Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Тэмучжин и Джелме вырывали стрелы из трупов, вырезая их быстрыми ударами ножей. Работа была грязной. Когда Тэмучжин протянул Хасару с полудюжины стрел, лицо его было в красных точках, а стрелы — в крови. Не говоря ни слова, он похлопал Хасара по плечу, и они с Джелме побежали трусцой в татарский улус, пригибаясь и держа луки наготове. Сердце Хасара начало успокаиваться, и он аккуратно уложил в колчан окровавленные стрелы на случай, если снова придется убивать. Обернул тетиву промасленной тряпкой, чтобы она оставалась крепкой и сухой, и засел на прежнем месте. Жаль, что не взял с собой еще арака, подумал он, когда холод снова начал пробирать до костей, а снег стал засыпать его.

— Это не засада, Арслан! — крикнул Тэмучжин на весь татарский улус.

Кузнец пожал плечами и кивнул. Это не означало, что засады не будет вообще. Просто ее не было на сей раз. Он был против частых набегов на татарские земли. Слишком легко было расставить ловушку, когда Тэмучжин хватался за любую возможность набега, которую предоставляли ему татары.

Арслан смотрел на молодого хана, идущего между юртами убитых воинов. Женщины подняли вой, и Тэмучжин улыбнулся, слушая его. Это был знак их общей победы, и Арслан не помнил, чтобы в жизни ему попадался такой безжалостный человек, как сын Есугэя.

С удовольствием ощущая, как мягкие хлопья снега падают на волосы и ресницы, Арслан поднял голову. Он прожил сорок зим, зачал двух сыновей, из которых один остался в живых, а второй погиб. Если бы он был один, то знал бы, что проживет остаток своих дней вдалеке от племен, возможно, высоко в горах, где могут выжить только самые стойкие. Но рядом с Джелме Арслан был прежде всего отцом. Он понимал, что молодому человеку нужны сверстники, жена, дети.

Арслан почувствовал, как под стеганый халат, снятый с убитого татарина, пробирается холод. Он и представить себе не мог, что будет дергать тигра за хвост. Ему было тревожно от того, что Джелме смотрел на Тэмучжина с обожанием, как на героя, хотя тому едва стукнуло восемнадцать. Арслан мрачно подумал, что в его время ханом становился человек, испытанный многими годами и битвами. Но должен был признать, что сыновья Есугэя отважны и умны, что Тэмучжин в набегах не потерял ни одного человека. Арслан вздохнул, думая, долго ли с ним пребудет его удача.

— Ты замерзнешь до смерти, если не будешь двигаться, кузнец, — послышался сзади голос Хачиуна.

Брат Тэмучжина обладал спокойной настойчивостью, которая никогда не покидала его. Кузнец давно уже убедился, что Хачиун умеет передвигаться почти бесшумно. Арслан видел, как тот стреляет, и уже не сомневался, что этот юнец спокойно мог перестрелять их в тот день, когда они возвращались с Тэмучжином. Во всей семье было нечто особенное: они либо рано погибнут, либо заслужат великую славу. В любом случае он понимал, что Джелме останется с ними.

— Я не ощущаю холода, — улыбаясь, солгал Арслан.

Хачиун не был так расположен к нему, как Хасар, но природная настороженность все же таяла, хотя и медленно. В улусе Тэмучжина Арслан видел такую же отчужденность во многих новоприбывших. Они приходили потому, что сын Есугэя принимал их, но старые привычки трудно позабыть тому, кто долго прожил без племени. Зимы слишком суровы, чтобы легко доверять чужим и при этом оставаться в живых.

Умный и опытный воин, Арслан хорошо понимал, что Тэмучжин очень тщательно выбирает себе спутников для набега. Некоторых надо было постоянно подбадривать, и Тэмучжин отдавал таких Хасару с его грубоватым юмором. Остальные никак не могли отделаться от грызущих их сомнений, пока не убеждались, что Тэмучжин рискует жизнью, сражаясь плечом к плечу с ними. В каждом набеге они неизменно видели, что в нем совсем нет страха и что он готов броситься на вражеские мечи, зная при этом, что он не один. Так что пока они шли за ним. Арслан надеялся, что так и будет продолжаться, к их общему благу.

— Мы снова пойдем в набег? — вдруг спросил Арслан. — Татары долго этого терпеть не станут.

