Возвращение Ибадуллы

Затем появился учитель Эмин, а вслед за ним во двор Шарипа солидно вступил и председатель колхоза Якуб Афзалиев.

Все посетители как будто сговорились между собой явиться одновременно. Афзалиев так и сказал:

— О, друзья, не слишком ли много гостей сразу? Но если все остальные пришли к Шарипу для дружеской беседы, то я зашел позвать его и его гостей к нам в гости. Пойдемте! Наши изыскатели будут читать очень интересный доклад, нужно послушать нашим колхозникам и всем другим.

— И я пришел пригласить Шарипа и его гостей на доклад, — сказал Эмин.

— Э-э! Значит, у нас одна мысль. Что ж, Эмин, если ты первым пришел, приглашай, я тебе не помешаю, — добродушно уступил Афзалиев место учителю.

— Зачем доклад? — про себя, но достаточно громко, чтобы все услышали, проворчал Мурад. — Все доклады, некогда отдохнуть, — бормотал он глубоким басом.

— Мы потом придем, — поддержал Мурада его друг, кузнец Мухэддин, удобно устраиваясь рядом с Исхаком. — Мы только сегодня в первый раз выбрали время зайти к Шарипу, послушать его гостей и родственников, почтенных и бывалых людей. И Курбан с тем же пришел.

— Разве изыскатели уже уезжают? — спросил Курбан. — Мне они говорили, что еще долго проживут у нас. Когда воду найдут, пусть тогда и докладывают.

— Еще ничего не сделали, пусть они сначала дело сделают, — сердито прогудел Мурад.

— Правильно, — тут же отозвался Мухэддин. — Когда в наших арыках прибавится воды, тогда и послушаем.

— Нехорошо получается, нехорошо, — укоризненно заметил учитель Эмин. — Они для большого дела трудятся, а им от нас неуважение.

— Зачем неуважение? Зачем так говорить? — тонким примиряющим голосом вступил в разговор Шарип Ишхаев. — Нет никакого неуважения, у них свое дело, у нас — свое. Разве мы даем государству плохой хлопок?

— Верно говорит Шарип! Правильно! — разом воскликнули Мухэддин и Курбан.

— Сказано хорошо, — скрепил Мурад и обратился к Афзалиеву.

— Зачем наставления читаешь? Мы пришли сюда. Хочешь с нами быть, садись. Не хочешь — уходи. А нам не мешай! — грозно закончил молотобоец.

Кузнец Мухэддин, точно старого друга, подтолкнул локтем Исхака и подмигнул на Мурада.

— Сейчас шум будет, — шепнул он.

— Нехорошо, Мурад, — укоризненно молвил Афзалиев. — Я пришел как председатель колхоза, мне люди доверяют.

— Не годится так, Мурад. И других сбиваешь, — вмешался Эмин.

Мурад шагнул к Афзалиеву и остановился, слегка раскачиваясь.

— Чего ты пришел? — грубо спросил молотобоец. — Чего ты кричишь, что ты председатель? Ты председатель днем, а вечером ты для меня никто, если я с тобой не хочу разговаривать. Уходи сам и его бери с собой, — указал Мурад на Эмина.

Гости Шарипа Ишхаева с удовольствием взирали на разгоравшуюся ссору.

— Да-а… — протянул Афзалиев, не двигаясь с места. — Пусть будет твоя правда, Мурад. Не хочешь, не ходи. Никто тебя не неволит. Мы уйдем…

— Иди, иди, пока я тебя не проводил, — пригрозил Мурад.

Афзалиев покачал головой, глядя на Исхака и как бы прося его сочувствия, как у самого старшего из присутствующих посторонних колхозу людей.

В глазах у Ахмада прыгали живчики, он наслаждался развлечением и надеялся на продолжение.

— Сейчас эти двое подерутся, — шепнул он Исмаилу. — Жаль, что нам нельзя вмешиваться. А Мурад один побьет пятерых таких, как этот начальник, мы будем смотреть… — Вопреки своим словам, Ахмад нащупал рукоятку ножа.

— Дай хоть с хозяином проститься, — в последний раз возразил Мураду Афзалиев и подошел к Ишхаеву со словами: — Если вздумаешь, приходи. Твой младший гость уже там сидит, — тут Афзалиев сделал чуть заметную паузу и неожиданно выкрикнул:.— Берись!

Во двор вбежали еще три или четыре человека. Несколько колхозников, ожидавших сигнала в соседнем дворе, перелезли через стену.

