Невеста для Мрака

Ямку-могилку, как только выкопали, стали веточками закладывать. Сплели из отесанных кольев нечто вроде частокола и поставили его на дно ловушки. Вокруг наши мальчики тоже хорошенький огород нагородили. Тараны, падающие на веревках с деревьев, натягивали в течение нескольких часов.

– Тяни! Толкай! Тяни! Отпускай!

Они мне теперь по ночам лет пять сниться будут, эти надоедливые мужские выкрики:

– Тяни! Толкай! Ещё немного! Отпускай!

Обернувшись, я заметила, как Кассли пристраивал у себя на поясе серебряный меч. И не поверила своим глазам. То, что в устрашающую силу этого оружия верят суеверные крестьяне, понятно. Но профессионалы?.. Серебро с гарантией способно уничтожить болезненные миазмы, но против зубастой твари твёрдый металл куда более верное средство. Серебро тверже золота, сверкает красиво, но клинок из него хрупкий, а сломанное во время поединка лезвие – это верная гибель.

К тому моменту, как окончательно стемнело, ребята оплели колючей проволокой чуть ли не половину леса.

Кстати о лесе? Если он и молчит когда-нибудь, то это точно не ночью. В ночи он обретает новый голос, таинственный, тревожный.

Каждый лист шептал о чем-то, насмешливо, не по-доброму.

Суета прекратилась. Все, взведя курки, притаились за стволами в напряженном ожидании. Нервозность оказалась заразной. Я чувствовала себя, как натянутая струна. Опасность могла прийти в любой момент, с любой стороны. Некстати перед глазами замельтешили утренние трупы…

Да, теоретически я была подкована неплохо. Силу применять научилась не в пример лучше, чем раньше. У меня перед остальными охотниками была фора – магический бонус. И все же я нервничала, презирая себя за собственный страх.

«Так-то, дорогуша, – сказала я себе. – Это тебе не глупым людям в ночи кровь портить. Крутизна убавляется на глазах?».

Шуршала прошлогодняя высохшая листва, гонимая ветром. Где-то далеко каркнула ворона, заставляя нервно вздрогнуть. Показалось? Или действительно кто-то рычит, пока ещё приглушённо, словно предупреждающе?

Справа зашевелился Таббар, вытаскивая из сапога нож.

Это ощущалось, как приближение грозы. Чем бы там оно ни было, оно приближалось, я чувствовала это. Птицы стихли. Даже ветер, казалось, перестал дуть.

Звук не был не похож ни на какой другой. Рычание, безусловно, звериное. Но было в нём что-то ещё, запредельно злобное, потустороннее.

Защёлкали затворы. Воздух пропитался страхом и охотничьим возбужденным азартом.

А потом появился волкодлак. В лунном сплетении лучей он был виден ясно, как на ладони. На волка эта тварь не то, что мало – вообще не походила. Здоровенный, метра два в холке, и это только на четвереньках, зверь. Если эта тварь вскинется на задние лапы, она станет похожей на боевую башню.

Непобедимую боевую башню.

Впервые доводилось видеть существо, у которого задние конечности длиннее передних. Оно двигалась, задрав круп вверх и прижимая голову к земле, из-за чего создавалось впечатление, что оно ползёт.

У волкодлака была короткая, как у летучей мыши, морда с приплюснутым носом и выдвинутыми вперёд, острыми клыками. Бивни гадине и не к чему. Жертву она не рвет на части, а аккуратно обескровливает. Глаза, как у рептилии, с вытянутыми змеиными зрачками.

Одним прыжком волкодлак перелетел расстояние, отделяющего его от нас.

Часто-часто застрочил пулемёт, поднимая пыль на дорожке. Снаряды сбивали ветки, оставляли сколы на вековых деревьях, но зверь успевал увертываться.

Оглушительное рычание на мгновение стихло. Огромная серая тень упала прямо на нас с Таббаром.

Смерть приближалась поначалу стремительно, потом начала замедляться, и наконец, замерла.

Звуки исчезли. Я существовала в мире абсолютной тишины, в мире полной безопасности, где всё зависело лишь от моей воли.

Лунный свет отражался в круглых, выпуклых, как линзы, глазах потусторонней твари.

Я сделала несколько шагов под тушей и со спины воткнула руку в тело чудовища, и уже там, внутри, пустила с пальцев огненный пульсар.

Волкодлака с треском разорвало, обдав всех нас кровавыми ошметками.

– Ткач и вся его тухлая паутина! – пророкотал Кентар.

