Страница 1 из 99
Карел Чапек Собрание сочинений[1]
Том шестой
Рассказы, очерки, сказки
Год садовода[2]
(рисунки Йозефа Чапека)
© Перевод Д. Горбова
Как разбивать сады
Есть несколько способов разбивать сады: лучший из них — поручить это дело садовнику. Садовник насажает вам всяких там жердей, прутьев и веников, называя их кленами, боярышником, сиренью, — древесными, кустарниковыми и прочими растительными видами. Потом станет рыться в земле, перевернет ее всю вверх тормашками и опять утрамбует, наделает из шлака дорожек, понатыкает в землю какой-то вялой ботвы, объявив ее многолетниками, посеет на месте будущего газона семян, называя их английским райграсом, полевицей, лисохвостом, гребенником, тимофеевкой, а потом уйдет, оставив сад бурым и голым, как в первый день творения. Только напомнит вам, чтобы вы каждый день всю эту глину тщательно поливали, а когда взойдет трава — велели привезти песку для дорожек. Ну, ладно.
Некоторые думают, что поливать сад очень просто, — особенно если есть шланг. Но скоро обнаруживается, что шланг — существо необычайно коварное и опасное, пока не приручен: он крутится, прыгает, изгибается, пускает под себя пропасть воды и с наслаждением полощется в грязи, которую сам развел: потом бросается на человека, который собрался поливать, и обвивается вокруг его ноги; приходится наступить на него; тогда он становится на дыбы и обвивается человеку вокруг поясницы и шеи; и пока схваченный его кольцами вступает с ним в единоборство, как со змеей, чудовище подымает кверху свое медное рыло, извергая мощную струю воды — прямо в окна, на свежевыстиранные занавески. Тут надо энергично схватить его за голову и потянуть что есть силы; бестия рассвирепеет и начнет струить воду уже не из рыла, а возле гидранта и откуда-то прямо из тела. На первый случай нужны трое, чтобы кое-как с ним справиться; все они покидают поле сражения мокрые, по уши в грязи. Что же касается сада, то местами он превратился в топкие лужи, а в других местах трескается от жажды.
Если вы будете совершать эту операцию каждый день, то через две недели вместо травы покажутся сорняки. Это — одна из тайн природы: отчего из самого лучшего семенного материала вместо травы вырастает какое-то буйное, колючее былье? Может быть, для того чтобы получился хороший газон, нужно сеять сорняки? Через три недели газон густо зарос чертополохом и всякой нечистью, ползучей либо уходящей корнями в землю на целый локоть. Станешь ее вырывать — она обламывается у самого корешка либо захватывает с собой целую груду земли. Выходит так: чем гаже поросль, тем она сильней цепляется за жизнь.
Между тем в результате некоего таинственного химического процесса шлак дорожек превратился в самую мазкую, липкую глину, какую только можно себе представить.
Но так или иначе, сорняки из газонов нужно выпалывать. Полешь, полешь, оставляя позади будущий газон в виде голой желтой глины, какой она была в первый день творения. Только в двух-трех местечках проступает что-то вроде зеленоватой плесени, что-то зыбкое, реденькое, похожее на пушок. Сомнений нет, это травка. Ты ходишь вокруг нее на цыпочках, отгоняешь воробьев. А пока таращишь глаза на землю, уже распустились первые листочки на кустах крыжовника и смородины: весна всегда подкрадывается незаметно.
И твое отношение к окружающему изменилось. Идет дождь — ты говоришь, что он поливает сад; светит солнце — оно это делает не просто так, а освещает сад; наступает ночь, ты радуешься, что наступил отдых для сада.
Придет день, когда ты откроешь глаза и увидишь: сад стоит зеленый, высокая трава сверкает росой, из гущи розового куста выглядывают тяжелые темно-красные бутоны. А деревья разрослись, стоят развесистые, тенистые, с пышными кронами, дыша ароматной прелью в сыром полумраке. И ты уже не вспомнишь о нежном, голом, буром садике тех дней, о робком пушке первой травки, о скудном проклевывании первых листочков, обо всей этой глинистой, бедной, трогательной красоте только что разбитого сада…
Ну, ладно; теперь надо поливать, полоть, выбирать из земли камни…
Как получается садовод
Вопреки ожиданиям садовод получается не из семени, черенка, луковицы, клубня или путем прививки, а в результате опыта, под влиянием среды и природных условий.
В детстве я относился к отцовскому саду недоброжелательно, даже вредительски, так как мне запрещалось ходить по клумбам и рвать незрелые плоды. Ну вот как Адаму в раю было запрещено ходить по грядкам и срывать плоды с древа познания добра и зла, оттого что они были еще незрелые; но Адам — совсем как мы, дети, — нарвал себе незрелых плодов, за что и был изгнан из рая. И с тех пор плоды древа познания остаются и останутся впредь незрелыми.
Пока человек в цвете молодости, он думает, что цветы — это что-то такое, что вдевают себе в петлицу и преподносят девушкам. Он не имеет ни малейшего представления о том, что цветы — нечто зимующее, требующее окапывания, унавоживания, поливки, пересаживания, подрезки, подстрижки, подвязывания, удаления сорняков и плодников, засохших листьев, тлей и грибка. Вместо того чтобы перекапывать клумбы, он бегает за девушками, тешит свое тщеславие, пользуется благами жизни, которые созданы не им, — вообще ведет себя как разрушитель. Для того чтобы стать садоводом-любителем, нужно достичь известной зрелости, так сказать, отцовского возраста. Кроме того, нужно иметь свой сад. Разбить его обычно поручают садовнику-профессионалу, с тем чтобы ходить туда после работы — любоваться цветочками и слушать пенье птичек. Но в один прекрасный день захочется и самому посадить цветок: у меня так было раз с заячьей лапкой. При этом — через какую-нибудь царапину или еще как — в кровь тебе попадет немножко земли, а с ней — нечто вроде инфекции, или отравы, — и стал человек отчаянным садоводом. Коготок увяз — всей птичке пропасть.
