Дьяволица

Глава двадцатая ГЕНЕРАЛ И АВАНТЮРИСТКИ

Генерал решил наблюдать за этими двумя красавица-ми-авантюристками лично.

Если они действительно авантюристки, в каком положении сейчас дача!..

Очнувшись, придя в себя, Эмма ни разу не спросила о судьбе часов, найденных у нее в кармане.

Она словно забыла об их существовании.

«Очевидно, она боится спросить о них?» — с тоской подумал генерал.

Задавать ей какие бы то ни было вопросы еще рано.

Между собой девушки не обнаруживают никакой близости.

Словно видят друг друга в первый раз.

Тина в самом деле не понимает ровно ничего.

Каким образом она очутилась в этой нарядной, богатой санатории?

Очевидно, после крушения ее поместил сюда Грондэ.

Очевидно, он заплатил за ухаживанье за ней хорошие деньги: все так предупредительны и внимательны к ней.

В душные, больные бессонные ночи она мучительно силится вспомнить все подробности роковой поездки:

— Овладел он мною в автомобиле или не успел?..

И не может вспомнить…

То ей вдруг представится, что растворилась дверь и входит… Василий.

Она бросается к нему на шею:

— Вася! Где ты был! я измучилась без тебя!

А он отстраняет ее холодно и сухо:

— Молчи, проклятая!.. Разве ты не знаешь, что Грондэ и Пржездецкий — одно лицо… Молчи — любовница Пржез-децкого!..

— Вася! Послушай! Я не виновата!

Она рыдает, уткнувшись в подушку, а сестра милосердия ее утешает:

— Тише, милая, вы разбудите мисс Эмму…

— Какую мисс Эмму?!..

Иногда Тине казалось, что растворяется дверь и входит Грондэ.

И ей радостно, что он вошел — такой интересный, элегантный, богатый, — и радостно, и страшно.

— Вон, вон!.. Я не прощу вам!.. Я крикну Василия!..

А Грондэ так покорительно смотрит на нее:

— Несчастная! Разве ты не знаешь, что твой Василий покинул тебя…

— Вася! Милый Вася! Где ты!..

И она рыдает, уткнувшись в горячую подушку пылающей головой.

Ей кладут на лоб мешки со льдом.

В бреду без счета повторяет имя Пржездецкого, и все слышат это.

Она на время приходит в себя.

Однажды сквозь сон она слышала, как в ее комнате вполголоса разговаривали:

— Вы читали, генерал, об аресте Пржездецкого в Петрограде?

— Странная история. Я был уверен, что он обокрал меня и бежал за границу!..

— Он в тюрьме…

— Значит, действительно, мы с Топилиным ошибались, когда думали, что эта кража — дело рук Пржездецкого…

— Кстати, курьез… Дама Пржездецкого при аресте назвалась… женой Топилина…

— А где, в самом деле, Топилин?

Тина выскочила в одной рубашке:

— Где Топилин?!. Где Вася?!..

И забилась в истерике.

Одно для ее стало ясным:

— Пржездецкий и Грондэ — не одно лицо!..

Она с тоской взывала:

— Вася! Вася!

А где-то носилась радость:

— Грондэ солгал… Грондэ пошутил! А может быть, это был кошмар…

Днем Тине было легче.

Она бродила по саду и ждала.

Кого?

Конечно, Василия…

А может быть, Грондэ.

Порой ей казалось, что там, в автомобиле, еще ничего не было.

А порой… порой поцелуи Грондэ жгли ее больные обескровленные губы.

Этот гимназист, Витя, все чаще и дольше засматривался на нее.

Ей это льстило.

Она чувствовала, что в душе мальчика совершается перелом.

Она угадывала, что он был все время влюблен вот в эту милую англичанку, а теперь потерял почву, колеблется; неотразимо влечет его к Тине, обе влекут: одна загадочная, а другая разгаданная…

Глава двадцать первая ЛЮБОВЬ МАЛЬЧИКА

Эмма — женщина.

Геройский поступок Виктора тронул ее. Она знает, почему он стрелял, почему стрелялся, почему в кармане носил записку:

— «В смерти моей прошу никого не винить».

