Страница 8 из 11
Подъехало такси.
– Подвезти, мисс? – крикнул из окошка шофер.
Я выдавила улыбку:
– Да. Можете отвезти меня в Клайвбрук?
– Запросто, мисс.
Он выскочил забрать мой багаж.
В машине я откинулась на сиденье и тяжело вздохнула. Потом достала из сумочки фотографию камелии.
Шофер завел двигатель, медленно вырулил на улицу и вдруг резко затормозил.
– Вы знаете его? – спросил он, рассматривая что-то в зеркале заднего вида.
– Кого? – переспросила я, оборачиваясь.
На тротуаре стоял Десмонд и махал рукой. Наверное, он увидел, как я сажусь в машину. Он казался немного грустным. Мне захотелось выскочить и подбежать к нему, но что я могла ему сказать? А если сказать правду, что он подумает?
– Не хотите, чтобы я сдал назад, мисс? – спросил шофер.
Я крепче сжала в руке фотографию.
– Нет, – ответила я и помахала Десмонду рукой, беззвучно выговорив слово «извините», чтобы он прочел по губам. – Нет, – повторила я. – Пожалуйста, не останавливайтесь.
– Слушаюсь, мэм, – ответил он и нажал на газ.
Глава 5. Эддисон
Миссис Диллоуэй показала нам наше жилище – несколько больших комнат, выходящих в сад.
– Раньше здесь жил сам лорд Ливингстон, – сказала она. – Конечно, когда он перешел в мир иной, комнаты переделали для лорда Эбботта – он несколько лет жил здесь.
Ее взгляд наполнился воспоминаниями, она провела рукой по темной отделке и тут же, быстро отдернув руку, продолжила:
– Полотенца вы найдете в ванной. Попросить миссис Клейн приготовить что-нибудь на обед?
– Не стоит, – ответил Рекс. – Мы перекусили в Лондоне.
Я подошла к боковому окну и взглянула на рощицу вдали. По изумрудно-зеленым листьям бегали разноцветные пятнышки – розовые, красные и даже белые. Эффект получался изумительный.
– Понятно, – проговорила миссис Диллоуэй, поворачиваясь к двери.
– Погодите, – попросила я. – Этот сад такой прелестный. А деревья там, вдали – это камелии, верно?
Миссис Диллоуэй поджала губы.
– Да.
– Я никогда не видела их в таком количестве, – сказала я и помолчала, чтобы полюбоваться дивными растениями. Сезон их цветения, конечно, уже прошел. Одни цвели раньше, другие позже, но подавляющее большинство камелий прекраснее всего ранней весной, при свежей бодрящей погоде. Но и по нескольким оставшимся цветкам было легко представить сад на пике его великолепия, подобно раскрашенным розам Дамы Червей из «Алисы в Стране чудес».
– Все, я могу идти? – коротко спросила миссис Диллоуэй.
Похоже, она не привыкла к разговорам.
Я кивнула и повернулась к окну.
Рекс обнял меня рукой за талию и пристроился рядом. С озорной улыбкой он сделал жест в сторону кровати красного дерева с идеально разглаженным пуховым одеялом.
– Теперь я лорд, а ты леди этого дома.
Я отстранилась и быстро проговорила:
– Не теперь, милый. Нам еще столько вещей распаковывать.
– Угу, – обиженно хмыкнул он и, усевшись на кровать, стал теребить воротник рубашки.
Как бы мы ни были счастливы и как бы ни любили друг друга, всегда у нас в комнате будет огромный слон, который преследует нас повсюду, напоминая о том, что Рекс хочет детей, а я не хочу. Я слабо улыбнулась.
– Да к тому же эта домоправительница слоняется рядом… – Я поцеловала его в щеку. – Давай вечером?
Рекс широко улыбнулся.
– Это место идеально для твоих изысканий, – сказала я, меняя тему. – Ты заметил ту жуткую старую черную лестницу, когда мы поднимались?
– Да. Это для слуг?
Я кивнула:
– В старых фильмах ужасов убийца всегда убегает по такой лестнице.
– В этом доме явно чувствуется дух Альфреда Хичкока, верно? – Муж повесил свой пиджак на стул. – Я не мог поверить, что мои родители купили его за сущие гроши – и вместе со всей мебелью.
– А что за слухи ходят об этом доме? – спросила я, глядя на портрет сурового с виду, но красивого мужчины. – Очень странно, что хозяева продали все свои семейные реликвии.
Рекс пожал плечами:
– Насколько я знаю от мамы, лорд Ливингстон умер в шестидесятые годы, и миссис Диллоуэй осталась ухаживать за одним из его сыновей. Бедняга страдал от осложнений после детского заболевания. И его состояние все время ухудшалось.
