Земля Обетованная

– Весьма жаль. Я предпочел бы с ней пообщаться.

– Думаю, что именно по этой причине она и покончила с собой. Перед ее прыжком с крыши мы говорили, и она упоминала допрос с пристрастием. Допрос, очевидно, ее пугал, но реальной причиной, побудившей покончить с собой, вряд ли был страх самого процесса допроса. Скорее всего, Васкес хотела скрыть информацию, которую мы, несомненно, из нее бы выудили.

Последовала длинная пауза.

– Печально, что так случилось.

– Да, сэр.

– Ладно, все же вы добились успеха, хотя и не полного. Достойная работа, сынок. Заканчивай там с рутиной и побыстрей возвращайся домой.

После звонка пришлось пообщаться с копами. Конечно, задавать вопросы те не осмелились, но им, как и Куперу, требовалось соблюдать формальности: заполнять официальные формы и писать рапорты о происшедшем. Его команда тоже допрашивала посетителей бара и постояльцев гостиницы, выясняя, не было ли среди них сообщников Васкес. Потом Купер организовал срочную доставку тела погибшей прямиком в Медицинский департамент округа Колумбия: уже тридцать лет минуло с появления первого сверходаренного, а мастера скальпеля по-прежнему вскрывают им мозги, силясь разобраться, что там и как работает. Затем позвонил в местное юридическое отделение ДАР и распорядился, чтобы дурную весть сообщили родственникам Васкес. Родители у нее были нормальными: мать жила в Бостоне, отец – во Флинте. Ее брат Брайан был также нормальным, но его вряд ли разыщут, поскольку подававший когда-то надежды инженер-электронщик давно стал бездомным, и последний раз его видели торгующим травкой в Беркли.

День выдался не из легких, а возня с официальными формами и рапортами основательно вымотала Купера. Соблюдение бюрократических процедур вообще не было его сильной стороной. Когда он наконец-то очутился в кресле крошечного реактивного чартера, следующего в округ Колумбия, то откидное кресло показалось периной.

Купер взглянул на часы.

«Полет продлится часа три, плюс еще час из-за разницы в часовых поясах, плюс час займет поездка на машине. Значит, на месте буду где-то около десяти. Поздно, конечно, но не слишком».

Купер закрыл глаза. За смеженными веками сразу же возникла Алекс Васкес в четверть оборота к нему. Она засовывала руки в карманы. К прыжку, как вскорости оказалось, готовилась.

«Я готова написать прекрасные программы, которые никому другому просто не по силам».

Купер заснул прежде, чем от бетона оторвались колеса самолета. Если он что-нибудь и видел во сне, то воспоминаний об этом не сохранилось.

Разбудила чья-то рука, легшая на плечо. Купер несколько раз моргнул, поднял голову и увидел улыбающуюся стюардессу.

– Извините. Мы приземляемся.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Женщина продолжала улыбаться. Взгляд был игрив, но Купер знал, что это всего лишь маска – результат многомесячной практики. – Вам что-нибудь принести?

– Спасибо, ничего не надо. – Купер потер глаза и глянул в иллюминатор: за толстым стеклом шел дождь.

– Похоже, ты ей понравился, – из кресла через проход подал голос Куин.

– Да она просто не поняла, что я работаю на правительство. – Купер потянулся.

Нет, все-таки коммерческий чартер – куда удобнее, чем те армейские транспортники, коими им обычно приходилось пользоваться. Купер и Куин были здесь единственными пассажирами.

– Слышно что-нибудь новенькое о вирусе?

– Как всегда, есть две новости – хорошая и плохая. Луиза сказала, цитирую дословно: «Этот вирус – чертова сука». Хорошая новость состоит в том, что код не закончен, и Валери уверена, что ни один из известных ей программистов с ним не совладает. Заверила, что ей, во всяком случае, этот код не по силам.

– Ну а плохая?

– Будь даже код дописан, использовать его Васкес не смогла бы, поскольку вирус однозначно не просочился бы сквозь систему внешней защиты.

– Не понял, – удивился Купер.

– Луиза уверяет, что он бы сработал лишь в том случае, если бы его инициализировали изнутри.