— Сначала мы высмотрим, где их улусы, — пожав плечами, ответил Хачиун. — Но зимой они тупы и неповоротливы. Тэмучжин сказал, что мы еще много месяцев можем вот так ходить на них.

— Но ведь ты сам понимаешь, что это не так, — заметил Арслан. — Они приманят нас жирным куском, а сами спрячут в каждой юрте вооруженных воинов. Разве ты сам не поступил бы так? Рано или поздно мы все же попадем в ловушку.

К его изумлению, Хачиун ухмыльнулся в ответ:

— Это же всего лишь татары. Мы побьем столько, сколько они против нас выставят. Я так считаю.

— Если всю зиму их подстрекать, они могут послать на нас несколько тысяч, — возразил Арслан. — Когда сойдет снег, они выставят войско.

— Надеюсь, — усмехнулся Хачиун. — Тэмучжин считает, что это единственный способ объединить племена. Он говорит, что нам нужны враг и угроза нашим землям. Я ему верю.

Хачиун потрепал Арслана по плечу, словно в знак утешения, и зашагал по снегу. Кузнец остался на месте в крайнем изумлении. Он дергал тигра вовсе не за хвост. Он дергал его за уши, а голову держал у тигра в пасти.

К нему бежал какой-то человек. Арслан услышал единственный дорогой ему голос.

— Отец! Ты тут замерзнешь! — крикнул Джелме, подходя к нему.

— Да, мне уже предлагали уйти с холода, — вздохнул Арслан. — Но я не так стар, как ты думаешь.

Он посмотрел на сына и заметил, что тот немного прихрамывает. Джелме был пьян победой, глаза его сверкали. Сердце Арслана переполняла любовь к сыну, но тот едва мог устоять на месте. Где-то неподалеку держал совет Тэмучжин, говорил об очередном нападении на племя, которое убило его отца. Каждое новое нападение было все более дерзким и все более опасным, чем предыдущие, и каждая ночь после победы превращалась в пьянку и оргию с захваченными женщинами вдалеке от их улуса. Утром все будет по-другому, и Арслан не мог лишить сына общества новых друзей. В конце концов Тэмучжин высоко ценил его искусство в обращении с мечом и луком. Арслан сумел обучить этому сына.

— Ты не ранен? — спросил он.

Джелме улыбнулся, показав мелкие белые зубы:

— Ни единой царапины. Я застрелил трех татар и зарубил одного тем самым верхним ударом, которому ты меня научил.

— Он хорош, когда твой противник потерял равновесие, — откликнулся Арслан, надеясь, что сын поймет, как он им гордится. Иначе выразить свои отцовские чувства он не умел. — Я помню, как учил тебя, — неловко продолжал Арслан. Ему хотелось найти больше слов, но между ними стояла стена, и он не знал, как сломать ее.

Джелме шагнул вперед и схватил отца за руку. Арслан подумал, не у Тэмучжина ли он перенял такой обычай. Для поколения Арслана это было вторжением в личное пространство, и он с трудом справлялся с желанием ударить по протянутой руке. Но только не сына. Он слишком его любил.

— Хочешь, я останусь с тобой? — спросил Джелме.

Арслан фыркнул, едва сдерживая горький смех. Эти молодые люди так самоуверенны. Его даже коробило от этого. С прибытием бродячих семей они сплотились в шайку, которая не сомневалась в доблести своего вожака. Арслан видел, как между ними создаются узы доверия, и когда у него было дурное настроение, часто думал о том, не придется ли ему увидеть, как его сына убьют у него на глазах.

— Я обойду улус, проверю, чтобы ничто не помешало мне нынче выспаться, — сказал Арслан. — Ступай.

Он выдавил улыбку, и Джелме радостно засмеялся. Его восторг перехлестывал через край. Он побежал между белыми юртами к месту пиршества. Эти татары были далеко от племени, думал Арслан. Насколько он понимал, они искали как раз тех, кто безжалостно терзает их набегами. Вести достигнут слуха местных ханов, и тем придется что-то предпринять, понимает это Тэмучжин или нет. Татары не могут не замечать набегов. Великие города восточной страны — Китая — отправят лазутчиков в степь. Они постоянно высматривают слабости своих врагов.

Обходя улус, он заметил двоих, которые делали то же самое, и с невольным уважением подумал о Тэмучжине. Молодой воин умеет слушать. Это Арслан вынужден был признать. Однако помощи просить не любит. Это следует запомнить.