Страница 1 из 10

Ключи от темного мира

Рой Олег Юрьевич, Неволина Екатерина Александровна

Олег Рой, Екатерина Неволина

Памяти моего сына Женечки посвящается.

Всем, кто видит сны.

«Есть двери, которые лучше не открывать…»

Это место Алиса не смогла бы забыть никогда. Черная, вязкая, как смола, земля. Плохо прорисованные здания, становящиеся набросками и теряющиеся в чернильной высоте… Темные пространства – место, где сбываются самые страшные кошмары. Место, где никогда не бывает ни солнца, ни надежды.

Против этого потаенного уголка мира снов восстает даже человеческий разум, а мысли скачут крошечными шариками пинг-понга и никак не могут собраться воедино.

Девушка потерла виски, пытаясь сосредоточиться. Голова кружилась. Алиса помнила, что попала в уже знакомую воронку, преследуя в мире снов странного человека, и вот снова очутилась здесь. Она огляделась – никого. Незнакомец, за которым она бежала, ушел или спрятался. «А был ли он вообще? Может, я уже сошла с ума?» – мелькнула у Алисы мысль. Нужно выбираться, поняла она. Но как?

Увязая в жадно цепляющейся и тянущей вниз земле, девушка сделала несколько неуверенных шагов и вдруг услышала что-то.

Стон… человеческий стон оказался единственным живым звуком в этом абсолютно, Алиса бы даже сказала, идеально мертвом месте. Девушка пошла на звук. Очень медленно, застревая на каждом шагу и чувствуя, как тают ее силы. Она шла, наверное, целую вечность, увязая и падая и с каждым разом все с большим трудом поднимаясь на ноги. Алиса и сама не понимала, что толкает ее вперед, откуда еще берется дерзость двигаться дальше. Наконец, она различила человеческий силуэт.

Человек, кажется мужчина, лежал на земле, наполовину погрузившись в нее. Алисе показалось, что земля постепенно заглатывает его, как удав, чтобы потом переварить в своем ненасытном нутре. От этой мысли девушку передернуло.

Мужчина опять застонал. Очень тихо, едва слышно.

Последний рывок – и девушка оказалась возле него, присела на колени, тронула за плечо.

– Вставайте! – позвала Алиса. – Здесь нельзя останавливаться! Разве вы не знаете?

Человек попытался подняться, но земля не желала отпускать свою добычу.

– Вставайте! Сделайте усилие! Ну же! – Панова потянула мужчину за плечи, чувствуя его безвольную тяжесть. Такое ощущение, что в этом теле почти не осталось жизни.

Ей стоило бы бросить того, кто и сам не хочет за себя бороться, но извечное упрямство не давало этого сделать. И девушка из последних сил тянула и тянула, буквально по миллиметру отвоевывая у Темных пространств жертву. Она тянула, словно робот, уже не думая ни о чем и не чувствуя ничего, кроме безграничной усталости, позабыв, зачем здесь.

И она переупрямила.

С разочарованным, совершенно животным чавканьем земля отпустила своего пленника. Высвободившийся мужчина снова застонал, пошатнулся, но каким-то чудом удержался на ногах.

Теперь Алиса почти смогла разглядеть его лицо. Почти – потому что оно казалось смазанным и словно ускользало от взгляда. Вроде все нормально – и лоб, и щеки, и нос, и глаза, но начнешь присматриваться – лицо плывет, становится похоже на серое пятно.

– Вы кто? – Алиса встряхнула спасенного, стараясь привести его в чувство.

Голова мужчины безвольно дернулась, он вздрогнул, поднял руку и потер лоб, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Я… Я не знаю… – пробормотал человек. – Я… кажется, я был кем-то… Я не помню. Я ничего не помню…

Он посмотрел на Алису темными провалами глаз.

– Я умер? – спросил он после паузы.

Ответа на этот вопрос у Алисы не было. Все, что она слышала о Темных пространствах, – это то, что здесь стирается сама человеческая личность. Очевидно, именно такое и происходило с ее собеседником.

– Вы давно здесь? – вместо ответа спросила девушка.

– Да… Я был здесь всегда… Или нет… Я не знаю…

Он снова потер лоб, а потом сделал нелепый жест, словно пытался поправить что-то невидимое где-то в районе провалов глаз. «Очки! У него когда-то были очки! – догадалась Алиса. – Уже что-то. У него еще остались клочки хотя бы рефлекторной памяти».

