Страница 15 из 129
Худенькая старая женщина выслушала его с большим вниманием.
— Мне было бы очень интересно увидеть эту девочку, — сказала она, — посмотреть, что из нее вышло.
— Из нее вышла очаровательная молодая женщина с решительным характером и смелыми суждениями.
Бывшая гувернантка одобрительно кивнула головой и спросила:
— Занимается она живописью?
— Кажется, нет.
— Какое счастье! — сухо промолвила мисс Уиллиамс.
По этому замечанию и по тону, каким оно было сделано, можно было безошибочно судить об отношении мисс Уиллиамс к современным художникам.
— Если не ошибаюсь, мадемуазель, мисс Карла Лемаршан была очень мала, когда вы видели ее в последний раз?
— Ей было пять лет. Это был прелестный ребенок; пожалуй, только слишком тихий и задумчивый. Она любила играть одна в игры собственного изобретения и не требовала партнеров. Очень хорошая девочка и совсем не избалованная.
— Счастье, что она была так мала, — сказал Пуаро.
— Да, конечно, будь она постарше, эта трагедия могла бы очень тяжело отразиться на ней.
— Тем не менее, — сказал Пуаро, — чувствуется, что она перенесла травму. К тому же — внезапный отъезд из родного дома. Все это не проходит даром.
— Я думаю, что отъезд из родного дома травмировал ее меньше, чем вам кажется, — задумчиво проговорила мисс Уиллиамс.
— Я хотел бы спросить у вас одну вещь, мадемуазель, — сказал Пуаро. — Мне кажется, что вы — единственный человек, который сможет мне ее объяснить.
— Что именно? — В ее спокойном тоне не сквозило ни малейшего любопытства.
Пуаро стал объяснять, помогая себе жестами.
— Видите ли, мне странно, что на протяжении всей трагедии о ребенке почти не идет речи. Каждое мое напоминание о дочери Крэлей вызывает легкое удивление, словно мой собеседник начисто забыл о ее существовании. Это же неестественно, мадемуазель. В создавшихся тогда обстоятельствах она должна была бы быть отправным пунктом. У Эмиса Крэля могли быть причины развестись или не развестись с женой. Но при нормальном прекращении брака ребенок всегда играет важную роль. Здесь же с ребенком, по-видимому, просто не считались. Мне это кажется очень странным.
— Вы совершенно правы. Я не случайно сказала, что перемена обстановки девочке не повредила. Если бы она продолжала жить у родителей, то со временем она заметила бы некоторый пробел в семье, и это могло бы ее травмировать.
— Что вы называете пробелом в семье?
— Понимаете, за многие годы работы я по-разному сталкиваюсь с проблемой родителей и детей. Большинство детей страдает от избытка внимания со стороны своих родителей. Слишком много опеки, слишком много любзи, и в результате — ребенок бессознательно стремится выйти из-под опеки, освободиться. Это особенно ярко проявляется в семьях, где ребенок один. И виноваты в этом главным образом матери. Я считаю, что лучшей атмосферой для ребенка является атмосфера здорового пренебрежения, если можно так выразиться. Чаще всего это встречается в семьях, где много детей и мало денег. Там матери просто некогда заниматься детьми. Дети чувствуют ее любовь, но не страдают от слишком назойливого проявления ее.
Но иногда можно видеть другую картину. Муж и жена настолько поглощены друг другом, что ребенок теряет для них свое значение. И в такой семье ребенок чувствует себя несколько обиженным, заброшенным.
Я отнюдь не хочу упрекнуть миссис Крэль в пренебрежении к дочери. Нет, она была прекрасной матерью, заботливой и разумной. Она играла с ребенком, была с ним всегда ласкова и весела. И все-таки миссис Крэль была целиком поглощена своим мужем. Она, можно сказать, жила только им и только для него.
Мисс Уиллиамс помолчала и затем спокойно проговорила:
— Мне кажется, что именно это и служит объяснением ее ужасного поступка.
— Вы хотите сказать, — промолвил Пуаро, — что они были скорее любовниками, чем мужем и женой?
Мисс Уиллиамс слегка нахмурилась, услышав слово, чуждое ее лексикону, и произнесла немного брезгливо:
— Можно, конечно, сказать и так.
— Он любил ее так же сильно, как она его?
— Да, это была очень любящая пара. Но ведь он был мужчиной.
