Страница 289 из 299
– Нет, – выдохнул он.
– Нет, – откликнулся Нахадот. Метнулась зыбкая тень, и он тоже исчез.
– Что происходит? – спросил я.
Дека прищурился, глядя вверх, потом покачал головой:
– Каль… Нет, невозможно! Благие боги, как он это… – И Дека ахнул. – Йейнэ пала! Теперь Нахадот…
– Что?..
Но времени рассуждать и соображать не осталось, потому что пустое место, где только что стояли Йейнэ и Нахадот, снова наполнилось, и все попадали на колени.
Каль был в божественной маске. И хуже силы, которую она излучала, я за всю жизнь не встречал. Такого я не испытывал даже в тот день, когда Итемпас втиснул меня в смертную плоть, а мне тогда показалось, будто мне переломали все кости, чтобы всунуть в узкую трубу. Хуже, чем когда я увидел тело матери. Или тело Йейнэ, когда умерла ее человеческая плоть. У меня заболела кожа, заломило все кости. Вокруг меня с криками падали люди. Эта маска была неправильной. Она лишь изображала божественность, она была чужеродным надругательством над реальностью. В таком ее незавершенном виде эту неправильность могли ощущать лишь богорожденные, но сейчас божественная маска излучала богомерзость, внятную всем детям Вихря, как смертным, так и бессмертным.
Дека рядом со мной застонал, силясь выговорить магические слова, но без конца запинался. Я пытался устоять на коленях. Куда проще было бы растянуться плашмя и помереть, но я скрипел зубами, высоко держа голову. Каль шагнул к Итемпасу.
– Ты не тот, кого я бы избрал, – дрогнувшим голосом произнес он. – Моя месть изначально была нацелена на Энефу. По правде говоря, следовало бы поблагодарить тебя за ее убиение, но сейчас ты – самая легкая дичь среди Троих… – Он сделал еще шаг, обращая ладонь к лицу Итемпаса. – Увы…
Итемпас не попятился и не рухнул, хотя воздух кругом так и дрожал от той мощи, которую обрушил на него Каль. На то, чтобы устоять, наверняка уходили все его силы, но это как-никак был мой светозарный отец. Будь в его природе одна лишь гордость, ничто в целой вселенной не смогло бы его остановить.
– Хватит, – прошептал я, но никто меня не услышал.
– Хватит! – раздался другой голос, громкий, резкий и яростный.
Это говорила Ликуя.
Зрение вконец меня подвело, но я все-таки разглядел ее. Она тоже стояла во весь рост, и – нет, это не было случайной игрой света! – ее окружал бледный трепещущий нимб. Теперь его легче было различить, потому что небо над нами быстро затягивалось: с юга надвигались клокочущие грозовые тучи, задувал порывистый ветер. Мы больше не видели Вихрь, разве что в краткие мгновения, когда рвались облака, но слышали непрерывный глухой рев, постепенно становившийся громче. Мы также чувствовали Его приближение: оно сказывалось вселенским содроганием похлеще того, что произвела Йейнэ, сдвинув планету. Сколько нам осталось? Несколько часов? Несколько минут? Угадать невозможно. Что ж, мгновения собственной гибели мы никак не пропустим…
Итемпас, так и не попятившийся перед Калем, едва не споткнулся, оглянувшись на дочь. Наверное, сейчас в ее глазах было столько всего… Но я засмотрелся на сами ее глаза, пылавшие недобрым янтарем закатного солнца.
Каль помедлил. Божественная маска чуть шевельнулась – он посмотрел на Ликую.
– Чего ты хочешь, смертная?
– Убить тебя, – ответила она.
И обратилась в добела раскаленное пламя.
Люди вокруг испуганно закричали, кто-то бросился к лестнице. Итемпас вскинул руку, но его отшвырнуло и унесло прочь. Ахад, стоявший рядом с Ликуей, вскрикнул и исчез, чтобы вновь появиться подле меня. Зашатался даже Каль, его аура силы прогнулась и поддалась под напором ее яростного огня. Я находился футах в десяти, но и у меня стало стягивать кожу. Все, кто ближе, могли получить ожоги.