А иногда садовод получается в результате заразы, занесенной от соседей. Увидел ты, скажем, что у них смолка зацвела. «Черт возьми! — думаешь. — А почему бы ей не цвести и у меня? Еще лучше расцветет!» С этого момента садовод становится все больше и больше рабом своей страсти, питаемой дальнейшими успехами и подстегиваемой дальнейшими неудачами. В нем зарождается коллекционерский азарт, побуждающий его выращивать все растения по алфавиту — от Acaen'ы до Zauschneri'и; а впоследствии развивается фанатизм специалиста, превращающий человека, до тех пор вполне вменяемого, в розомана, георгиномана или какого-нибудь другого исступленного маньяка…
А иные, став жертвой страсти к декорированию, беспрестанно перестраивают, перепланируют свой сад, подбирают оттенки, перегруппировывают кусты, и подстрекаемые так называемым творческим беспокойством, не дают ничему стоять и расти на своем месте. Пусть никто не думает, будто садоводство — занятие буколическое и располагающее к размышлениям. Это — ненасытная страсть, как все, за что ни возьмется человек обстоятельный.
Скажу еще, как узнать настоящего садовода.
— Обязательно приходите ко мне, — говорит он. — Я хочу показать вам свой сад.
Вы пришли к нему, чтобы сделать ему приятное, и обнаруживаете его заднюю часть, воздвигающуюся где-то между многолетниками.
— Иду, — кидает он через плечо. — Только посажу вот.
— Ради бога, не беспокойтесь — любезно отвечаете вы.
Через какое-то время он, видимо, кончил сажать, во всяком случае, выпрямился, испачкал вам руку и, весь сияя гостеприимством, говорит:
1
В настоящий том включены произведения Чапека, связанные с повседневным окружением человека, с его увлечениями и пристрастиями. Считая, что «нужно необыкновенно много обыденного, чтобы люди сблизились и поняли друг друга» [К. Čapek. Boží muka. Trapné povidký. Praha, 1958, s. 72.], он любил писать «о мелочах, о вещах повседневных и незаметных». Он был убежден, что «мир неизвестного начинается на подошвах наших сапог», что большое можно открыть и в малом, необыкновенное — в обыкновенном. Имея в виду эту особенность таланта писателя, Юлиус Фучик говорил, что он обладает даром двойного зрения.
Многое в этом томе подсказано собственными хобби Чапека — его увлечениями садоводством, фотографией, кинологией, коллекционированием кактусов, ковров, картин и книг.
Чапеку было свойственно внимание не только к малым вещам, но и к маленькому человеку, ребенку. Само наше нежное чувство ко всему малому он был склонен считать пережитком детства («Малое и большое»). Детская способность удивляться обыденному, одухотворять, как в сказке, природу и вещи, строить самые фантастические и часто наивно-комические предположения — характерные черты мировосприятия и художественной манеры Чапека-очеркиста. А в его сказках традиционные принцессы и разбойники, водяные и драконы живут рядом с самыми обыкновенными людьми: почтальонами, докторами, полицейскими — и в самом что ни на есть реальном и современном мире. Иронизируя над теми, кто упрекал его в том, что он тратит талант на повествование о кошках, щенках или цветах, Чапек писал, что «такая недостойная деятельность порою становится литературой мирового уровня» [K. Čapek. Poznámky o tvorbě. Praha, 1959, s. 98.]. Особое же значение он придавал ей, думая о детском читателе, которому адресованы «Девять сказок» и «Дашенька, или История щенячьей жизни». «Я… серьезно считаю, — утверждал он, — что не является чем-то недостойным писать для детей, но весьма недостойно писать для них плохо» [Там же, s. 100.].
2
Чапек в шутку говорил, что начал заниматься садоводством, точно так же, как и фотолюбительством, дабы доказать родным и друзьям, что он не такой уж неловкий и неприспособленный к физическому труду человек. Однако он придавал этому и более серьезное значение: «Садик у вашего дома — это такое же свидетельство вашей культуры, как ваша квартира или ваша библиотека…» [К. Čapek. Věci kolem nás. Praha, 1970, s. 105.]. Вскоре он стал настолько знающим садоводом и коллекционером растений, что даже рецензировал специальные ботанические труды.
С весны 1925 года Чапек печатает в газете «Лидове новины» юморески «Как разбивать сады» (19 мая 1925 г.), «Благодатный дождь» (31 мая 1925 г.), «О красотах осени» (10 ноября 1925 г.), «Почки» (2 апреля 1926 г.), «Об искусстве садовода» (25 апреля 1926 г.), «Семена» (23 июля 1926 г.), «Почва» (6 февраля 1927 г.), «Праздник» (1 мая 1927 г.), «Глава ботаническая» (7 августа 1927 г.), «Приготовления» (6 ноября 1927 г.), а 27 ноября 1927 года в той же газете публикует фельетон «Декабрь садовода», и затем каждый месяц, до 18 ноября 1928 года, Чапек помещает на ее страницах «месячный отчет» о жизни садовода, построенный на автобиографическом материале. Для первого книжного издания «Года садовода», которое вышло в 1929 году в пражском издательстве «Авентинум», были специально написаны главы «Как получается садовод», «Об огородниках», «О любителях кактусов», «О жизни садовода». Глава «О любителях кактусов» была опубликована 1 декабря 1928 года в журнале «Пестры тыден».