Страница 70 из 86
— Так, я не понял...
Это был настоящий ночной таксист. С налету он не брался, мало того, по плавному движению его правой руки куда-то под сиденье, лейтенант сделал вывод, что монтировочка скорее всего именно там.
. — Лейтенант Мухин, милиция!—-предостерегающе поднял палец Железяка.— Не дергаемся, а едем, едем. Незаметненько и без глупостей...
Но таксиста и милицией прошибить не удалось. К этому сословию он явно относился без симпатии. Мало того, монтировочку уже вытаскивал и оттого наглел:
— Ты, парень, не в себе, видать, я домой приехал, у меня смена...
Все это он говорил, а рука с монтировкой уже отходила для замаха. И Железяке просто ничего не оставалось, как вынуть наконец пистолет и больно ткнуть им таксиста под ребра:
— Ну-ка, корсар, брось монтировку! Таксист сник и что-то загремело.
— А теперь брысь из машины! А не то мозги вышибу к черту. Ключики только оставь...
Таксист, не возмущаясь, из машины выпрастался и.даже несколько подобрел:
— Так бы сразу и сказал,— примирительно забормотал он.—А то «поехали, поехали»...
— Не вздумай сейчас в милицию звонить,— грозно предупредил Железяка.— Выждешь . минут сорок. Чаю пока попей...
. И он рванул машину с места, стараясь наверстать упущенное. Куда точно ехать, он не знал, но направление себе представлял. Надо было двигаться из города на юг. Расчет оказался верным. Уже через два светофора он заметил впереди рыжую машину блатного и сбросил газ. Особенно прижиматься к нему не следовало.
«Позавтракать не успел,— в сердцах размышлял лейтенант.— Что за работа такая дурацкая? Вчера в три пришел, сегодня в шесть ушел. И без ужина, и без завтрака... Как меня ноги носят?»
«Волга» шла ходко. «Жигуленок» впереди тоже особенно не медлил. Не прошло и пятнадцати минут, как обе машины выскочили из города и погнали по шоссе. К счастью, уже появились грузовики и слежку блатной заметить не мог.
* * *
Близнец чувствовал, что теряет даже не сам контроль над ситуацией,— его, как он теперь понимал, он потерял несколько дней назад, когда начались первые убийств, а, может быть, даже еще раньше, задолго до убийства, —но теперь он, вместе с уверенностью в себе, терял и иллюзию контроля.
А ее, иллюзию то есть, надо было сохранить любой ценой. Люди его, итак частично разбежавшиеся, старались не попадаться ему на глаза и приказания выполняли как бы нехотя. И такая ситуация прогрессировала.
На время спасли утренние хлопоты , но и они были связаны с очевидными, даже для неискушенного глаза, приготовлениями к обороне и паникой. Людям казалось, вполне справедливо, впрочем, что они попали в западню. Враг их вездесущ и невидим, А это очень трудно — бороться против врага, которого не можешь даже представить. Он от этого множится и оказывается как бы всюду.
Близнец краем уха слышал, как Жека тихо рассказывал бандитам в уголке все ту же историю, как разделались с Младшим. И в его рассказе уже появилось что-то былинное, отчасти даже мистическое.
Старший делал вид, что не слышит, но каждая новая подробность тугой болью перекручивала внутренности, и ему стоило большого труда сдерживаться, чтобы не всадить в Жеку всю обойму.
Уже получалось, что Младший в бар ехать не хотел, словно предчувствовал что-то, но Старший настоял, и он поехал. И там был непривычно тих и молчалив, почти не пил... Это, разумеется, была художественная неправда.. Младший пил как обычно, и его телохранителям стоило большого труда не допустить какого-нибудь скандала и неразберихи, как правило с ним связанных. Такова была установка, и охрана четко просекала во все концы зала , наблюдая за посетителями и разрежая группу проституток, которую Маладший старался все время сделать побольше.
