Дьяволица

Неужели когда-нибудь придется возвращаться!

Неужели придется скоро покидать Ясную гору, ясную Бину, милую Варшаву…

Да, на той неделе в Петрограде у него очень важное заседание…

На карту поставлены крупные имущественные интересы.

Глава сорок седьмая ЧТО ЛУЧШЕ: ЗНАТЬ ИЛИ НЕ ЗНАТЬ?

Петр Николаевич был уверен, что если он будет на заседании, он непременно победит, выиграет.

Но какими неинтересными кажутся ему эти интересы!

И все-таки придется поехать! В Варшаве даже остановиться не придется, заберет вещи и — в Петроград.

— И я с тобой!

— Ну, конечно… Разве мыслима жизнь без Бины! Я устрою тебя в маленькой уютной квартирке, буду у тебя торчать целыми днями…

— И целыми ночами?

— И целыми ночами…

— А жена?..

— Жена у меня милый, прекрасный человек… Я ее очень люблю… И очень жалею… Я хотел бы, чтобы она ничего не знала о тебе…

— А я постараюсь, чтобы она все узнала…

— Ты этого не сделаешь…

— Сделаю!..

— Ты этого не сделаешь… Разве лучше живется вам троим: тебе, мужу и его Тине, из-за того, что вы все всё друг про друга знаете?..

— Конечно, лучше! Ведь если бы я ничего не знала, я не полюбила бы тебя… Я сошлась с тобой из мести… Ах, как хотелось мне сделать больно этому толстокожему Ваське… Мне хотелось пасть как можно ниже, стать самой публичной из всех публичных женщин… И все так, чтобы он знал, чтобы он видел… И топтать, топтать его имя в грязи… Я из мести отдалась тебе… Только из мести… Ты мне совсем не нравился… Разве я знала, что так полюблю тебя!.. Пусть и жена твоя сразу узнает все… Сразу, а не в рассрочку. Узнавать в рассрочку и мучительнее и обиднее… Да, да… узнавать, что муж обманывает. Я, по крайней мере, могу сказать, что не была в роли обманутой жены… Да и я не хочу быть участницей в твоем обмане… Я не хочу, чтобы ты обманывал жену… Я не могу любить обманщика. Ты что же молчишь?..

— Я боюсь, что это ее убьет!..

— Лучше сразу убить пулей в сердце, чем каждый день выстрелом всаживать в тело по дробинке…

— Только первая дробинка будет мучительна… А потом привыкнешь…

— Ты думаешь? Нет милый Пьеро, чем дальше, тем больнее эти дробинки… А если сразу холодный душ ошпарит, потом телу даже бодрее сделается… Вот смотри: я уже утешилась! Я не только не ревную Ваську, но даже вполне на его стороне… Сейчас я понимаю, что он и не мог поступать иначе… Я полюбила тебя, но я не разлюбила и его… И жена твоя пусть полюбит другого… Ведь ты не будешь ее ревновать?

— Не буду! — сказал Невзоров, а внутри его что-то болезненно заныло.

— Воображаю, что поделывает сейчас Василий… Он…

— Он, вероятно, с ног сбился, разыскивая нас…

— А быть может, он радуется, что я наконец нашла выход из того тупика, в котором очутилась… Ты видал когда-нибудь Тину?

— Видел… мельком…

— Она хорошенькая… по-твоему…

— Это не мой вкус… но она хорошенькая…

— Не твой вкус… Моя портниха, когда ей говорю: «Это мне не нравится», отвечает: «У всякого свой вкус и своя нравственность»… Не твой вкус… Я вот, когда тебя увидела, сразу подумала: «Он хорошенький, но это не мой вкус»… А вот вкусила и оказалось, что ты… мой вкус…

— Ты хочешь сказать, что пока человека не попробуешь, нельзя сказать, в твоем вкусе он или не в твоем…

— Я хочу только сказать, что Василия и понимаю, и оправдываю, и жалею, что так много и долго терзала…

— Как же ты теперь намерена обходиться без него… Ведь я вижу, что ты любишь его… еще… а может быть… опять.

— Да, я люблю его… Но… это все не то… Сейчас я так охвачена тобой, что согласна добить его: выказать ему полное презрение: поехать в Петроград с тобой, даже не заезжая в Варшаву… Я знаю, что это возможно, даже маршрут короче выходит… Ну едем… хоть сегодня!..

— Завтра едем!

Глава сорок восьмая РОКОВАЯ ГАЗЕТА

Тина все еще жаловалась на боль в ноге и лежала в постели.

