Наставники

Ректор имел право назначать себе заместителя без обсуждения его кандидатуры на Совете, и в декабре, когда Ройс заболел, он официально назначил своим заместителем Деспард-Смита – за тридцать лет, которые тот проработал казначеем, все пожилые члены Совета, и Ройс, видимо, тоже, привыкли считать его главной фигурой в колледже.

– Итак, п-первый п-пункт п-повестки дня… – слегка заикаясь и словно бы удваивая первый звук в опорных словах, проговорил Деспард: эта манера, как он думал, придавала его речам дополнительную весомость.

Всем хотелось обсудить в первую очередь вопрос о ректорстве, а кое-кто просто не мог думать ни о чем другом; однако нам и в голову не пришло нарушить традиционный порядок. Устав строго регламентировал очередность вопросов на собраниях – сначала дела колледжского прихода, потом финансы. И вот мы покорно, но совершенно равнодушно пустились в рассуждения о кандидатуре священника. Он получал от колледжа триста двадцать пять фунтов в год и просторный дом, за который ему не надо было платить. В восемнадцатом столетии – а с тех пор оплата этой должности не изменилась – триста двадцать пять фунтов были большими деньгами, и тогда члены Совета, все как один клирики, наперебой добивались места приходского священника. Но в двадцатом веке мало кому хотелось брать на себя приход. Деспард-Смит предлагал поручить эту должность какому-то своему сверстнику; Рой Калверт выдвигал кандидатуру своего молодого приятеля – католика.

Совет считал, что кандидат Деспарда немного староват, и вместе с тем о приятеле Роя никто не желал даже думать, хотя Рой заводил о нем речь на каждом собрании. Рой решительно не чувствовал настроений Совета: ему не хватало, если так можно выразиться, «дубоватости»; он вполне здраво беседовал с любым членом Совета tete-a-tete, но когда они собирались все вместе, он совершенно переставал их понимать. Однако тут Рою не помогло бы даже искусное мастерство Брауна. Как только Рой Калверт заговаривал про своего приятеля, Джего, велеречивый агностик, мгновенно вспоминал о своем ирландском протестантстве, а вслед за ним и все наши неверующие ученые превращались в фанатичных англиканцев.

Ничего нового не произошло и на этот раз. Совет отклонил обе кандидатуры.

Когда обсуждение первого пункта заканчивалось, вошел Кроуфорд и без лишнего шума, однако нисколько не тушуясь, занял свое место. У него была уверенная, хотя довольно тяжелая походка слегка ожиревшего, но все еще сильного человека.

– Прошу прощения, господин председатель, – сказал он. – Я предупреждал вас, что мне придется задержаться на факультетском совещании.

Деспард-Смит, со своей всегдашней угрюмо-торжественной миной, кратко, но точно пересказал ему доводы выступавших: «собрание, как это ни прискорбно, постановило отклонить обе кандидатуры и оставить вопрос открытым», – но, может быть, у доктора Кроуфорда есть какие-нибудь конструктивные предложения?

– Нет, господин председатель, мне нечего предложить, – мягким басом, с чуть заметным шотландским акцентом, ответил Кроуфорд. Он всегда был уверен, что к его словам прислушиваются, и без труда завладевал вниманием собеседников. На его округлом бесстрастном лице с мелкими чертами тускло мерцали круглые немигающие глаза. Он довольно коротко стригся, и, хотя ему уже исполнилось пятьдесят шесть лет, его прямые, ничуть не поредевшие черные волосы глянцевито блестели. Обращаясь к Деспарду, он равнодушно-вежливо улыбнулся ему.

Финансовые дела заняли немного времени. Совет решил продать один из когда-то пожертвованных колледжу земельных участков за сумму, равную двадцатилетней ренте; колледж владел самой разной недвижимостью, которую жертвовали ему вот уже пятьсот лет на самых разных условиях; некоторые давние дары, сохранившие, в силу юридических особенностей передачи, свою первоначальную денежную стоимость, зачастую превращались со временем в бессмысленную обузу; а об исторической или антикварной ценности древних пожертвований Совет колледжа никогда не задумывался.

– Что ж, если ни у кого нет дополнений, – почти с угрожающей торжественностью проговорил Деспард-Смит, – значит, пора перейти к следующему – и самому важному на сегодня – делу. Едва ли можно преувеличить серьезнейшие последствия того, что я должен вам сообщить.

