Страница 11 из 64
— Забавно! — Я поглядывал то вперед, то назад. — Дальнее увеличивается, ближнее уменьшается, такие диковины мне еще не встречались. Будем, однако, идти к замку, чтобы вначале разобраться в нем. Давайте-ка включим двигатели!
Медленные изменения, поразившие Жака, так убыстрились, что стали рельефно видимы. Замок на глазах опадал. Когда мы повисли над ним, внизу была лишь хаотическая груда камней. И громоздились они не в вековом парке, а среди кустарника — красные и синие растения, не то рослые травы, не то карликовые деревья, остервенело, как когтями, впивались корнями в почву.
— Посмотрите назад! — закричал Николай.
Исполинские горы, закрывавшие позади добрую треть неба, пропали, как съеденные. Вместо них — и тоже на треть неба — возвышался купол, колоссальный, куда больше исчезнувших гор. Вершина его вздымалась так высоко, что ее уже почти не было видно. И опять мы были в центре чаши, а по краям вставали зубцы и пики — купол стал одной из таких вершин.
— Мир чудес! — восторгался Николай. — Пусть кто теперь поспорит, что мы не в царстве оптических иллюзий!
— Я буду спорить. — Артур один спокойно принял преображение пейзажа, словно иного и не ожидал. — Ни чудес, ни волшебства, ни оптического обмана нет. Явления этого мира куда запутанней.
— Ты хочешь сказать, что тебе они ясны?
— Я сказал, запутанней… Но в данном случае ясно: здесь пространственная перспектива не сходящаяся, как у нас, а расходящаяся.
Жак согласился сразу, он без сопротивления приемлет все, что скажет Артур Мы с Николаем усомнились. Расходящаяся перспектива противоречила нашим геометрическим представлениям еще больше, чем то отсутствие перспективы, с каким мы встретились, когда впервые вышли из «Пегаса». Конечно, нам открылось удивительное явление, немыслимое в нашем космосе, но объяснения Артура показались мне слишком парадоксальными.
Артур возразил, что расходящаяся перспектива не такая уж диковинная штука. В живописи детей и древних народов фигуры на заднем плане чаще крупней, чем на переднем. Хотя и дети, и древние видели и видят окружающий мир не хуже нас.
В самом деле, у нас перспектива сходящаяся, такова уж геометрическая природа космоса. Именно благодаря уменьшению предметов на расстоянии и создается объемный обзор — мы видим дальние здания, горы, планеты, звезды, могли бы увидеть и отдаленнейшие галактики, будь достаточно зорки. А здесь пространство иного рода.
Разве никого не удивило, что на небе нет светил? Расходящаяся перспектива объясняет их отсутствие: каждая звезда сама по себе огромна, а на отдалении еще увеличивается — как же ее увидеть на крохотном небесном участке? И разве не свидетельствует об иной форме видения то, что мы, постоянно передвигаясь, постоянно остаемся в центре котловины, а меняются лишь горы на окраине? В дзета—мире нет проникновения взглядом в дали, здесь глазу открыто лишь непосредственное окружение. Все остальное заставлено, как щитом, расплывшимися предметами, стоящими поодаль.
— И ни в какой мы не в горной стране, а на самой ординарной равнине, — убежденно закончил Артур. — А страшные вершины всего лишь некрупные каменья. По мере сближения они будут опадать до реальных размеров.
— Если ты прав, то здесь тесновато, — со вздохом сказал Николай. — Видеть только соседей, а все остальное — в неухватываемом «вовне»… Даже жутко!
Жак показал на груду камней, почудившихся издали замком.
— Сходящаяся или расходящаяся перспектива, но, по-моему, сооружение это — искусственное. И если те небоскребы и уменьшаются при приближении, то зданиями они останутся. Уверен, что нам предстоит встреча с разумными существами.
3
Это, конечно, было обиталище живых существ.
— Надо ожидать неожиданного, — объявил Николай, когда мы подлетели к диковинному нагромождению зданий.
