Америкен бой

Первое время лейтенант сидел как на иголках, посто­янно подскакивая на месте и с надеждой спрашивая:

— Разрешите идти?

— Не разрешаю,— гудел Полковник.— Посиди со мной... Знаешь, одна голова хорошо, а две лучше. Сейчас мы с тобой по поводу этого дела помозгуем...

— Да чего там мозговать-то? — удивлялся лейте­нант.— Вот сегодня вечером должны Младшего кончить. Чувствую!

— Мало ли кто что чувствует... А водила этот по делу о помидорах не проходил?

— Нет, не проходил. Там просто фамилия похожая была... Как его? Нет, не вспомню сейчас.

— Жаль. .Знаешь, Мухин, у сыщика память должна быть отменная...

— Разрешите идти? Мне в гостиницу срочно надо...

—Сиди, я сказал. В гостиницу ему... Мне уже тоже домой срочно надо, а вот я сижу тут с тобой... Больно надо мне тут с тобой сидеть. А Семенов этот, он что же, местный?

— Ну. Родился в этом городе.

— Понятно...

И так продолжалось до бесконечности. Когда часы Железяки показали одиннадцать, он понял, что от судьбы не убежишь и расслабился. По его расчетам Младшего доджны были порешить приблизительно в это время. А значит, он либо ошибся, либо все равно опоздал.

— Курить разрешите?

— Кури сколько хочешь,— милостиво позволил пол­ковник.— У тебя сигареты или папиросы?

— Сигареты,— Мухин показал пачку.

— Сигарет не люблю,— отмахнулся полковник.— А машина была на него оформлена?

— Семенова? На него. Как инвалид получил. — А техосмотр она прошла?

— Вот этого не проверял,— Железяка не мог предста­вить себе, зачем полковнику сведения о техосмотре неда­вно сгоревшего «Запорожца». Но спрашивать не стал. .

— Да, Мухин,— словно подводя наконец черту под разговором прихлопнул полковник ладонью по исписан­ным листочкам.— Работу ты проделал нормально, но совершенно не оперативно. Преступник тебя обгоняет.

.Показатели наши к чертям летят...

— Ну, это временное явление,— попытался возразить лейтенант.— После такой чисточки у нас на некоторое время вообще тишина установится.

— Если это все-таки не передел территории.

— Да нет, не может это переделом быть. Это частная месть. Только я еще не знаю, за что. Надо бы по послед­ним нераскрытым делам за последние месяца три поко­паться, но только времени на это нет.

— Времени, Мухин, никогда нет... 

 Тут на столе у полковника тоненько запищал селек­тор. Полковник осторожно, чтобы не поломать, чуть ли не двумя пальцами снял трубку и прислушался.

А у Железяки все оборвалось внутри и настроение испортилось как-то сразу и сильно. Он уже знал, что там сейчас полковнику сообщают.

Полковник так же аккуратно трубку водрузил на ме­сто и с интересом глянул на Мухина:

— Только что в мужском туалете на шестом этаже интуристовской гостиницы убили младшего Близнеца.

— Кто бы мог подумать! — саркастически всплеснул руками Мухин.

— Свободен,— жестом отпустил его полковник.—. Смотайся туда, глянь, может, по горячим следам... Опе­ративная группа уже выехала.

— Есть,— Железяка четко развернулся и чуть только не строевым шагом покинул кабинет.

«По горячим следам! — зло думал он, спускаясь по лестнице во двор, —Конечно! Ничего горячей предста­вить себе нельзя... А такая соблазнительная возможность была: вечерком сегодня посмотреть, кто же это такой шустрый? Чей же это веничек?..» .

Он понимал, что теперь-то уж ничегошеньки он в гос­тинице не найдет. Но полюбопытствовать не мешало. 

Больше всего расстраивало и злило лейтенанта то, что с каждым часом развязка стремительно приближа­лась. Дел у чистильщика оставалось совсем не много: старший Близнец. А это со всей очевидностью значило, что, постоянно выдерживая вот такой строгий ритм, он предполагал разделаться с ним завтра.утром с тем, что­бы уже к вечеру оказаться либо в другом городе, либо здесь же, но каким-нибудь незаметным инженером, к при­меру. Или библиотекарем. Или слесарем. Кем угодно.

