Страница 159 из 299
Серимн непонимающе посмотрела на него. Потом — на Солнышко. В голосе Теврила не было ни намека на язвительную насмешку — лишь почтительное благоговение… Я, однако, вполне представляла себе, что видела Серимн, глядя на Солнышко. Нечеловеческую усталость в глазах, невероятное горе под покровом внешнего безразличия. На нем, как и на мне, была одежда с чужого плеча, и он никак не ответил на поклон и приветствие Теврила.
— Да он же мароне, — после долгой паузы проговорила Серимн.
Теврил поднялся, привычным движением откидывая за спину хвост длинных волос:
— Какая неожиданность, не правда ли? А ведь это не первая ложь, которую наше семейство повторяет так долго, что правда начинает уже забываться.
Он подошел к ней и остановился прямо напротив. Она не попятилась, хотя я, например, на ее месте обязательно подалась бы назад. Было сейчас в лорде Арамери нечто такое, отчего мне стало нешуточным образом страшно.
— Ты же знаешь, Серимн, что он был низложен, — сказал он. — И ты видела предостаточно богов, принимавших облик смертных. Как же ты не догадалась, что чтимый тобою бог может среди них оказаться? Вот и Хадо рассказывает, что ваши новозоры обращались с ним не очень по-доброму…
— Нет, — сказала Серимн, и в ее сильный, звучный голос впервые за время нашего знакомства пробилась дрожь неуверенности. — Это невозможно! Я бы непременно… и Датэ… мы бы непременно поняли!
Теврил оглянулся на слугу. Тот поспешил вперед со своим металлическим предметом. Лорд взял его и сказал:
— Полагаю, твоя незамутненная арамерийская кровь все равно не дает тебе права говорить за нашего бога. Ну что ж, раз так, значит так. Откройте-ка ей рот и подержите открытым…
Я даже не поняла, что последние слова были приказом, — но стражники сдвинулись вокруг Серимн и схватили ее. Началась борьба, выглядевшая для меня как смешение качающихся силуэтов. Когда все успокоилось, я заметила, что стражи крепко держали голову Серимн.
Теврил между тем взял в руки предмет, принесенный слугой, и я впервые смогла увидеть его — темным контуром на фоне магического свечения дальней стены. Ножницы?.. Нет, слишком большой и форма другая…
Клещи.
— Боги мои… — прошептала я, слишком поздно поняв, что происходит.
Я поспешно отвернулась, но от жутких звуков деваться было некуда. Захлебывающийся вопль Серимн… «Мммхх…» Теврила, вынужденного приложить немалую силу… влажный хруст разрываемой плоти. Все произошло очень быстро. Теврил со вздохом отвращения вернул клещи слуге, и тот их унес. Серимн издала еще один невнятный звук, не столько вопль боли, сколько бессловесный протест… И, обмякнув, со стоном повисла на руках стражников.
— Пожалуйста, держите ее голову наклоненной вперед, — словно сквозь туман, услышала я голос Теврила. — Мы же не хотим, чтобы она захлебнулась.
— П-погодите… — выдавила я.
Боги, я была неспособна думать. Наверное, эхо этого звука до конца дней будет мне сниться.
— Что такое, эру Шот?
Лорд Арамери тяжело дышал, но в остальном говорил как обычно: вежливо, негромко и с теплотой. Я же про себя гадала, сумею ли совладать с позывом на рвоту.
— Датэ, — повторила я. — И пропавшие богорожденные. Она… она же могла рассказать нам…
Увы, теперь Серимн умолкла навеки.
— Даже если ей и было что-то известно, она ни за что бы не заговорила, — сказал Теврил.
Он взошел по ступеням и снова опустился на трон. Слуга оставил клещи за занавесом и, торопливо вернувшись, подал ему влажное полотенце. Лорд тщательно протер каждый палец.
— Однако я более склонен предположить, что они с Датэ уговорились разделиться, чтобы защитить друг друга. Серимн, в конце концов, чистокровная Арамери. Она должна была предвидеть допрос с пристрастием в случае поимки.
Допрос с пристрастием… Так, значит, на языке высокорожденных называлось то, чему я только что стала свидетельницей.
— И, к сожалению, дело это уже не в моей власти.