Василий читал ей вслух газеты. В особенности они интересовались делом Невзоровой.

— Что за чушь!.. Ведь он здесь… Он уехал с моей женой куда-нибудь в окрестности Варшавы…

— Бедный Вася… Твоя Пенелопа прядет свою пряжу не у себя на дому… Ты взбешен?.. Ты ревнуешь?

Кошки скребли на сердце Топилина, но он бравировал внешней спокойностью и делал вид, что даже радуется:

— Давно ей пора… Засиделась в женах… знаешь, раньше было сожалительное выражение: «засиделась в девках»… А теперь многие жены достойны сожаления, что «засиделись в женах»…

— Ну, будет о ней. Ты опять расстраиваешься и начинаешь нервничать. Читай газету…

— Что такое!.. Голова Невзорова нашлась! Что за ерунда!..

— Ну, читай, читай все по порядку!

Топилин как в чаду читал о том, как Манька-Ковбойка признала голову Петра Невзорова, с которым была близка еще в Варшаве.

О том, как она очутилась в чужом гробу с головой Петра в ногах.

О том, как жена Невзорова и его гимназическая любовь оказались чуть ли не соседками по тюрьме.

О том, как им удалось обменяться несколько раз записками.

О том, как жена Невзорова с ужасом вспомнила, что муж ей клялся, будто первым и последним грехом его ранней молодости была девица с этим странным прозвищем.

О том, что Манька-Ковбойка подозревается в убийстве с целью ограбления купца Дормидонтова.

О том, что у нее нашли перстень…

— Ведь не может быть, чтобы Невзоров не читал этих строк! Вся Россия теперь говорит об этом процессе! Ну, а раз он прочитал об аресте своей жены, разве мог не помчаться сломя голову в Петроград…

— Ха-ха-ха!.. И твоя Пенелопа с ним!..

— Не может этого быть! — гневно крикнул Василий.

— Ага! Тебя разбирает!.. Ну что же, поезжай и ты вдогонку!.. А меня, больную, брось здесь… Тебя хватит на это!..

Гладя волосы Тины, Василий задумчиво-мечтательно молчал.

Часть вторая ТАЙНА ГЕНЕРАЛЬСКОЙ ДАЧИ

Глава первая ЕЩЕ СУТКИ

— Сегодня медовая неделя подходит к концу! — сказала Марья Александровна, подойдя к окну вагона.

— А мы подъезжаем к Петрограду!

— Медовая неделя! Неужели только неделя!

— Но она стоит медового месяца! Даже медового года!.. Как в осажденной крепости месяц считается за год… Да, мы объявили себя на положении об усиленной… Нет, даже на положении чрезвычайной… чрезвычайных поцелуев… Ну когда это было, чтобы я целую неделю не читал газету!

— Ты, конечно, рвешься к семье…

— Совсем напротив. Я хочу подарить себе еще сутки… Мы остановимся в Европейской гостинице или в Эрмитаже… Я пропишу тебя женой… Мое заседание в четверг, а сегодня вторник… Целые сутки мы отдохнем.

— Знаю я этот отдых, от которого еще больше устаешь!.. Но неужели мы никуда не пойдем? Приехать в Петроград для того, чтобы торчать взаперти и бояться встречи с твоей женой! Ты для этого меня сюда привез?!..

— Милая… мне только сегодня и завтра хочется провести инкогнито… Разве это не забавно?.. Как в уголовных романах. Впрочем, если хочешь, мы можем поехать куда-нибудь… где я не рискую встретить кого-нибудь из друзей или знакомых…

Невзоров ловил себя на непонятном, неприятном чувстве: ему было тяжело возвращаться домой.

Как он посмотрит на детей?

Что он скажет жене?

Рассудок говорил:

— Разве произошло что-нибудь особенное? Разве я стал любить от этого жену меньше? Произошло то, что происходит во всех романах, рассказах, драмах, комедиях — я полюбил еще одну женщину… Так делают все… Жена должна это понять и примириться, как примиряются все… Институт брака давно уже явочным порядком изменен. И вообще…

А в душе что-то протестовало:

— Я разбил счастье семьи ради личного счастья. Разрушил годы семейной тихости ради бурных восторгов одной медовой недели…

Марья Александровна, напротив, возмущалась искреннейшим образом:

— Неужели меня, в самом деле, он хочет прятать от жены!.. Посмотрим!.. Нет, голубчик, это не пройдет!.. Я приду к его жене и расскажу все…