Наставники

Мы молча поглядывали друг на друга; высказываться никто не хотел. Наконец заговорил Кроуфорд. Он держался очень настороженно, тщательно подбирал слова, и его обычная самоуверенность слегка поувяла.

– Должен признаться, что наше прошлое собрание было гораздо приятней сегодняшнего, – сказал он. – Тогда декан порадовал нас сообщением о том, что ему, вместе с его другом Брауном, удалось добиться замечательного успеха. Чем больше я об этом думаю, тем яснее вижу, что их успех принесет колледжу поистине неоценимую пользу. Но сейчас-то нам надо обсудить наше нынешнее положение, и в его оценке я почти полностью согласен с деканом. Однако мне кажется, что мы должны запастись терпением и спокойно дождаться дня выборов. Я знаю – затянувшееся ожидание многим из нас вымотало нервы. Но ждать нам осталось совсем недолго. Говоря как член Совета, я не могу предложить моим коллегам ничего, кроме ожидания. Мне не совсем понятно, на что намекал в своей речи декан. Если он склоняется к мысли о новой, третьей, кандидатуре, то я как кандидат, естественно, не могу одобрить такого шага – тем более что до выборов осталось всего пять дней. Надеюсь, старший наставник разделяет мою точку зрения.

– Безоговорочно.

– Я считаю, – продолжал Кроуфорд, – что нам надо дождаться дня выборов. Если все члены Совета проголосуют, один из кандидатов наберет абсолютное большинство. Если этого не случится, мы сможем возобновить сегодняшний разговор после выборов.

Пока что Джего проронил одно-единственное слово – «безоговорочно». Он хранил мертвое, неестественно спокойное молчание, хотя даже всегда уравновешенный Кроуфорд проявлял сегодня явные признаки беспокойства. А Джего равнодушно и отрешенно молчал. Но теперь он как бы проснулся и, не теряя хладнокровного достоинства, проговорил:

– Если в день выборов ни один из кандидатов не наберет абсолютного большинства, то дальнейшие шаги нам неминуемо придется обсудить на общем собрании. Но прежде всего, как правильно сказал коллега Кроуфорд, нам надо спокойно дождаться выборов. И тогда, если возникнет настоятельная необходимость, мы с коллегой, выполняя наш прямой долг, сделаем все, что поможет нашему сообществу выбраться из создавшегося тупика.

Во время своей короткой речи Джего глянул по очереди на Кристла, Деспарда и Брауна. Теперь он повернулся к Кроуфорду и закончил:

– Если наши коллеги собираются продолжать дискуссию, то нам, по-моему, следует уйти. Добавить к тому, что уже было сказано, нам решительно нечего.

– Вы правы, – отозвался Кроуфорд, и они вышли за дверь.

Когда их шаги на лестнице заглохли, Кристл властно сказал Деспарду:

– Я хотел бы услышать, что думают мои коллеги.

Возникла неловкая пауза. Потом Пилброу объявил, что хотя он принял окончательное решение не сразу, но теперь без колебаний проголосует за Кроуфорда – по причинам, которые некоторым из нас хорошо известны. После новой паузы Найтингейл с ухмылкой сказал, что ему и в голову не придет поддерживать кого бы то ни было, кроме Кроуфорда. А потом, упорно глядя на Кристла, заговорил Браун:

– Мне давно хотелось сказать коллегам, что мы, на мой взгляд, готовы совершить очень серьезную ошибку. Сторонники Джего знают мои взгляды, а сейчас я хочу изложить их союзникам Кроуфорда. Я убежден, что Джего справится с обязанностями ректора гораздо лучше, чем кто-нибудь другой из моих коллег, и я никогда еще не был так глубоко убежден в своей правоте – а мне не первый раз приходится участвовать в выборах руководителя колледжа. Кого бы мы ни выбрали вместо Джего, колледж понесет тяжкую утрату, которая будет ощущаться долгое годы. А я не смогу забыть об этом до тех пор, пока не уйду в отставку.

Поначалу взгляды собравшихся были прикованы к Брауну, а теперь все посмотрели на Кристла. Многие из нас не понимали, почему Браун говорит так взволнованно; кое-кто чувствовал, что между друзьями исподволь разгорается борьба. Всегда спокойное и мягкое лицо Брауна раскраснелось от гнева и казалось необычайно суровым; лицо Кристла было решительным и нетерпимым.