Тем, кем он и раньше был, до того, как его Семенов подписал «вспомнить былое». И если сегодня его мож­но было взять на месте преступления, то уже завтра дело превратится в «висяк». Надо будет неделями изучать всякие списки, старые дела, находить возможные параллели и искать, искать, у кого из бывших сослу­живцев или друзей Семенова была хотя бы гипотети­ческая возможность выделить три дня на то, чтобы гаран­тировать лейтенанту Мухину головную боль на все лето.

В гостинице уже во всю орудовали оперы. Естествен­но, никого из охраны Младшего задержать не удалось, и как сквозь землю провалились проститутки. Допросить можно было только официантов да бармена. Туристы мирно спали в своих номерах и теребить их никакого смысла не было. Тем более, что надо было бы тогда беспокоиться о переводчике, оформлять допросы по всей форме, а ничего этого Железяка не любил. Поэтому интуристов он просто сразу вывел за скобки и забыл о них, как о незначительных свидетелях.

Картинка вырисовывалась привычная: никто ничего не видел и не слышал. Все было нормально, а потом вдруг Младший превратился в труп. Аналогичные показания Железяка снимал почти ежедневно, но на этот раз по растерянности обслуги, по тому, как все разводили руками, можно было допустить, что так все и было на самом деле. Удалось выяснить, что Близнец уже собирался уезжать и даже отправил вперед часть своих людей «прочесать» лестницу, холл, подогнать к подъезду машину. А, сам зашел в туалет, который перед этим тоже проверили.

Вот и все. , Краснов тоже был тут и суетился больше остальных. Он уже составил списки всех, кто был в этот вечер в зале и теперь хвостиком следовал за Железякой, надеясь, что тот сможет обронить в разговоре какой-нибудь клочочек информации. Лейтенант теперь совсем уверился в том, что он «двойник», но от себя не гнал. Пусть ходит, жалко что ли? 

Убийца зашел в туалет через окно, привесил жертву, через окно-же и вышел. Странность маршрута заключа­лась в том, что на карниз он, судя по следам, проник через окно в холле, то есть из коридора, почти в зоне видимости охранника, который стоял у дверей туалета. Это был большой риск, но — Железяка уже немного по­нимал этого преступника—он на него пошел.

Значит, по крайней мере до убийства, он был в зале бара. Иначе, как он смог бы проследить, что Близнец направляется в туалет. Вышел следом, нырнул в окно, кончил очередную жертву. После этого в баре ему делать было нечего. Спустился вниз и ушел на волю.

Пришлось опять трясти официантов. Не оставил ли кто-нибудь неоплаченного счета? Не было ли среди посто­яльцев молодого человека довольно хрупкого телосложе­ния, волосы светлые, короткие, чуть вьющиеся, глаза серые, одет, судя по всему,

не богато. Пришел и ушел один.

Тут Железяку поджидало разочарование по всем воп­росам: счета все были оплачены, молодого человека ник­то не видел. И вообще, в бар с улицы попасть совсем не просто. А не спешил ли кто-нибудь расплатиться непо­средственно перед тем, как было совершено убийство? Нет, и этого никто не заметил.

Оказавшись в патовой ситуации, лейтенант, сетуя на быстро летящее время, которое уже приближалось к трем ночи, пошел осматривать лестницы. Их было три. Служебная, которая и казалась лейтенанту наиболее вероятной,— уж больно удобно она была расположена и выводила в подвал, откуда на улицу пробраться не составляло труда; главная, но тут на каждом этаже сидели или, по крайней мере, могли сидеть коридорные; и запасная. Та была заперта, но на такие замки, что Мухин из чистого любопытства проник на нее и тоже осмотрел. Заодно изучил и замки. Судя, по многочисленным царапинам, их часто открывали без ключей, но к убийству это отношения не имело. И все-таки Мухин педантично эту лестницу обследовал тоже.

За что и был вознагражден: в ящике с пожарными принадлежностями лежала сумка. А в сумке — весь арсенал Ника.

Находка поставила Железяку в тупик. Со значительной долей уверенности можно было предположить, что это оружие убийцы. Конечно, экспертиза должна была подтвердить соответствие пуль стволам, но предположить можно было и сейчас.