Страница 4 из 23
С термосом в одной руке и стяжкой кастрюлек в другой Молли поскакала на улицу. Зима надвигалась на Норд-Йорк, надвигалась необычно рано в этом году, высылая передовые отряды снеговых туч, гневно обрушивающихся на дымный город твердой, словно град, ледяной крупой. Настоящего мягкого снега на улицах не было, он лежал далеко в горах и предгорьях, на полях, еще не ставших карьерами или шахтами.
Паровичок весело свистнул Молли, трогаясь от остановки. Она лихо повисла на задней площадке, ловко просунув руку с термосом под поручень. Верхний город, с его трех-четырехэтажными таунхаусами, сквериками на площадях перед церквями и даже фонтаном перед Малым рынком, уступил место городу Среднему, вагончик ворвался в узкое полутемное ущелье улицы, и Молли невольно сжалась.
Сам воздух, казалось, пропитан здесь угольной гарью до такой степени, что щиплет глаза. Брусчатка изрядно разбита, от люков поднимается зловоние. Дома потянулись к небу, дыры подъездов, какой-то хлам в аллеях, обшарпанные стены и столь же облупленные вывески магазинов с пивными.
Желтые стекла в окнах нижних этажей, и сами окна забраны частыми решетками. Молли увидела пару констеблей, они не прогуливались, улыбаясь и здороваясь с прохожими, как на родной улице юной мисс Блэкуотер – а, напротив, стояли парой, внимательные и напряженные, глядя по сторонам во все глаза. Высокие шлемы, круглые очки-консервы, как у самой Молли, кожаные с металлом доспехи, делавшие их похожими на рыцарей с картинок. Молли заметила и оружие. Увесистые дубинки, револьверы у поясов, а один из констеблей даже держал на плече короткий карабин.
Кого они тут сторожили, почему были так тяжело вооружены – Молли не задумывалась. Паровичок вновь весело свистнул, они покатили дальше, громыхая на стрелках, шипя, окутываясь паром, и смотреть на это было куда веселее, нежели по сторонам.
Большие пакгаузы были действительно большими. Под высокие железные арки, накрытые выгнутыми крышами, забегали полтора десятка железнодорожных колей; часть заканчивалась тупиками, часть следовала дальше, к заводам, и дальше, к порту. Очевидно, доктора Джона К. Блэкуотера вызвали сюда к пациенту – такое случалось частенько, когда фельдшеры не справлялись.
Молли соскочила с подножки, ловко балансируя и ухитрившись не перевернуть свои кастрюли. Огромные ворота пакгаузов широко распахнуты, стоят вереницы вагонов, пыхтят маневровые паровозы, сердито и нетерпеливо отвечают им низкими гудками их линейным собратья. Отдуваются, отфыркиваясь паром, подъемники и лифты, кипы тюков, мешков и ящиков исчезают в чреве складов. Суетятся люди, грузчики в изношенных комбинезонах и ватных куртках, машут жезлами диспетчеры в оранжевых жилетах.
– Доктор Блэкуотер! Как найти доктора Блэкуотера? О, простите, мистер Майлз, это я, Молли!
– Давненько не виделись, мисси! – толстый диспетчер ухмыльнулся, хлопнув девочку по плечу. – Эк вырядилась, ну ровно машинист, хоть сейчас на «Геркулес», кабы он уже вернулся! Доктор во-он там, за тем углом, ищи ворота четырнадцать. Туда его позвали.
– Мистер Майлз, спасиииибо! – уже на бегу крикнула Молли.
С платформы на платформу по узким лестницам, словно по боевым трапам вышедшего в море монитора; Молли ловко пробиралась между паровозами и вагонами, уворачивалась от сопящих паровых подъемников-самоходов, настойчиво пробираясь к «воротам № 14».
И, наконец, увидала их – алые цифры на серой стене, покрытой паровозной гарью. К ним тоже тянулись рельсы, но рельсы не совсем обычные – с обеих сторон высокие железные колья, в два человеческих роста, густо оплетенные колючей проволокой.
И там стояли солдаты. Горные егеря, тоже в шлемах, очках, крагах. Стояли густой двойной цепью, а между ними, выходя из высоких вагонов, со стенами сплошного железа, без окон – в «ворота № 14» тянулась короткая нитка людей.
Людей, со скованными за спиной руками.
Молли так и замерла, разинув рот и забыв даже об угольной гари и пыли.
