Страница 32 из 39
Больной все больше и больше приподнимался с подушек, которыми он был обложен.
Глаза его горели сухо и недобро. Он, кажется, начал задыхаться, потому что провел
ладонью по груди, и Гроу заметил, что пальцы дрожат. Заметил это и Бербедж. Он
подошел к креслу и решительно сказал:
- Довольно, Виллиам, иди ложись! Вон на тебе уже лица нет. В рукописях я теперь
сам разберусь.
- Так вот, его величеству понравилась пьеса, продолжал больной, и что-то странное
дрожало в его голосе. - Он только что вернулся с прогулки и был в отличном настроении.
"Это политическая пьеса, сказал король, - англичане не привыкли к таким. Она очень
своевременна. Английский народ мало думает о природе и происхождении королевской
власти. Он все надеется на парламент. Но что такое парламент без короля?! Вот в
Голландии, Швейцарии и Граубунде нет монарха и поэтому там не парламент, а совет и
собрание. Эти неразумные должны цепляться за королевскую власть, как за свое
спасение!" Это король уж, разумеется, не мне сказал, а графу Пембруку. Тот стоял рядом и
слушал. И, как человек находчивый, сразу же подхватил: "Я бы хотел, чтобы эти
неразумные слышали ваши слова, государь. Они совершенно не понимают этого". Тогда
король сказал: "Так я их просто повешу, вот и все!" Потом повернулся к графу. "Я монарх, милорд, сказал он, - монарх, а "монос" - это значит один и един. А единое - совершенство
всех вещей. Един только Бог на небе да король на земле. А парламент - это
множественность, то есть чернь. Вот ведь как все просто, а на этом стоит все". Потом
опять повернулся ко мне. "Я не хотел бы, сэр, - сказал он, чтобы вы когда бы то ни было
касались того, что связано с таинственной областью авторитета Единого. Это недопустимо
для подданного и смертный грех для христианина. В "Макбете" вы, правда, подошли к
этой черте, но не перешли ее. Я ценю это. Вы исправно ходите в церковь, сэр?" Я ответил, что каждую субботу. "Я так и думал, - ответил король, - потому что атеист не может быть
хорошим писателем". Я сказал: "Спасибо, ваше величество". - "Да, да, - сказал король, - я
это сразу понял, как только увидел ваших ведьм. В ведьм истинному христианину
необходимо верить так же твердо, как церковь верит в князя тьмы - дьявола. Однако вы
допускаете ряд ошибок". Тут король замолк, а я нижайше осмелился спросить: "Каких же
именно, ваше величество?" - "У шотландских ведьм, - ответил король, - нет бород, это вы
их спутали с немецкими. И поют они у вас не то. Как достоверно выяснено на больших
процессах, ведьмы в этих случаях читают "Отче наш" навыворот; ну и еще вы допустили
ряд подобных же ляпсусов, - их надо выправить, чтоб не вызвать осуждение сведущих
людей. Мой библиотекарь подыщет вам соответствующую литературу. Я тоже много лет
занимаюсь этими вопросами и если увижу в ваших дальнейших произведениях какое-
нибудь отклонение от истины, то всегда приму меры, чтоб поправить их". Я, конечно, поблагодарил его величество за указания, а умный граф Пембрук воздел руки и сказал: "О, счастливая Британия, со времен Марка Аврелиуса свет еще не видел такого короля-
мыслителя!" На это его величество рассмеялся и сказал: "По существу, вы, вероятно, правы, сэр, но, например, лечить наложением рук золотуху Аврелиус был не в состоянии.
Ибо был язычником и гонителем. Христианнейшие короли могут все. Сэр Виллиам очень
удачно отметил это в своей хронике, и я благодарен ему за это". Тут он дал мне поцеловать
руку и милостиво отпустил. Теперь ты понял, Виллиам, какую великую милость оказал
король твоему дяде?! - Он посмотрел на Харта и подмигнул ему. - Ладно, позови доктора
Холла, я отдам ему это письмо.
- Подожди, Виллиам, - сказал Бербедж, - дай мне сначала уехать с этими бумагами.