Мисс Уиллиамс произнесла слово «мужчина» точно таким же тоном, каким крупный промышленник произносит слово «большевики», коммунист — слово «капиталисты», а хозяйка — «черные тараканы». С точки зрения гувернантки и старой девы мужчина — всегда враг.
— Не очень-то вы лестного мнения о мужчинах, — улыбнулся Пуаро.
— Мужчинам живется легче, — ответила мисс Уиллиамс, поджав губы. — Будем надеяться, что положение женщины когда-нибудь изменится.
Пуаро решил перейти от общего к частному:
— А нравился вам Эмис Крэль?
— Конечно, нет. Он вел себя возмутительно. На месте его жены я развелась бы с ним. Есть вещи, с которыми женщина не должна мириться.
— Вы говорили когда-нибудь с миссис Крэль на эту тему?
— Нет, что вы. Я не имела права вмешиваться. Я была приглашена для занятий с Анджелой, а не для того, чтобы давать миссис Крэль советы, которых она не просит.
— А миссис Крэль вам нравилась?
VI
— Да, я очень любила миссис Крэль. — Голос мйсс Уиллиамс смягчился и потеплел. — Я очень любила ее и еще больше — жалела.
— А что вы скажете о своей ученице — Анджеле Уоррен? — спросил Пуаро, внимательно глядя на свою собеседницу.
— Она была очень интересной девочкой, может быть, самой интересной из всех моих учениц. Редкая умница. Правда, вспыльчивая, нелегкая для воспитания, но очень одаренная девочка. Я не сомневалась, что она в своей жизни сделает что-нибудь крупное и полезное. И она действительно сделала: вы читали, надеюсь, ее книгу о древних захоронениях в Сахаре. Да, Анджелой можно гордиться, и мне приятно сознавать, что именно я пробудила в ней любовь к археологии.
— Насколько я понял, — сказал Пуаро, — сестра решила поместить ее той осенью в школу. Вы, наверное, были недовольны таким решением?
— Нисколько, мсье Пуаро, я его приветствовала.
— Да?
— Разрешите мне объяснить. Анджела хотя и была очень сердечной и доброй девочкой, но она переживала трудный переходный возраст. Девочки в этом возрасте, как правило, чрезвычайно возбудимы и обидчивы. Их раздражает, когда с ними обращаются, как с детьми, хотя в действительности они еще дети. Я помню, что Анджела то вспыхивала и сердилась по пустякам, то дулась на всех и сидела молча, а то вдруг оживлялась, начинала шалить, бегать по саду и отказывалась кому бы то ни было подчиняться. Девочкам в таком возрасте школа приносит большую пользу. Коллектив, здоровая дисциплина — все это помогает им войти в рамки и стать разумными членами общества. Домашние условия Анджелы были далеко не идеальными. Миссис Крэль слишком ее баловала, и вот Анджела вообразила, что все внимание и вся любовь миссис Крэль должны нераздельно принадлежать ей.
А мистер Крэль полагал, что вниманием жены должен в первую очередь пользоваться он. К девочке он относился очень хорошо, и они были большими приятелями, но иногда он начинал возмущаться тем, что миссис Крэль, как он говорил, «носится» с сестрой. Он, подобно всем мужчинам, был избалован и хотел, чтобы «носились» только с ним. Именно на этой почве у него постоянно происходили стычки с Анджелой, и очень часто миссис Крэль принимала сторону сестры. Это просто бесило мистера Крэля. А когда случалось, что миссис Крэль становилась на сторону мужа, вскипала Анджела и начинала по-детски изводить его и не совсем безобидно проказничать; был случай, когда она насыпала ему соли в стакан с чаем и налила валерьянки в кофе. На него это действовало, конечно, как взрывчатое вещество, он был вне себя от гнева. А когда она положила в его постель штук десять гусениц, — он окончательно потерял терпение и потребовал, чтобы девочку немедленно отправили в школу-интернат.
Это страшно рассердило Анджелу. Она хотя и выражала иногда желание учиться в школе вместе с другими девочками, но не хотела ехать в этот раз. Миссис Крэль была также против отъезда сестры, но уступила— главным образом, благодаря моему совету. Я ей доказывала, что школьный режим будет иметь благотворное влияние на девочку. Было решено, что к началу занятий Анджела поедет в Хелстон: в прекрасную школу-интернат на берегу моря.