Теврил сделал едва заметный жест, и главные двери зала распахнулись. Вошел другой слуга. Он нес нечто, мгновенно привлекшее мой взгляд, ибо оно сияло так же ярко, как и все остальное в этом насыщенном магией месте. Только, в отличие от пола и стен, предмет в руках у слуги испускал веселый розовый свет. Это был небольшой резиновый мячик — ребенку впору играть.
Теврил взял его у слуги и проговорил:
— Моя кузина забыла не только о том, что Блистательный Итемпас более не царствует над богами. Она забыла еще и о том, что Арамери теперь повинуются нескольким хозяевам, а не одному, как в прежние времена. Мир меняется; нам приходится меняться вместе с ним — либо погибнуть. Быть может, прослышав об участи Серимн, многие мои чистокровные кузены освежат свою память…
Он разжал пальцы, и розовый мячик выпал из руки. Отскочил от пола у трона. Лорд поймал его в воздухе. И еще дважды уронил на пол.
Перед ним возник мальчик. Я ахнула, тотчас узнав его. Это был Сиэй, бог-дитя, тот, что когда-то порывался запинать Солнышко до смерти. Сиэй Плутишка, пребывавший некогда в рабстве у Арамери.
— Что еще? — спросил он раздраженно.
Мельком оглянулся на меня, услышав, как я ахнула, и отвернулся, не переменившись в лице. Я стала молиться сразу всем богам, чтобы он меня не узнал. Хотя надежды на это не было почти никакой, ведь рядом со мной стоял Солнышко.
Теврил почтительно наклонил голову.
— Вот одна из убийц твоих родичей, лорд Сиэй, — сказал он, указывая на Серимн.
Сиэй обернулся к ней, поднимая брови:
— А я ее помню! Декарте она была троюродной племянницей или что-то вроде того. Съехала много лет назад… — И на его лице возникла кривая улыбка, плохо соответствовавшая детским чертам. — Ух ты, Теврил! Язык?!
Теврил отдал розовый мячик слуге. Тот с поклоном взял его и унес.
— Кое-кто в семье полагает, будто я… слишком мягок. — Он пожал плечами. — Мне показалось, наглядный пример не повредит.
— Вижу. — Сиэй вприпрыжку одолел два шага и остановился перед Серимн, впрочем, я заметила, как брезгливо он обошел кровь, темным пятном растекшуюся на полу. — То, что ее поймали, уже хорошо, но я как-то не думаю, чтобы Наха вернул солнце, пока вы не отловите демона. Как у вас с этим?
— Пока он не пойман, — сказал Теврил. — Мы ищем его.
Серимн издала звук, от которого у меня на коже встали дыбом мелкие волоски. Я ощутила ее внимание и увидела, как она с усилием подалась в мою сторону и снова издала этот звук. Слов, которые она старалась произнести, разобрать было невозможно, я даже не была уверена, что она вправду пыталась заговорить, но я все равно поняла: она хотела указать Сиэю на меня. «Вот демон!» — сказала бы она, если бы могла.
Но Теврил уже позаботился, чтобы она никому не выдала моей тайны. Даже богам.
Сиэй вздохнул, наблюдая за попытками Серимн.
— Не знаю и знать не хочу, что ты там силишься вякнуть, — сказал он.
Серимн притихла, глядя на него с каким-то новым и очень мрачным предчувствием. А Сиэй продолжал:
— И мой отец не пожелает этого знать. Я бы на твоем месте только молился, чтобы на него не напало… творческое настроение!
И он махнул рукой. Этак лениво, небрежно… Возможно, только я увидела поток могущественной энергии, черным пламенем вырвавшейся из этой руки. Она свернулась в воздухе, точно змея, потом устремилась вперед и поглотила Серимн… Когда она исчезла, Серимн нигде больше не было видно.
Потом Сиэй повернулся к нам с Солнышком.
— Так ты еще с ним! — сказал он мне.
Я как-то очень остро почувствовала свою руку, сжимавшую ладонь Солнышка.
— Да, — ответила я и подняла подбородок. — Теперь я знаю, кто он такой.
— В самом деле? — Взгляд Сиэя метнулся к Солнышку. Задержался. — Знаешь, как-то я сомневаюсь в этом, смертная девочка. Даже его дети толком не знают больше, кто он такой.
— Я сказала, что теперь знаю его, — проговорила я с некоторым раздражением.
Я никогда не терпела покровительственного отношения, от кого бы оно ни исходило, а уж за прошедшие несколько недель я навидалась и натерпелась такого, что капризы богорожденного смутить меня уже не могли.