Альпийская рапсодия

В голосе Софи звучало разочарование. Ивлин не могла разглядеть лица девушки в полумраке комнаты, но, к счастью, и Софи не видела ее лица.

— Я так надеялась, что ты полюбишь Макса, — продолжала Софи. — Он заслуживает счастья. Это было так романтично, когда он влюбился в тебя. — Ивлин вспомнила, что Макс говорил о восторге, который он испытал на ее концерте. — У него есть твой портрет, он раздобыл его у твоего агента. Макс показывал его мне. Ты там такая красивая, такая сияющая.

— Это была Изабелла Равелли, — возразила Ивлин.

— Но ведь это ты и есть. Ты можешь вновь стать прежней. Макс говорил, что ты была такой, когда вы ездили в Мюнхен. Он возлагал на этот вечер большие надежды, ведь вы оба так любите музыку.

А она в тот вечер сказала ему, что не может забыть Гарри, и сделала это ради девушки, которая сейчас просит за Макса.

— Понимаешь, Софи, я с самого начала считала, что Макс любит тебя, — объяснила Ивлин.

— Как глупо! Ты должна была видеть, что он относится ко мне как к ребенку. — Софи засмеялась. — Я — жена Макса? Нет, нет. Ты ему гораздо больше подходишь. — (То же самое говорила Эми, вспомнила Ивлин.) Голос Софи стал умоляющим. — Не могла бы ты полюбить Макса, Ева? Ты бы сделала его счастливым.

— Но я люблю его. — Признание вырвалось у Ивлин почти помимо ее воли. Софи была поражена.

— Любишь? Ты сказала ему об этом?

— Нет. Я не могу. Я… я ему больше не нужна. Я вышла за ним в сад, а он наговорил мне ужасных слов. — Голос Ивлин дрогнул, когда она вспомнила несправедливые упреки Макса.

— Влюбленные всегда немного жестоки друг к другу, — задумчиво произнесла Софи. — Макс думает, что ты его не любишь, поэтому он и наговорил тебе неприятностей. Ты должна сказать ему, что он неправ.

— Софи, я не могу… покориться.

— Ты слишком горда? Гордость — это один из семи смертных грехов, Ева, она приносит только боль. Любовь должна быть сильнее гордости. Боюсь, что Макс тоже слишком горд, но ведь он — мужчина, это женщина должна… как ты сказала… покориться.

В саду Ивлин была готова смирить свою гордыню, но прежде чем она успела сказать Максу то, с чем она пришла, он обрушил на нее свои гневные обвинения. «Ты способна чувствовать только физическое влечение!» Она никогда не простит ему этих слов, не рискнет второй раз подвергнуться унижению.

— Мне кажется, ты слишком увлеклась романтическими фантазиями, — с горькой усмешкой сказала Ивлин. — Если у Макса и были какие-то чувства ко мне, в чем я сильно сомневаюсь, они умерли. Видишь ли, я больше не очаровательная Изабелла, я всего лишь ее призрак, и Макс в конце концов понял это. Нам больше нечего сказать друг другу.

Софи грустно вздохнула и направилась к двери.

— Спокойной ночи, Ева, — печально сказала она.

Как только рассвело, Ивлин встала и оделась. Она так и не сомкнула глаз. Безжалостные слова, произнесенные Максом, постоянно звучали у нее в ушах. На перевале Карер он обещал рассказать, чем вызван его интерес к ней, только «когда она вновь станет настоящей женщиной», а в Лондоне, по его словам, он увидел гения и «еще кое-что». Бедный Макс, в его воображении ее образ всегда сливался с ее легендой, и он попытался вернуть прекрасную Изабеллу Равелли, но реальная женщина — Ивлин Риверс — оказалась совсем иной, и Макс был разочарован. Все очень просто.

Однако были моменты, когда ему почти удалось вернуть ее прежнюю. Это было во время поездки в Мюнхен и те несколько минут, которые они провели в музыкальной комнате за роялем. Воспоминания об этих моментах всегда будут для Ивлин самыми дорогими, ведь тогда они с Максом ощущали настоящее духовное родство.

Ивлин вышла из сада и направилась по дороге, ведущей из города в долину. Синие вершины гор вырисовывались на фоне жемчужного неба; трава в полях была мокрой от росы, кое-где она была уже скошена и убрана в стога. Но дорога пока была пустынна.