– Так он умер?
– Да. В прошлом году, и тогда семья выставила дом на продажу. Мама говорила, что это была невероятно странная сделка. Юрист, занимавшийся продажей, настаивал, чтобы вся мебель и произведения искусства остались в доме.
– Тут что-то не то… Какая-то тайна, – сказала я, проводя рукой по краю стола красного дерева. – Думаешь, у семьи были какие-то сентиментальные привязанности?
– Думаю, нет, – ответил он. – Отец рассказывал мне про одного из наследников. – Рекс почесал в затылке, словно вспоминая подробности. – Он несколько лет, вплоть до своей смерти, не разговаривал со своим отцом. Наверное, какая-то семейная распря.
Мне вспомнились слова шофера такси про этот дом.
– Рекс, ты думаешь, здесь что-то произошло?
– Кто знает? – ответил он с легкой усмешкой. – Может быть, домоправительница припрятала в подвале кучу трупов.
– Ш-ш-ш! А что, если она услышит? – Я начала распаковывать одежду из чемодана и развешивать в стенном шкафу. – И мне ее немного жаль. Представь: работать домоправительницей на девятом десятке.
Рекс пожал плечами:
– Отец, покупая дом, предложил выплатить ей щедрое выходное пособие, но она сама настояла на том, чтобы остаться.
Я осмотрела комнату, антикварную мебель, хрустальную люстру под потолком.
– Должно быть, она чувствует себя хранительницей этого места.
Рекс склонил голову.
– Может быть. А может, что-то скрывает. – Он вытащил свою тетрадку и что-то быстро записал. – Смотри, все сходится. Зачем еще оставаться на службе более чем на полвека, даже когда все хозяева и их родня умерли или уехали? Тут материал для романа.
– Вот видишь, ты сам об этом говоришь, – проговорила я.
Он возбудил и мое любопытство. Я подошла к окну и посмотрела на пологие холмы, поросшие кустами и деревьями. А потом меня охватила ностальгия. Я ощутила тоску по люпинам, астрам, редким сортам маков, что вырастила из семян несколько месяцев назад в своем нью-йоркском садике. Это было бы симфонией красоты и цвета для… белок.
Присев на туалетный столик, я провела расческой по своим светло-русым волосам. Я так старалась скрыть свое прошлое, а теперь оно рычало и угрожало, как бешеный зверь в клетке. Я покрутила на пальце обручальное кольцо.
– Пожалуй, приму душ, – сказал Рекс, роясь в своем чемодане. – Ты случайно не упаковала мою бритву?
– Извини, нет.
– Ладно. Съезжу в город и куплю. Тебе что-нибудь надо?
– Нет, – ответила я, – у меня все есть. Погоди, нет… Шоколадку. Мне нужна шоколадка.
Усмехнувшись, Рекс потянулся к своему пальто на столике в углу.
– Скоро вернусь, – сказал он.
Когда он уехал, я посмотрела на свое отражение в огромном золоченом зеркале и подумала, сколько графинь и других знатных дам смотрелись в это же самое зеркало времен короля Эдуарда – завитые, несомненно, затянутые в шнурованные корсеты. Взглянув на свой неряшливый купленный в «Гэпе» серый кардиган и черные хлопковые лосины, я содрогнулась от чувства неловкости. Вот он снова – этот укоренившийся страх, что гнетет меня с детства, нашептывая: «Ты не так уж хороша».
Чтобы отвлечься, я схватила пульт, включила телевизор и прослушала новости CNN. Снова беспорядки в Израиле. В Ираке разбился вертолет. Я быстро выключила телевизор, подошла к выходящему в сад широкому окну и раздвинула желто-белые тюлевые плиссированные занавески. Дизайнер Лидии, до того декорировавший лондонскую квартиру Найджелле Лоусон[3], убеждал мою свекровь сохранить традиционный облик старого здания, и, слава богу, убедил. Дочь застройщика, она собиралась перестроить дом, чтобы проводить там выходные. Но ее первоначальное намерение выпотрошить многовековое поместье и придать ему открытый минималистский дух казалось мне неправильным. Это все равно что взять и установить белый штакетник вокруг произведения Франка Ллойда Райта[4]. К счастью, ее отговорили от такой радикальной перестройки. Но кое-какие реконструкции все же предстояли. Рекс сказал, что архитектор уже чертит планы. Мне оставалось надеяться, что единство и гармония дома и сада сохранятся.
3
Найджелла Лоусон – британская журналистка и телеведущая.
4
Франк Ллойд Райт – американский архитектор; проповедовал «открытый план».