Но не могла же она винить себя!

Разве она виновата, что у нее уже есть жених?

— Джон! Милый Джон! Виктор спас меня для тебя!..

Ей так захотелось бежать поскорее в Англию, потому что в Польше она не ручается за себя.

Этот гимназист так трогателен.

Положим он еще мальчик… Но уже герой.

И так настойчив… И так трогателен, молчалив…

И верен ей, несмотря на то, что знает, как бесполезны, тщетны его вздохи и домогания.

Верен!.. да, да верен, хотя за последние дни и засматривается на эту польку…

Да, да, засматривается… Вот и сейчас поверх клумбы с левкоями жадно, стыдливо и жадно впился в лихорадочные глаза Тины.

— Неужели мой мальчик мне изменил!

И вдруг что-то оборвалось в сердце Эммы.

Она поняла, как этот мальчик дорог, как всегда был дорог ей…

— Нет, нет, ни за что не уступлю его польке. Я вижу, как она кокетничает с ним. Разве не для него она спустила отворот тюлевой рубашки…

Вообще, для кого же она так франтит… Ворвалась в чужой дом и ведет себя как победительница.

В душе Виктора, действительно, рос разлад.

Откуда появилась эта изумительной красоты девушка?

Он отчетливо помнил, что видел раньше, и во сне и наяву, это небесное личико.

Он старался вспомнить и не мог, при каких обстоятельствах.

А обстоятельства очень простые: товарищ Виктора, Казя Сущевский, зимой приносил в класс целую коллекцию открытых писем с изображением артисток варшавских театров.

Виктор долго рассматривал их, и больше всех ему понравилась карточка Тины.

Он не запомнил ее имени и фамилии, но черты лица, в особенности глаза, впились ему в память.

Сейчас он не может оторваться от них.

Ах, как хорошо ему здесь среди стольких милых: милая Эмма, милая Тина, милая мама… папа… сестрички…

Неужели он не выживет!

Генеральша не давала себе отчета в окружающем: дни ее были сочтены.

Зато генерал мучился за всех.

Предательские золотые часы давили его совесть, как пудовые гири.

А следователь вел свою линию.

Преступное сообщничество этих лиц казалось ему таким ясным.

Часть третья ТАЙНА ДЬЯВОЛИЦЫ

Глава первая СМЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Автор оставил героев этого романа в самом плачевном положении.

Большая часть из них совершенно безвинно томится в тюрьме.

В чем виновата бедная Лидия Львовна?

Только в том, что, не желая протоколов и огласки, не дала знать полиции о злополучной посылке и попыталась скрыть ее, сбывая с рук домашними средствами.

Но разве девять десятых из вас, mesdames, не попытались бы проделать что-нибудь вроде того, что проделала она?

Правда, вследствие своей неловкости, она чуть было не подвела под скверную историю извозчика.

Но, даю вам честное слово автора, она вовсе не подумала об этом:

— Извозчик скажет, что какая-то дама забыла у него этот ящик. И начнут искать эту даму… При чем же тут извозчик? Извозчик сам виноват, что хотел украсть забытую у него «покупку».

Автор действительно, чересчур сурово отнесся к Лидии Львовне.

Правда, у него были на это свои соображения.

Так, между прочим, он осуждает ее отношения к мужу.

Ну с какой стати она отдалась этому фату Теремовскому?

Правда, и тут у мадам Невзоровой есть серьезное возражение: она отдалась адвокату не добровольно.

Он воспользовался ее слабостью, напоил ее и воздействовал на ее потрясенную происшествием психику.

Девять десятых дам не устояли бы, очутившись в тех условиях, в которые автор поставил беззащитную соломенную вдовушку.

Разве не искренне раскаялась она, твердя: «я убила мужа».

Разве не терпеливо перенесла она такое испытание, как разлука с горячо любимыми детьми, безвестное и бессовестное отсутствие мужа и это сознание ничтожности в герое ее романа — Теремовском?

Автор может засвидетельствовать, что Лидия Львовна держала себя, как настоящая героиня. Как настоящая героиня романа, она получила возмездие свыше меры содеянного и за преступление вовсе не уголовного характера (измена мужу под влиянием аффекта).