У обочины черно-белая колли что-то обнюхивала в кустах. Увидев девушку, она завиляла хвостом. Ивлин всегда любила собак и сразу же протянула руку, чтобы погладить колли. Та пришла в восторг. Дальше они пошли вместе. Вскоре собака нырнула в кусты и вернулась с палкой, которую положила у ног Ивлин. Девушка поняла, чего она от нее ждала. Она бросила палку, собака принесла ее. Так продолжалось довольно долго. Наконец девушка почувствовала, что у нее устала рука.

Забыв об осторожности, она в последний раз бросила палку далеко на пустынную дорогу. Ивлин слишком поздно заметила, что к ним на большой скорости приближается машина.

Прежде всего она подумала о собаке. Машина промчалась в нескольких дюймах от нее, но колли, к счастью, не задела. Испуганная собака, вероятно, поняла, что дорога — не место для прогулок и, поджав хвост, бросилась наутек. Она со всего размаху налетела на Ивлин, сбив девушку с ног.

С ужасным скрежетом тормозов машина остановилась всего в нескольких метрах от Ивлин. Водитель бросился к лежавшей на земле девушке. Наклонившись над ней, он что-то взволнованно заговорил по-немецки. Ивлин сразу узнала голос говорившего и решила, что он ругает ее за беспечность, которая чуть не привела к аварии. Она лежала ничком, но вспомнив о собаке, подняла голову.

— Боже правый, Иви! Что ты делаешь здесь в такое время?

— Дорога свободна в это время для всех, — ответила она, — но что стало с собакой?

Далеко в поле мелькала черно-белая спина колли.

— Она в полном порядке, иначе она не бежала бы так быстро. А ты, Иви? — Он опустился на колени рядом с ней. — Я ведь мог задавить тебя. У тебя ничего не болит?

— Ты не должен был мчаться с такой скоростью.

— А ты не должна разгуливать посередине дороги. Ты уверена, что у тебя ничего не болит? — спросил он, видя, что она даже не пытается встать.

— Болит, очень болит, — сказала она ему. — И в этом ты виноват!

Она увидела, как побледнело лицо Макса, и испытала озорную радость. Волосы Ивлин растрепались, лицо и одежда были в пыли. У Макса вид тоже был не лучше. Старый джемпер, в который он был одет, был весь в пятнах и даже местами порван, волосы взлохмачены, а сам он был небрит.

— Где болит? — спросил он. — Готов поклясться, что я не задел тебя. — Он начал ощупывать ее ногу.

— У меня болит сердце, — сказала Ивлин.

Макс поднял голову, и их взгляды встретились.

— Сердце, которого, как ты считаешь, у меня нет, — добавила она.

— Иви, ты маленькая… — Он схватил ее за плечи и легонько встряхнул.

— Это не поможет, — сказала она. — Лучше дай мне руку.

Он поднял ее, но продолжал держать за руки.

— Где ты был? — спросила Ивлин, тряхнув головой, чтобы отбросить волосы с лица. — У тебя такой вид, будто ты не ночевал дома.

— Так и есть. Я был в горах. Они всегда успокаивают меня.

— А почему тебе это понадобилось? — не унималась Ивлин. — Потому что тебя покинула Софи… или я? — Ее глаза светились любовью.

— Иви, если ты будешь так смотреть на меня, я не отвечаю за последствия.

— Звучит многообещающе, — сказала она, озорно улыбаясь.

Макс привлек девушку к себе, и, заглянув ему в глаза, Ивлин увидела, какой огонь страсти горит в них.

— Однажды я уже пыталась соблазнить тебя, — прошептала она, — надеюсь, что на этот раз я добьюсь положительного результата.

Лицо Макса расплылось в счастливой улыбке.

— Обещаю, что результат удовлетворит нас обоих. Это будет настоящая «альпийская рапсодия» в духе Листа, но сначала нас ждет небольшая свадебная церемония, или ты хочешь ею пренебречь?

— Вовсе нет, я надеялась, что эта мысль когда-нибудь придет тебе в голову.

— Эта мысль не покидала меня с тех пор, как я увидел тебя в Лондоне.

— И поэтому ты хотел найти Изабеллу?

— Да. И слава Богу, я нашел ее. На соблюдение всех формальностей уйдет некоторое время. Так пусть вот это послужит тебе залогом моей любви. — Макс с такой страстью поцеловал Ивлин, что у нее не осталось никаких сомнений в его чувствах.