Но сейчас это уже никого не волновало: Младший стремительно обретал черты героя из блатного фольклора: ощущая близкую смерть, был он меланхоличен и как-то по-особенному добр с ним, с Жекой, уговаривал его выпить, просил за что-то простить. А потом велел всем собираться и готовиться к выходу, а сам, с уже совершенно очевидной печатью смерти на лице, обреченно ушел в туалет, велел напоследок никому за ним не ходить. И когда он шел туда, прекрасное молодое лицо его вдруг осветилось изнутри решимостью сразиться с неведомым противником, пусть и без всякой надежды на успех...
Близнец не мог этого вынести. Он действительно винил в смерти брата себя. Но, кроме того, без всяких иллюзий относился к его мелочным страстишкам, пьянству, глупости и подлости. А также к его широко известной трусости. Никак он не мог себе представить смазливенькое личико брата с мелкими порочными чертами, одухотворенным перед сражением с неведомым врагом.
Но, как это ни странно, рассказ, долетавший до него урывками, чем-то ему нравился. Его братик выглядел в нем как невинно убиенный романтический разбойник, знакомый по мелодраматическим блатным песням. Если бы Жека был рассказчиком получше, он мог бы довести Старшего до слез.
Но расслабиться Старший позволить себе не мог. Тем более, что рассказ Жеки уже принимал несколько другую окраску. Тот начал наворачивать о том, как изворотлив и хитер враг, с которым им пришлось столкнуться. Скольких людей и настоящих бойцов он положил одной левой, с какой мистической легкостью проходили убийцы через все заслоны, проникая каждый раз в самые недоступные места.
Понижая для пущего эффекта голос, рассказывал Жека и о том, как около офиса Зелени охранники почти в упор расстреливали одного из убийц из автоматов, но тот только улыбался, когда пули врезались в его тело. . И непонятно было, то ли последует байка о каком-нибудь засекреченном пуленепробиваемом жилете, то ли о мистической неуязвимости мстителей.
За рамками рассказа оставалась причина происходящего, но уже по общему строю его было понятно, что главным виновником окажется рано или поздно Старший: причем причина будет ужасна для неокрепшего сознания уголовников. Будет присутствовать либо инцест, либо осквернение святых могил, либо покушение на какой-нибудь мистический символ, который охраняют столь же мистические мстители, принадлежащие к таинственному и ужасному Ордену. .
Мелькнул образ громадного глухонемого, который был у убийц на посылках. По новой версии Косой сумел взять его, но тот не раскололся и собственными руками, улучив момент, удавил шестерых человек, а потом, когда заметил подкрепление, бросился в пропасть...
Близнец понял, что имеется в виду безногий калека, который в рассказе обрел ноги, но потерял слух и речь.
Он пересилил себя и, грубо нарушая процесс драматизации и создания легенды, творимый на его глазах, прикрикнул на разомлевших блатных, которые слушали Жеку с восхищением, выраженным в широко распахнутых и полных залихватского ужаса глазах.
— Кончай базар! Кто там на посту?
Его не интересовало, кто там на самом деле на посту. Просто надо было прервать эта посиделки. Блатные, заметив его раздражение, моментально рассредоточились по всему помещению, но уже через несколько минут зашушукались в другом углу. .
В мистику Близнец почти не верил. Но именно это «почти» и позволило ему пройти виньетку испуга до конца и вернуться к привычным методам! Даже если им на. роду и было написано столкнуться с мистическим, неуязвимым врагом, надо было не искать мистических же защитников, а продолжать сопротивляться так, как умеют.
Он прикинул свои силы. Не зная количества убийц, трудно было что-нибудь понять; Но, судя по всему, его десяти людей будет недостаточно.
Размышления Близнеца прервал вернувшийся от Железяки блатной. Его машина круто затормозила снаружи, и он вошел в помещение склада.
Еще при звуке взвизгнувших тормозов Близнец болезненно сжался и мельком подумал, выхватывая пистолет, что вот и началось. Все остальные блатные на складе тоже схватились за оружие и стали беспорядочно прятаться кто куда.
— Вы чего, ребят? —удивился, застыв на пороге гонец.— Не признали, что ли?