– Следовательно, Алекс Васкес имела контакт в армейской структуре.

– Не просто контакт, а кого-то с весьма серьезными полномочиями. Думаешь, она зря бросилась с крыши? Она имя своего контактера скрыла.

– Похоже на то.

Похоже, что именно боязнь предать друга или любовника придала Васкес сил. Куперу представился асфальт внизу, трещины на нем, прилипшие куски жвачки, осколки бутылочного стекла… И все же она бросилась – головой вниз, засунув руки в карманы.

Самолет коснулся посадочной полосы, разок подпрыгнул и, ревя двигателями, затормозил у площадки с припаркованными автомобилями.

– Есть еще новости и из офиса.

– Ну и что там?

– Да черт его знает. Похоже, просто нервы у людей взвинчены.

«Неудивительно. С тысяча девятьсот восемьдесят шестого года у многих взвинчены нервы».

Тысяча девятьсот восемьдесят шестой. Тот самый год, когда доктор Юджин Брайс опубликовал в журнале результаты своих исследований. В общих чертах определил, что собою представляют сверходаренные, старшему из которых тогда исполнилось всего шесть лет. Многим они представлялись в ту пору лишь любопытным случаем, безобидным феноменом, не более. За двадцать семь последующих лет вышла сотня статей, но мир ни на йоту не приблизился к пониманию этого явления.

По-прежнему известно, что чуть менее одного процента детей рождаются сверходаренными. Большинство из них имеют лишь четвертый либо пятый уровень способностей: умеют вычислять даты на много столетий назад или вперед, очень быстро читают, обладают феноменальной памятью, производят в уме арифметические действия с огромными числами. Такие каких-либо серьезных проблем не создают.

Совсем не сразу появились феномены, подобные Эрику Эпштейну.

Эпштейн видел тенденции в изменениях цен на биржевом рынке столь же ясно, как видела машинные коды Васкес. Он обзавелся акциями на сумму более трехсот миллиардов долларов, прежде чем в две тысячи одиннадцатом правительство закрыло биржу. Так в одночасье распался глобальный мировой рынок.

И все из-за одного человека.

Вернее, в основном из-за одного человека, поскольку и в других странах были выявлены феномены, подобные Эпштейну.

И то, что совсем недавно казалось забавным исключением, превратилось в угрозу для всего человечества. И не важно, как их там называют – сверходаренными или светлоголовыми, анормалами или мозганами, – они необратимо изменили мир.

Пытаясь обуздать стремительные и порою глобальные и разрушительные изменения в человеческом социуме, вызванные трудно предсказуемой деятельностью особенно одаренных мозганов, общество создало Департамент анализа и регулирования. Новой структуре было меньше пятнадцати лет от роду, но финансировалась она значительно щедрее, чем НАСА. Сотрудники департамента занимались мониторингом, исследованием и тестированием всего происходящего в мире, давали советы государственным чиновникам и руководителям крупного бизнеса. И каждый раз, когда анормальный инженер разом продвигал какую-либо технологию на десятилетие, ДАР получал от правительства очередные полмиллиарда долларов субсидий. Стараниями департамента любой сверходаренный, если он подчинялся закону, имел те же права и свободы, что и любой иной нормальный член этого же общества. Те же, кто отказывался следовать общепринятым нормам и правилам, а в особенности писаным законам, имели дело с особым отделом ДАР – Службой справедливости.

– Да ерунда это все. Погомонят-погомонят да и успокоятся. – Бобби Куин широко зевнул. – Подвезешь или мне придется раскошеливаться на такси?

– Езжай на такси. – Купер достал из сумки связку ключей.

– Эй, Купер!

– Да?

– А у тебя в руке, случайно, не ключи от машины?

– Вроде они самые.

Куин, демонстрируя негодование, картинно закатил глаза:

– Должно быть, здорово быть любимчиком самого Дрю Питерса?

– Если узнаешь что новое, дай мне знать.

Купер не торопясь проследовал по проходу к открытой двери. Стюардесса одарила его очередной профессиональной улыбкой. Улыбнувшись в ответ, он сошел по трапу.