Страница 51 из 121
Питер закрыл Библию и прижал ее к животу, прямо под пятном в форме креста. Его дишдаша стиралась и гладилась неоднократно, но свежий пот уже оставил пятна по всей поверхности. Все присутствующие на похоронах потели тоже.
— Я не собираюсь делать вид, что понимаю смысл этих заголовков, — сказал Питер со слабой усмешкой. — Кто-то из вас понимает. Остальные не понимают. Но важно то, что Арт Северин превратил себя в эксперта с мировой известностью в области более полезной, чем наркомания. Хотя... он забросил старые привычки не полностью. Перед тем как наняться в СШИК, он курил до пятидесяти сигарет в день.
По толпе собравшихся прошла рябь смешков. Когда Питер упомянул характер деятельности Камелии, подруги усопшего, он слышал подавленное фырканье, но этот смех теперь уже был не бесстыдный, а легкий.
— Мы забегаем вперед, — предупредил он. — Мы оставили в стороне несколько его жизней. Потому что Арт Северин прожил еще одну жизнь. В качестве консультанта в самых значительных проектах по строительству плотин в десятке стран от Заира до Новой Зеландии. Живя в Малайзии, он привык оставаться в тени и редко получал по заслугам за свои достижения, предпочитая отдавать награды политикам и главам корпораций во славе. Но славны воистину были плотины, которые он выносил и произвел на свет. Особенно он гордился плотиной «Азиз» в Пакистане, которая, простите за невольный каламбур, была головокружительно-революционной — каменная плотина с непроницаемой глиняной основой. Весь проект требовал неимоверного внимания к деталям, поскольку стройка велась в зоне землетрясений. Плотина эта стоит и сегодня.
Питер задрал подбородок и взглянул в ближайшее окно, в чуждую пустоту за ним. Все собрание поглядело туда же. Что бы там ни было, оно символизировало достижения, полученные в результате тяжелого труда в необъятной среде, которую надо усмирить, а достижения эти не приходят сами по себе, пока за дело не берутся профессионалы. Кое у кого глаза подернулись влагой.
— Следующая жизнь Арта Северина не была счастливой, — продолжал Питер, будто вдохновленный неугомонностью самого Северина. — Камелия оставила его по причинам, которых он так и не смог понять. Обе дочки были крайне потрясены разводом, Нора приняла сторону матери, а у Мэй нашли шизофрению. Через несколько месяцев после изнурительного и разорительного развода Арта выследила налоговая инспекция и выставила счет на сумму, которой у него не было. Целый год он, не просыхая, пропивал пособие, живя в автофургоне с Мэй, видя, как состояние ее ухудшается, и сам чувствовал себя все хуже, поскольку у него нашли диабет. И тут случилось неожиданное, — сказал Питер, быстро повернувшись и, насколько мог, ловя взгляды большинства слушателей. — Мэй бросила пить лекарства, покончила с собой, и все, кто видел, как опускается Арт Северин, решили, что он слетит с катушек полностью и его найдут мертвым в его доме на колесах. На самом деле он поправил здоровье, нашел своего настоящего отца, одолжил немного денег, отправился обратно в Орегон, стал работать экскурсоводом.
Так продолжалось десять лет, он отказывался от продвижения по службе, отвергал предложения вернуться в геологию, пока наконец не появился СШИК и не предложил Арту работу, от которой тот не смог отказаться, — шанс проверить на практике, с размахом, его теории по использованию мягких материалов и почв для инженерных сооружений.