Что же до самой Ликуи…
Когда пламя опало, я с изумлением увидел, что она стоит на том же месте, но только облаченная во все белое. Ее юбка, ее курточка… Боги благие, даже ее волосы побелели! И ее окружал свет почти невыносимой яркости. Из глаз немедленно потекло, я сощурился, заслоняясь ладонью. На миг мне показалось, будто я узрел в воздухе кольца и круги, сотканные из вьющихся слов, а в руках у нее… Нет. Этого просто не могло быть…
В руках у нее сверкал меч с огненно-белым клинком. Тот самый, которым Итемпас некогда рассекал Нахадотов хаос, привнося в зачаточную вселенную основательность и порядок. У меча было имя, но лишь Итемпас знал его. И никто не мог управляться с этим оружием, кроме него самого. Боги благие, да к проклятой штуковине никто даже близко подобраться не мог – ни разу за все эпохи с тех пор, как Итемпас сотворил время! И вот пожалуйста: дочь Итемпаса двумя руками держит дивный меч перед собой, и я нисколько не сомневался, что она отлично умеет им владеть.
Ничто из этого не укрылось от Каля, и я увидел, как округлились его глаза в прорезях маски. Само собой, он испугался. Он ведь попрал порядок вещей, он привел Вихрь туда, где тому ни под каким видом не полагалось быть, он возжелал власти, на которую не имел никаких прав. Пока шло чистое состязание в силе, он сумел выстоять даже против Нахадота и Йейнэ. Однако божественность требует кое-чего большего, чем просто сила.
– Самообладание, – произнес Итемпас. Он подобрался насколько мог ближе, спеша дать последние наставления дочери. – Помни о самообладании, Ликуя, не то сила уничтожит тебя!
– Не забуду, – пообещала она.
И исчезла. И Каль тоже исчез. Осталась лишь оплавленная, багрово светящаяся канава на травяном лугу Завитка.
И еще две кометы рванулись следом за ними за горизонт. Это Нахадот и Йейнэ спешили принять участие в битве.
Избавившись от давящей силы Каля, я кое-как сумел встать. Треклятые колени болели так, словно внутрь суставов насыпали битого стекла. Не обращая внимания на боль, я нашарил плечо Деки и потащил его туда, где зашевелился Ахад.
– Скорее, – сказал я им.
Ахад оторвал взгляд от огненной точки, в которую превратилась его возлюбленная. Там, вдали, ворочались глыбы овеществленной тьмы, а из земли вырастал иззубренный каменный столб. Через несколько секунд он уперся в самое небо. Там разразилась вторая Война богов, и ее зрелище завораживало, хотя все понимали – на этот раз не только смертное царство может оказаться в руинах.
– Что? – отсутствующе спросил Ахад, когда я схватил его за плечо.
– Помоги забрать Итемпаса!
Он смотрел на меня пустыми глазами, и тогда я въехал ему по ребрам узловатым старческим кулаком. Это заставило его очнуться. Он зло уставился на меня, и я, подскочив, заорал ему в лицо:
– Да очнись же! Нам надо спешить! Там бьются такие силы, что Ликуя долго не продержится! Может, если мы как следует помолимся, Нахадот с Йейнэ и смогут остановить его. Но если нет, он явится обратно!
И я указал ему на Итемпаса – тот тоже смотрел вслед Ликуе, до боли сжав кулаки.
Поняв наконец, о чем шла речь, Ахад ухватил меня за плечо. Я крепко держал Деку. Все размазалось и мелькнуло, и Ахад свободной рукой сгреб Итемпаса. Тот вздрогнул, но сообразил, что к чему, быстрее Ахада – по крайней мере, не отбивался. Однако потом Ахад нахмурился:
– Есть ли такое место, где бы он нас не нашел?
– Сваливаем куда угодно, только побыстрее, осел! – чуть не взвыл я.
Планета готовилась к смерти. Реальность начинала рушиться, истекая сквозь смертельную рану, пробитую Вихрем в самом ее существе. Нам оставалось лишь бежать – все равно куда. И надеяться, что Каль нас не сразу догонит. Впрочем, если это все же случится…
– Боги благие! – с отчаянием вырвалось у меня. – Ахад, я надеюсь, ты постиг наконец свою природу?
Его лицо стало невероятно бесстрастным.
– Нет.
– Демонсранская брак’скафра…
Позади раздался гулкий всасывающий звук, перекрывший даже нарастающий рев Вихря. Дека быстро обернулся и выкрикнул слово могущества, укрощая то, что я по глупости вызвал. Звук смолк. Дека испепелил меня взглядом.
– Извиняюсь, – пробормотал я.
– Значит, куда угодно, – сказал Ахад, продолжая смотреть вдаль. Там, возле горизонта, вспухло большое круглое белое солнце. Я чуть не завопил от восторга, желая воспеть славу потрясающим демоницам, но солнце угасло подозрительно быстро, а потом Ахад унес нас с места событий.