А кто бы с ним поспорил? Противно это, когда ты с ног до головы в крови и в слизи.

– Ух, ты! – фыркнул Джейман, нервно пытаясь стряхнуть с себя нечто, до тошноты напоминающее разодранные кишки.

– И дел на три оглядки! – жутко сверкнули с окровавленного лица зубы Таббара.

От волкодлака осталось мокрое место. Пурпурная кучка окровавленных костей, влажных ошметок и изгаженный клочок шерсти. Где была морда, где лапы – уже не разобрать.

Джелрой не спеша приблизился к монструозным останкам, по привычке заложив большие пальцы рук за толстый кожаный ремень. С задумчивым видом он поглядел на дело рук моих, потом, не менее задумчивым взглядом, смерил меня саму:

– Быстро сработано.

– Но не сказать, чтобы чисто, – во взгляде, которым наградил меня Кассли, не было ничего одобрительного.

– Надеюсь, в честь нашей победы, твой папаша расщедрится на ванну? – толкнул Оукмар плечом юного Вертэя.

– Я бы на это не слишком рассчитывала, – сокрушенно вздохнула Мэл.

– А тогда мы прям так по его великолепному паркеты и покатаемся! – заржал Оукмар. – Загадим всё, что сможем.

Мужчинам шутка, судя по громоподобному хохоту, понравилась.

Лошади от нас норовили шарахнуться. Ну, мы и сами себе в таком виде нравились не слишком. Впрочем, все пребывали в хорошем расположении духа. Дело сделано, чисто, быстро и без потерь.

– Впервые со мной такое! – гудел, как набат, Таббар, – Я и боевого топора достать не успел, а эта пигалица его уже в фарш превратила.

–Эй, Мэл? – позвал Кентар.

– Чего тебе? – хмуро откликнулась воительница.

– Не знаешь, волкодлаков можно есть?

– Вот ещё! – фыркнула воительница. – Стану я голову такой чепухой забивать?

– Да не знает она, не знает! – скалился Джелрой. – Наша Мэл вообще понятия о том, как и что готовят, не имеет. Она же жратву только в тарелке-то и видит.

– Что за баба! – покачал головой Кентар, и было совершенно непонятно, то ли его огорчало подобное положение дел, то ли, напротив, искренне восхищало.

– Я знаешь, о чем думаю? – откликнулась Мэл. – Час, то ли слишком ранний, то ли слишком поздний?

– Всё одно, – буркнул Таббар.

– В замок-то нас пустят?

– Не беспокойтесь, – заверил наш лордёныш. – Пустят обязательно.

К моменту, когда мы добрались до замка, кровь чудовища успела запечься, и мы все выглядели так, будто всех сначала освежевали, а потом, уже освежёванных, немножко поскоблили. Себя я, конечно, не видела, но вряд ли мне повезло сильно отличиться от остальных.

Двери замка перед нами действительно распахнулись, но приветливостью там и не пахло. Наверное, сложно испытывать теплые чувства к людям, выглядевшим, как головорезы.

Хозяйка смотрела на нас, брезгливо поджимая губы.

– От волкодлака мы вас избавили, – с ходу заявил Ланджой. – Теперь рассчитываем на то, что вы избавите нас от последствий, – он обвёл рукой нашу компанию, чей вид красноречиво говорил сам за себя.

– В людской все уже спят, – воинственно задрала узкий подбородок миледи.

– Так пусть проснуться, – оскалил зубы Кассли. – Или вы предпочитаете, чтобы мы утёрлись вашими простынями?

– Эко загнул! – фыркнул в сторону Оукмар, – станут они на простыни тратиться. Или забыл, нам на соломе спать приказано.

– Это не обсуждается, – подала я голос.

Я мужественно переносила тяжести пути, постоянное громогласное мужское общество, я спала на соломе трясясь от холода. Но ложиться в этих окровавленных тряпках?! Ни-за-что!

– Вы немедленно истопите мужчинам баню, а для меня и Мэл приготовите горячую ванну, – не терпящим возражения тоном заявила я.

– Да ты кто такая, чтобы приказывать мне в моём собственном доме? – как змеюка, зашипела высокородная дама.

– Если будешь себя вести хорошо, тебе посчастливится этого никогда не узнать, – пообещала я. – Благоразумия ради, не злите нас. Эти люди, – я сделала неопределённый знак рукой в сторону товарищей по несчастью, – живут, сражаясь с самой Бездной. Вы действительно хотите узнать на собственных шкурах, какого приходится нечисти?