Он здесь, этот масштабный полигон, — провозгласил Питер, — здесь. На той самой земле, где мы стоим сейчас. И знания Арта Северина помогли вывести этот фантастически грандиозный эксперимент на тот уровень, на котором он находится сейчас, и благодаря тому, что Арт разделил с нами свои знания, его опыт будет жить в его сотрудниках, всех, кто знал его. Я в основном говорил о прошлом Арта, о прошлом, которого многие из вас не знали, потому что Арт редко говорил о себе. Он был... и я уверен, что вы согласитесь с этим... был крепкий орешек. Я не притворяюсь, что сам знал его. Он проявил доброту ко мне на пути сюда, но когда мы прибыли, то обменялись не самыми любезными выражениями. Я надеялся поговорить с ним позже, когда и сам определюсь с работой здесь. Я надеялся уладить отношения с ним. Но так и случается, что кто-то умирает, а кто-то остается. У каждого из вас есть последнее воспоминание об Арте Северине, последнее, что он вам сказал, последнее, что вы сказали ему. Может, это лишь улыбки, которыми вы обменялись во время работы, его улыбка, которая теперь больше значит для вас, символ отношений, ничем не омраченных, не оставляющих осадка. Или вы помните его взгляд, один из тех, о которых думаешь: «Черт побери, что он хотел этим сказать?», нечто, заставляющее вас спросить себя, а было ли возможно сделать что-то, чтобы его отсутствие теперь казалось более естественным. Так или иначе, мы мучительно ищем смысл в его недосягаемости теперь, пытаемся смириться с фактом, что он уже в ином измерении, что он не дышит с нами одним воздухом, что он уже иное существо. Мы знаем, он был больше, чем тело, хранящееся в этой оболочке, так же как мы знаем, что и сами мы нечто большее, чем наши почки, кишки или сера в ушах. Но у нас нет надежной терминологии, чтобы определить, что же это за экстрасубстанция. Кто-то называет ее душой, но что это на самом деле? Есть ли научная статья, в которой про это можно прочесть и которая объяснит свойства души Арта Северина и позволит понять, чем она отличается от Арта Северина, которого мы знали, — парня с отбеленными зубами и вспыльчивым характером, парня, который потерял веру в женщин, парня, имевшего привычку выстукивать на собственных коленях рок-музыку, звучащую у него в голове?
Питер медленно продвигался вперед, приближаясь к своей пастве, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки перед первым рядом. Лоб Би-Джи избороздили морщины, глаза блестели от слез. Женщина рядом с ним плакала. Тушка сжал зубы, его кривая ухмылка чуть дрожала. Грейнджер, где-то в последнем ряду, была бела как мел, черты лица разгладила боль.
— Вы знаете, я христианин. Для меня самая важная научная статья — это Библия. Для меня жизненно важная недостающая информация — это Иисус Христос. Но я знаю, что среди вас есть представители других конфессий. И что Арт Северин ни к одной из них не принадлежал... Би-Джи спросил его, какой он веры, а он ответил: «Никакой». У меня не было возможности обсудить с ним, что это значит. И теперь этой возможности уже не будет никогда. Но не потому, что Арт Северин лежит здесь мертвый. Нет. А потому, что это тело — не Арт Северин, и мы все это инстинктивно знаем. Арта Северина здесь нет, он где-то не здесь, где-то, где мы быть не можем. Мы стоим здесь, вдыхая воздух в эти губчатые мочалки — пузыри, которые мы называем легкими, наши торсы слегка дрожат из-за работы мускула, который мы называем сердцем, наши ноги застыли, потому что им приходится балансировать на костях ступней слишком долго. Мы — души, запертые в клетке костей, души, втиснутые в ящик плоти. Мы околачиваемся здесь определенное количество лет, а потом мы уходим туда, куда уходят души. И я верю, что место это — грудь Господа. Вы можете верить в другое, отличное от моей веры. Но одно истинно: это где-то, а не здесь.
Питер вернулся к гробу и снова положил на него руку.
— Я не могу сказать наверняка, что Арт Северин искренне, на самом деле, верил, что он только содержимое этого гроба. Если так, то он ошибался. Может, мне не следовало опять вступать с ним в спор, может, неуместно сейчас, действительно. Но, Арт, прости меня, прости нас, мы должны сказать тебе: какая-то вера у тебя все же была... И неправда, что ты отправляешься в никуда. Ты участвовал в великом странствии человечества и вчера перешел последнюю границу и достиг цели. Ты был храбрый человек, проживший много жизней, и каждая требовала больше мужества, чем предыдущая. А сейчас ты проживаешь новую жизнь, где твое тело больше никогда тебя не подведет, тебе не нужен инсулин или никотин, и никто тебя больше не обманет, и каждая тайна, тревожившая твой разум, уже открылась тебе, и каждая рана, причинявшая страдания, уже затянулась, и тебе жаль нас, оставшихся здесь, внизу, еще волочащих наши тяжелые тела по земле.