Они были высоки, эти люди, выше даже рослых егерей. Все как один бородаты – мужчины Империи бороды брили, почитая достойным джентльмена украшением одни лишь усы, да и то должным образом подстриженные, а то и завитые. На ногах – что-то вроде серых сапог, сами же одеты в поношенные желтоватые длинные… меховики? Кожа наружу, мех внутрь. О, вспомнила Молли – touloupes!
Слово пришло первым. И только сейчас она сообразила, кого видит.
Пленных. Тех самых сказочных Rooskies, взятых в плен егерями.
За бородатыми мужчинами прошло несколько женщин, в намотанных на головы платках и таких же touloupes. Никто не смотрел по сторонам, строго перед собой, точно их нимало не интересовало, где они очутились и что теперь с ними будет.
Не в силах оторвать взгляд, Молли подходила все ближе к проволоке.
Другие вокруг нее – и грузчики, и машинисты, и смазчики, и сцепщики, и диспетчеры – один за другим тоже побросали работу, в упор пялясь на пленников. На юную мисс Блэкуотер никто не обращал внимания, так что она оказалась у самой проволоки, в нескольких футах от того места, где кончалась двойная цепь егерей, а пленники один за другим заходили внутрь пакгауза.
Молли, разинув рот, глядела на Rooskies, хотя, казалось бы, ничего в них особенного не было. Ну, высокие, ну, широкоплечие, ну, с бородами. Но хвосты ж у них не растут, да и рогов с копытами явно не наблюдается!
Ни один из пленных не бросил ни одного взгляда в сторону. Все смотрели строго перед собой.
Молли смотрела прямо в лицо совсем молодой женщины, предпоследней в цепочке – прямая, с такой осанкой, что заставила бы устыдиться даже их преподавательницу манер и танца, миссис О’Лири. Большие серые глаза, светлые брови вразлет; и она – единственная из всех – улыбалась. Улыбалась жуткой, кривой улыбкой, что так и тянуло назвать «змеиной». Не было в ней ни страха, ни дрожи, а что было – от того у Молли по спине побежали мурашки.
Женщина чуть скосила взгляд, столкнулась со взглядом Молли. Серые глаза сузились, задержавшись на девочке. С губ сбежала злобная усмешка, они сжались; а потом уголки рта женщины дрогнули, и она отвернулась.
Молли вдруг ощутила, что ее собственные колени ощутимо дрожат.
А последним в цепи пленных оказался мальчишка. Наверное, как Молли или самую малость старше. С пышной копной соломенного цвета волос, со здоровенным синяком под левым глазом, в таком же touloupe. Он тоже смотрел прямо, не опуская взгляда.
Это не было взгляд пленника. Юная мисс Блэкуотер прозакладывала бы свою новенькую готовальню – предмет зависти всего класса – так мог бы смотреть скаут, разведчик. Он не боялся, о, нет, видывала она взгляды даже самые отъявленных забияк, когда им бывало страшно.
Как и женщина, мальчишка поймал жадный взгляд Молли.
И, как и женщина до него, глаза его сузились. Казалось, он словно собирается сделать моментальную светографию, навечно впечатать Молли в собственную память – так пристально он глядел.
Его пихнул в спину конвоир-егерь, и мальчишка опустил голову.
Пленные скрылись в пакгаузе, и Молли поспешила к воротам.
– Куда, мисси?
– Простите, мистер мастер-сержант, сэр, я – Молли Блэкуотер, мой папа – доктор Блэкуотер, я принесла ему обед…
Немолодой усатый сержант горных егерей усмехнулся.
– Доктора Блэкуотера знаю, а вас, мисси, вижу впервые. Так что не обессудьте. Бдительность – она превыше всего, особенно когда имеешь дело с этими Rooskies. Эй, Джим! Хопкинс!
– Сэр, да, сэр!
– Сбегай отыщи доктора Блэкуотера. Он где-то внутри. Скажи, пришла его дочь с обедом. Спросишь его указаний. Если господин доктор занят, вернешься сюда, отнесешь ему еду. Нет, дорогая мисси, внутрь нельзя, – покачал он головой в ответ на невысказанный вопрос Молли. – Все понял, Хопкинс?
– Сэр, так точно, сэр!
Долговязый рыжеволосый парень в еще необмятой куртке и шлеме без единой царапины – верно, из новобранцев – проворно умчался.
– Простите, господин мастер-сержант, сэр, – с должным придыханием спросила Молли, изо всех сил хлопая глазами – по примеру миссис О’Лири, которая поступала так всегда, стоило ей заговорить с «душкой военным», как не очень понятно выражалась она, – а что, эти Rooskies были очень страшные? Очень дикие? Вы ведь поймали их всех сами, сэр, ведь правда?