Рукописи Бербедж благополучно увез с собой. Перед этим он поднялся к хозяйке и
пробыл наверху так долго, что Гроу, оставшийся с рукописями в гостиной, успел
задремать. Проснулся он от голосов и яркого света. Перед столом собрались Бербедж, доктор Холл, достопочтенный Кросс и две женщины одна старуха, другая помоложе,
неопределенных лет. Гроу вскочил.
- Сидите, сидите! - милостиво остановил его Холл и повернулся к старухе: - Миссис
Анна, вот это тот самый мой помощник, о котором я вам говорил.
Старуха слегка повела головой и что-то произнесла. Была она высокая, плечистая, с
энергичным, почти мужским лицом и желтым румянцем - так желты и румяны бывают
лежалые зимние яблоки.
- Миссис Анна говорит, - перевел доктор ее бормотание: - я очень рада, что в моем
доме будет жить такой достойный юноша. - Он поставил канделябр на стол и спросил
Бербеджа: - Так вот это все?
- Все, - ответил Бербедж. - Заемные письма и фамильные бумаги мистер Виллиам
отдаст вам лично.
- Ну хорошо, - вздохнул Холл. - Миссис Анна не желает взглянуть?
- Да я все это уже видела, - ответила хозяйка равнодушно.
Холл открыл первую книгу, перевернул несколько страниц, почитал, взял другую,
открыл, и тут вдруг огонь настоящего, неподдельного восхищения блеснул в его глазах.
- Потрясающий почерк! - сказал он. - Королевские бы указы писать таким. Вот что я
обожаю! почерк! Это в театре у вас такие переписчики?
Бербедж улыбнулся. Доктор был настолько потрясен, что даже страшное слово "театр"
произнес почтительно.
- Это написано лет пятнадцать тому назад, - объяснил он. - У мистера Виллиама тогда
был какой-то свой переписчик.
- Обожаю такие почерка! - повторил Холл, любовно поглаживая страницу. - Это для
меня лучше всяких виньеток и картин - четко, просто, величественно, державно! Нет, очень, очень хорошо. Прекрасно, - повторил он еще раз и положил рукопись обратно.
Достопочтенный Кросс тоже взял со стола какую-то папку, раскрыл ее, полистал,
почитал и отложил.
- Миссис Анна, вы все-таки, может быть, посмотрели бы, - снова сказал Холл. - Ведь
это все уходит из дома!
- Что я в этом понимаю? - поморщилась старуха. - Вы грамотные - вы и смотрите!
Спросили о том же и жену доктора, такую же высокую и плотную, как мать, но она
только махнула рукой и отвернулась. Перелистали еще несколько рукописей,
пересмотрели еще с десяток папок, и скоро всем это надоело и стало скучно, но тут Холл
вытащил из-под груды альбом в белом кожаном переплете. Как паутиной, он был обвит
тончайшим золотым тиснением и заперт на серебряную застежку.
- Итальянская работа, - сказал Холл почтительно и передал альбом Кроссу.
Тот долго листал его, читал и потом положил.
- У мистера Виллиама очень звучный слог, - сказал он уныло.
- Ну что ж! - Холл решительно поднялся с кресла. - Ну что ж, - повторил он. - Если
мистер Виллиам желает, чтоб эти бумаги перешли к его друзьям, я думаю, мы возражать
не будем? - И вопросительно поглядел на женщин.
Но Сюзанна только повела плечом, а миссис Анна сказала:
- Это все его, и как он хочет, так пусть и будет!
- Так! - сказал доктор и повернулся к Бербеджу: - Берите все это, мистер Ричард, и...
- Одну минуточку, - вдруг ласково сказал достопочтенный Кросс. - Мистер Ричард, вы
говорите, что хотите все это издать?
Бербедж кивнул головой.
- Так вот, мне бы, как близкому другу мистера Виллиама, хотелось знать, не бросят ли
эти сочинения какую-нибудь тень на репутацию нашего возлюбленного друга, мужа, отца
и зятя? Стойте, я поясню свою мысль! Вот вы сказали, что некоторые из этих рукописей
написаны пятнадцать и двадцать лет тому назад. Так вот, как по-вашему, справедливо ли