздевалась полностью. Ей не хотелось оставаться один на один с темнотой ночи. Здесь не было ни ощущения личного пространства, ни чувства отгороженности от окружающего мира. Между ней и дикой природой за оградой питомника не было ничего, кроме проволочного забора. Эмма достала одежду из сумки. Среди вещей она нашла свою шелковую пижаму персикового цвета, которую взяла специально в эту поездку по Африке, потому что она легко стиралась, быстро сушилась и не требовала глажки. Эмма решила надеть ее уже внутри хижины, а пока что переоделась в чистую рубашку и нижнее белье. Ей вспомнилось ощущение мягкой шелковой ткани на груди и бедрах. Затем в ее голове пронеслось воспоминание о Дэниэле, когда он разделся до пояса, оперируя ногу Мамы Киту. От проступившего пота его кожа приобрела такой же шелковистый отлив…

Эмма замерла, услышав у себя над головой громкий шорох. Она замерла и посмотрела вверх на дерево. По ветке пробежал какой-то маленький пушистый зверек с продолговатым тельцем, по виду напоминавший крысу. Эмма быстро оделась и сунула ноги в ботинки. Она собрала в кучу грязную одежду и надела сумку на плечо. Уже собравшись уходить, она вспомнила о том, что нужно накрыть камнем чашку с мылом.

Висевшая на ветке лампа отбрасывала круг света на площадку перед столовой, отчего вся обстановка приобрела оттенок театральности. Две брезентовые раскладушки стояли рядом друг с другом: одна была застелена выцветшей полосатой простыней с такой же подушкой, а на другой лежали спальный мешок и свернутая китенге — та самая ткань, которая служила им скатертью во время завтрака.

Мойо легла на землю в ногах у Джорджа, словно стражник на посту. Подняв голову, львица устремила свой взгляд на ближайшую хижину, в которой, по словам Ндиси, обитал Джордж. Подойдя поближе, Эмма услышала, как старик что-то делает внутри. Дэниэл и Ндиси сидели возле очага.

Энджел лежала вместе с львятами в ногах Мойо. Детеныши уснули — их глаза были плотно закрыты и почти не видны среди густой шерсти, — но девочка еще не спала. Она с живостью наблюдала за происходящим.

Эмму охватило сочувствие. Ей захотелось наклониться, дотронуться до нее и, может быть, даже поцеловать на ночь. Но Энджел лежала очень близко к львятам, и Эмма помнила предупреждение Джорджа о том, что не стоит касаться детенышей без позволения матери. Кроме того, маловероятно, что это понравится самой девочке. Эмма вспомнила то ужасное ощущение, когда ее саму пытались приласкать разные женщины, почему-то думая, что таким образом они могут заменить материнскую любовь.

— Спокойной ночи, Энджел, — нежно произнесла Эмма.

— Спокойной ночи, — вежливо, но сдержанно ответила девочка.

Она вела себя так все время с тех пор, как они приехали в питомник. Стараясь повсюду держаться рядом с Мойо, она тем не менее не выглядела испуганной. Скорее малышка вела себя замкнуто, внимательно наблюдая за всеми, но никак не выдавая своих чувств. Под взглядом Эммы девочка свернулась калачиком, прижалась спиной к Мойо и закрыла глаза.

Из хижины показался Джордж. В одной руке он нес трехногий табурет, а в другой — большой пластмассовый фонарик. Он был уже не в шортах и жилетке. Теперь он обернул вокруг пояса кусок традиционной африканской ткани. Поставив табурет возле своей кровати, старик положил сверху фонарь.

Повернувшись к Эмме, он вполголоса, чтобы не тревожить Энджел, сказал:

— Надеюсь, вам будет удобно. — Он нервно коснулся кончиком языка своей верхней губы. — Вы уж извините. У нас тут все по-простому.

— Все отлично, — поспешила заверить его Эмма.

Ей уже нравился этот обходительный, очень гостеприимный человек. И не важно, насколько примитивной окажется хижина, — она в любом случае не станет жаловаться.

— Тогда спокойной ночи, — сказал Джордж.

— Спокойной ночи.

Джордж лег в постель и укрылся простыней. Деревянная рама на брезентовой раскладушке заскрипела под его весом. Он лег на спину, лицом прямо в небо, как будто в момент пробуждения ему хотелось увидеть звезды, луну или утренний рассвет. Мойо наблюдала за ним, пока он укладывался спать, а когда все стихло, она снова перевела внимание на Энджел. Повернув к ней голову, которая выглядела слишком большой по сравнению с маленьким тельцем девочки, она нежно уткнулась носом в ее пушистые светлые волосы.