Собственно, к зданиям эти сооружения отнести можно было лишь издали. Вблизи город напоминал лабораторию, заставленную огромными непрозрачными ретортами, склянками, бутылями, колбами и трубами. Но это были дома: в колбах и ретортах виднелись двери и люки, к люкам подводили какие-то лесенки странной конструкции — они не спускались к почве, но поднимались вверх, увенчиваясь на высоте площадками.
— Думаю, народ здесь не ходящий, а летающий, — высказался Николай. — И по-моему, они не так живут, как перерабатываются в своих домах: городок смахивает на наши старинные химические заводы.
Город был пуст.
Мы проходили под трубопроводами, обходили узловатые, кривые, как корни, колонны и реторты, взлетали вверх, но нигде не обнаружили и силуэта живого существа. Причудливые здания сверкали собственным внутренним сиянием — сумрачный свет заливал город. И с каждым шагом облик его менялся — приближающееся уменьшалось, отдаляющееся распухало, все вокруг словно непрерывно двигалось, то нарастало, то пропадало, то скособочивалось.
Мы теперь понимали, что происходит это от непривычки к расширяющейся перспективе. И земные города непрерывно меняют вид при ходьбе, но там мы привыкли, что предметы уменьшаются при отдалении: изменение их облика принимается как естественное. Местные жители тоже, вероятно, не замечают, как меняется их город при движении.
Жак догадался, почему, город кажется вымершим.
— От нас попрятались. Мы никого не видим, но, возможно, нас ощущают. Может быть, радиация слишком сильна? Вряд ли наш инфракрасный поток приятен тем, кто не переносит теплоты.
Я приказал выбраться из города на равнину и здесь разрешил заэкранировать инфракрасные лучи, излучаемые нашими телами: среди нагромождения строений могли возникнуть неожиданности, на открытом месте было все же спокойней.
Николай радостно сообщил:
— Что-то вижу впереди, и кажется, живое!
Несколько гигантских зеленых пятен обрисовались вдали, закрыв собою вершины горной чаши. Быстро уменьшаясь, они понеслись к нам.
Через минуту над нами реяли четыре, несомненно, живых существа.
4
Незнакомцы то увеличивались, то уменьшались, у них то вспухали, то опадали, то вовсе исчезали отдельные члены. Они непрерывно меняли свой облик: цилиндр, опиравшийся на десяток тонких ножек, вдруг становился шаром, свободно парившим над почвой. Даже в редкие моменты, когда незнакомцы прекращали свои превращения, было заметно, что тела их без устали пульсируют.
И достаточно было на секунду отвести глаза, чтоб уже не определить, на кого только что смотрел, — так неузнаваемо менялся каждый. Они походили на призраков — сквозь полупрозрачные тела проступали здания и трубы города.
Николай протянул руку к одному, рука прошла сквозь зеленовато светящееся тело, будто и не было ничего, кроме пучка света. Он потом говорил, что летающие незнакомцы показались ему совершенно невещественными.
— Начинаем дешифровку, — сказал Николай, справившись с первым изумлением.
Николай, наш штатный астрофизик, ведет все основные измерения. Кроме универсального дешифратора — полоски на шее, я ее упоминал, — он таскает с собой и переносное, с чемодан, устройство — целый дешифровальный завод. Он поставил его на грунт и вместе с Артуром запустил на все диапазоны и системы. Артур сам напросился ему в помощники и еще на Латоне усердно изучал астрофизическую аппаратуру Жак признался мне перед стартом, что его всегда больше прельщает роль экспедиционного зеваки. Я с охотой согласился, что без настоящего зеваки в экипаже нет полноты. Сейчас Жак являл собой не фигуральный, а натуральный образ зеваки — от удивления так широко распахивал рот, что мог бы заглотать любое местное существо, если бы оно подлетело ближе. Я не сумел удержаться от смеха. Он, к счастью, не понял, чем вызвано мое веселье. Николай с Артуром вскоре оторвались от дешифраторов.
— Полинг, я окончательно теряюсь, — сказал Николай. — В этих маловещественных существах разума столько же, сколько в мыльных пузырях. И стабильности не больше. Мы задали дешифратору программу вольного поиска по цвету, яркости, даже по изменению формы тела. Ответ вариалов на сигналы не выходит из границ абсурда.