Схватка была стремительной и недолгой. Мухэддин схватил Исхака руками и ногами и сковал его, пока другие вязали веревками. Мурад сжал Исмаила и поднял его над землей. Шарип Ишхаев беспомощно упал под тяжестью Якуба Афзалиева. Ахмад успел увернуться от Курбана, ударил ножом учителя Эмина, задел другого колхозника и выскочил из двора на улицу.

Он побежал в сторону Дуаба и был уже в нескольких стах метров, когда кончилась вызванная схваткой сумятица и началась погоня.

III

Преследуемый семью или восемью колхозниками, принимавшими участие в поимке гостей Шарипа Ишхаева, Ахмад беспрепятственно проскочил через Чешму и Дуаб.

Выбежав из Дуаба, он обернулся и выстрелил. Пуля не задела ни одного из преследующих, но внушила им осторожность. Люди остановились, советуясь, что делать. Никому не хотелось рисковать жизнью, необдуманно бросаясь на вооруженного басмача.

Темнело, и колхозники видели только пятно там, где находился преследуемый. Ни у кого не было оружия, кроме ножей, что каждый носит на поясе.

Задыхаясь, прибежал Афзалиев:

— Где он? Упустили?

Председателю колхоза указали место, где был беглец. Видимо, и он соображал, что делать.

— И у него пистолет! — пожаловался Якуб.

Час тому назад Афзалиев связался по телефону с районным центром, и ему обещали немедленно выслать усиленный наряд милиции. Райцентр был не близко, а уж скоро ночь. Несомненно, басмачи хватятся своего недостающего товарища — Юнуса — и насторожатся. Трое решительных людей способны дать сильный отпор, темнота будет им благоприятствовать, и арест превратится в бойню.

Председатель колхоза понял, что он не может терять время и обязан действовать немедленно, на свой риск. Афзалиев организовал оказавшихся под рукой колхозников и разыграл с их помощью сцену, где роли были только намечены в расчете на импровизацию случайных актеров. Но в результате учитель Эмин и второй из участников ранены, а один басмач все же вырвался. За это он, Якуб Афзалиев, отвечает честью!

Афзалиев крикнул:

— Товарищи, бежим, возьмем его!

Но подоспевший молотобоец Мурад схватил Якуба за рукав и дернул назад.

— Стой, — спокойно сказал он, — зачем под пулю лезешь? Себя погубишь, других погубишь, басмач посмеется над нами.

— Он уйдет! — взвизгнул Афзалиев. — Перед народом я отвечаю!

— Куда уйдет? — успокаивал Мурад. — Видишь, он стоит, ждет, не знает, что делать. Подумай хорошо, куда ему уходить? Наши горы голые, леса нет. В степь уйдет, тоже не спрячется.

— Он уходит! — раздался возглас.

Можно было различить, что басмач пошел вверх по долине. К этому моменту почти все население Дуаба и Чешмы сбилось на выходе из кишлака и смешалось с преследователями. Переговариваясь между собой, взволнованные люди тронулись вслед Ахмаду.

В темноте не удавалось различить, оглядывался ли басмач. Но он передвигался шагом и преследователи сохраняли более или менее безопасное расстояние. Некоторые колхозники успели вооружиться охотничьими ружьями и выдвинулись в первый ряд.

Собралось, считая женщин и детей, около ста человек. Повинуясь приказаниям Афзалиева и Мурада, люди расходились вправо и влево, образуя цепь. Человек десять мужчин бегом пустились вперед, огибая басмача на расстоянии, чтобы отрезать ему дорогу.

Вблизи от стен Кала Ахмад опять остановился. Ночь уже вполне наступила, и преследователи невольно уменьшили расстояние между собой и беглецом, чтобы не упустить его из виду.

В тени крепости Ахмад растворился, исчез. Преследователи окружили старое укрепление. Афзалиев и его помощники обежали цепь, убеждаясь, что басмач нигде не прошел дальше. Он был в крепости.

Вдали послышался шум автомобильных моторов. Машины бежали уже по улице Дуаба.

— Уф, наконец-то! — облегченно вздохнул Афзалиев. Бремя ответственности упало с его плеч. Якуб сделал все, что было в его силах, и охотно передаст в надлежащие руки окончание дела…

IV

Ночь невозможно медлила над долиной Дуаба. Обычно утро приходит сразу после вечера, а сегодня почти полная луна еле-еле всползала на небо. Сначала она была красная, потом, забравшись выше, уменьшилась и побелела. Черные тени легли на землю и остановились — такие же вялые и ленивые, как луна.