– Пойдемте, – девушка потянула человека за руку. – Вам нужно сопротивляться. Вы должны попытаться вспомнить, иначе я не смогу вам помочь.

– Помочь?.. – повторил он. – Что значит «помочь»?.. – Мужчина нахмурился и снова неуверенно потянулся к невидимым очкам, должно быть, раньше этот жест входил у него в привычку. – Помочь… помогать… оказывать поддержку. Это так? Мне кажется, я кому-то помогал. Или мне помогали?.. Я запутался.

Неожиданные обстоятельства

– Вам помочь?

Ну конечно, я оказался в самом глупом положении, не справившись с дверной ручкой, и рассыпал стопку бумаг прямо на пороге. Глупо. Я и в школе не отличался большим изяществом, да что там, вызывал насмешки неуклюжестью.

– Спасибо, я сам как-нибудь, – буркнул я и посмотрел на нее.

Сначала я увидел ноги. Ну это логично, потому что в это время как раз присел, поспешно собирая бумаги. А ноги определенно заслуживали внимания. Тонкие щиколотки, как у породистой лошади, и двухцветные, с красным мыском и черным задником, туфли на неимоверной шпильке… Затем взгляд поднялся повыше и охватил черную юбку-карандаш, идеально, без единой складочки сидящую по фигуре, белую блузку на скромных пуговках, застегнутую по-деловому, узкое лицо с очерченными скулами, карие глаза, прикрытые изящными очками в прозрачной тонкой оправе, и наконец, гладкую прическу… Образ достаточно строгий и деловой… если бы не эти самые туфли.

Красные туфли уже сами по себе элемент провокационный, прямо указывающий на секс и грех. В них жизненная сила, либидо и в то же время опасность, война, кровь. Черный добавляет агрессии, усиливает чувство тревоги, отсылая нас к смерти. Теперь это уже любовь и смерть. Вспоминается паучиха, пожирающая партнера сразу после спаривания. А уж о значении формы туфли лучше умолчать, чтобы не быть обвиненным в излишней озабоченности… да я, кажется, и отвлекся.

– И все-таки позвольте. – Она наклонилась, давая мне убедиться, что блузка застегнута и вправду не поддерживает агрессивное кокетство туфелек, охлаждая, как стакан ледяной воды за шиворот. – А вы, простите, Андрей… Михайлович?

На двери, у которой мы находились, собственно, написано «Зав. кафедрой психиатрии Чернов Андрей Михайлович», так что не нужно быть Шерлоком Холмсом.

– Прощаю. – Я принял у нее листы, которые она успела подобрать, и поднялся. – А вы?..

– Я Ирина. Ирина Александровна Прягова. – Она поднялась и посмотрела на меня почти умоляюще. – Вы не помните? Ваша знакомая, Наталья Михайлова, говорила, что вам нужна ассистентка…

Ну конечно. Теперь я все вспомнил. Наташа Михайлова – жена моего приятеля, недавно уговаривала меня взять на работу какую-то то ли родственницу, то ли подругу. Мне как раз требовалась ассистентка, и я, будучи человеком мягким, хотя и понимая, что мной манипулируют, согласился посмотреть эту протеже.

– Конечно, Ирина, очень рад вас видеть. – Я протянул ей руку. Это своеобразный тест, ведь рукопожатие очень много говорит о человеке.

Девушка пожала мою руку – твердо, не кокетливо и не смущаясь, совсем по-деловому, и я немного успокоился.

Мы вошли в кабинет. Я предложил визитерше стул и, положив бумаги на стол, опустился в кресло, продолжая наблюдать за ней, отмечая скупые жесты и то, как ровно поставила она ноги. Я отмечал детали по профессиональной привычке.

Пока язык мимики рассказал о гостье не слишком много. Достаточно замкнутая, но не из неуверенных, знает себе цену, скорее всего карьеристка, целеустремленная, подозрительная. Впрочем, не стоит торопиться с выводами. Такое поведение иногда свидетельствует только о страхе перед переменами; еще бы – девушка пришла в страшный большой мир устраиваться на работу. А напряженность может объясняться и того проще: теми самыми туфлями, готов дать голову на отсечение, просто исключительно неудобными.