Кристл заговорил не сразу. Он смотрел на Брауна, как бы собираясь задать ему какой-то вопрос, и грустно улыбался – меня поразила эта трогательная, почти сентиментальная улыбка на лице властного и отнюдь не сентиментального человека.

Внезапно Кристл резко повернулся к Деспарду.

– Мы отклонились от сути, – отрывисто проговорил он. – Насколько я знаю, некоторых моих коллег не устраивают оба кандидата. И не устраивали с самого начала. Сейчас, когда они ушли, мы можем говорить откровенно. У Джего немало положительных качеств – я, как вам известно, дал в свое время согласие его поддержать. У Кроуфорда тоже немало положительных качеств – я вполне понимаю его сторонников, которые уверены, что он будет прекрасным ректором. Но на этих двух людях свет клином не сошелся. А значит, у нас есть выход.

– Что же вы предлагаете? – спросил Деспард-Смит.

– Только то, что подсказывает логика, – ответил Кристл. – Я предлагаю создать оппозиционную фракцию. Кто хочет присоединиться ко мне? Мы выдвинем совсем другого, нового кандидата.

Часть четвертая

УТРО В ЦЕРКВИ

39. Ночная дискуссия

– Я предлагаю только то, что подсказывает логика, – повторил Кристл. – Мы должны подыскать собственного кандидата. Времени у нас в обрез. Мы могли бы наметить нашу кандидатуру уже сегодня.

Он пригнулся над столом, и его губы тронула настороженная, энергичная, властная улыбка.

Послышался скрип кресел, шорох подошв, кто-то кашлянул, кто-то забарабанил пальцами по столу… Через несколько секунд Пилброу поднялся и сказал Деспарду:

– Мне здесь делать нечего… если вы собираетесь выдвинуть нового кандидата… а вы, насколько я понимаю, именно так и собираетесь поступить. Я не хочу закрывать глаза на трудности… я знаю, что поступил не слишком красиво, когда порвал со сторонниками Джего… но снова менять решение не буду. Меня вполне устраивает Кроуфорд.

Пилброу шагнул к двери, и в это время заговорил Найтингейл. Он был злобно взвинчен и напрочь забыл о вежливости.

– Я давно предсказывал, что так и случится. Я с самого начала знал, что эта клика не успокоится, пока не сделает попытки протащить в ректоры кого-нибудь из своих.

– Вы собираетесь остаться, Найтингейл? – сурово спросил его Деспард-Смит. – Если вы останетесь, то услышите, какие здесь назовут фамилии.

– Остаться? – с ухмылкой переспросил Найтингейл. – Вы думаете, я не знаю, какие здесь назовут фамилии? Да я могу перечислить их прямо сейчас!

Когда дверь за ним захлопнулась. Рой сказал:

– Держу пари, что он побежал звонить Кроуфорду.

Браун грузно встал и с достоинством посмотрел на тех, кто сидел за столом.

– Мне, видимо, тоже нет смысла участвовать в этой дискуссии, – проговорил он. – Я попытался объяснить вам, что вы совершаете трагическую ошибку, и больше мне здесь оставаться незачем – я сделал все, что мог.

Он глянул на Кристла – гневно и вместе с тем по-дружески встревоженно, – а потом отвернулся, вышел за дверь, и на лестнице послышались его спокойные, уверенные шаги.

Кристл нахмурился, но когда Браун ушел, пожал плечами и напористо сказал:

– Ну, а нам пора заняться делом.

Нас осталось всего шестеро – сам Кристл, Деспард-Смит, Винслоу, Гетлиф, Калверт и я. Начало было неважным: даже если бы Кристл сумел убедить нас всех, для абсолютного большинства нам понадобился бы еще один человек. Однако Кристл не сомневался в победе и был таким же деятельно-энергичным, как в октябре, когда он уговорил нас припугнуть Кроуфорда и Джего третьей кандидатурой. Кто-то заметил, что мы станем серьезной силой, только если нас будет семеро, но Кристл сказал:

– Ничего, найдем и седьмого. Я уверен – в конце концов мы сагитируем и других. Есть ведь еще Льюк. Да и Кроуфорд всегда прислушивается к голосу рассудка. А там, глядишь, к нашему большинству примкнут и остальные.