Он сурово оглядел всех сидящих за столом. Льюк, как раз дописавший в это время последнюю фразу протокола, шепнул что-то Калверту. Под взглядом Деспарда он смущенно покраснел и умолк; комнату затопила глубокая тишина.

Деспард-Смит откашлялся.

– В какой-то степени вы уже, наверно, подготовлены к тому трагическому сообщению, которое я должен сделать. Когда ректор назначил меня два месяца назад своим заместителем, я был уверен, что в этом триместре он уже снова возьмет бразды правления в свои руки. Я не мог себе представить, что именно мне придется сообщить вам новость, мрачнее которой я не слышал за все время моей работы в колледже. – Деспард помолчал. – Мне сообщили, – заговорил он снова, – и сообщили со всей достоверностью, что дни ректора с-сочтены.

Он опять замолчал и после паузы добавил:

– Как вы понимаете, я решительно не знаю, есть ли у нас хотя бы м-малейшие основания надеяться на ошибку врачей.

Кроуфорд спросил:

– Могу ли я сделать заявление, господин председатель?

– Пожалуйста, доктор Кроуфорд.

– Я хочу предупредить вас, господа, – не как член Совета, а как медик, – что на благополучный исход тут рассчитывать не приходится, – словно бы не замечая устремленных на него взглядов, совершенно бесстрастно проговорил Кроуфорд и сел. Глаза Джего вспыхнули.

– Значит, вы п-подтверждаете, доктор Кроуфорд, что дни ректора сочтены? – спросил его Деспард.

– К сожалению, это неоспоримо, – ответил Кроуфорд. Он был физиолог, особенно широко были известны его работы о структуре головного мозга. Глядя на его короткие толстые пальцы, я порой с трудом верил, что он, как мне говорили, искуснейший и талантливый экспериментатор.

– Итак, свидетельство доктора Кроуфорда не оставляет нам н-никакой надежды, – сказал Деспард-Смит.

– И вот еще что я должен добавить, – проговорил Кроуфорд. – Это не может тянуться долго. К концу пасхального триместра колледж, по всей вероятности, останется без руководителя.

– Что ж, спасибо, доктор Кроуфорд, теперь мы знаем самое худшее, – сказал Деспард-Смит.

– Я посчитал своим долгом сообщить коллегам все, что известно мне самому.

Фактически ничего нового он не сказал, но, благодаря его непоколебимой уверенности, мрачно торжественной манере Деспарда и строго официальной обстановке собрания, вокруг стола, словно по электрической цепи, прокатилась волна гнетущей напряженности.

Сколько-то времени все молчали, потом Винслоу сказал:

– Свидетельство доктора Кроуфорда четко определило наше будущее. И я так понимаю, что теперь нам, с вашего разрешения, господин председатель, надобно обсудить вопрос о приближающихся выборах.

– А я решительно не понимаю, о чем вы толкуете, – мгновенно откликнулся Кристл.

– Мне кажется, что я выразился достаточно ясно, – сказал Винслоу.

– А я вот не понял, – повторил Кристл. Этой техникой – упорно не понимать, о чем толкует собеседник, – Кристл постоянно пользовался на собраниях. – По-моему, нам надо освежить в памяти тот пункт Устава, в котором говорится о выборах ректора.

– Может быть, вы зачитаете нам этот пункт, господин председатель? – предложил Деспарду Браун.

– Я готов выполнить л-любую волю собрания.

– Да зачем нам понапрасну терять время? – спросил Гетлиф.

– А я требую, чтобы Устав был прочитан, – уперся Кристл.

Винслоу и Кроуфорд переглянулись, но Деспард уже открыл лежащий перед ним Устав и начал читать – слегка нараспев и немного в нос:

– «Удостоверившись, что должность ректора освободилась, старший член Сонета должен но позже чем через сорок восемь часов провести собрание Совета. При отсутствии вышеназванного члена Совета или если он по каким-либо иным причинам не может выполнить свой долг, его замещает следующий по старшинству член Совета и т.д. Собрав в надлежащее время Совет, старший его член обязан объявить, что должность ректора освободилась, а также проследить за тем, чтобы официально заверенное им объявление об этом факте было вывешено на всеобщее обозрение при входе в храм колледжа не позднее полуночи дня собрания; в объявлении должна быть указана точная дата выборов нового ректора, в соответствии с предписаниями настоящего Устава. В соответствии с этими предписаниями выборы должны состояться в десять часов утра на пятнадцатый день после дня собрания, если должность ректора освободилась во время учебного триместра, или на тридцатый день после дня собрания, если должность ректора освободилась во время каникул».