Чужой президент

Он начал угадывать их приближение через полчаса, в горячей волне, которая хлынула в кровь от желудка. Глаза прониклись весёлым многообразием затейливых этикеток за стойкой, а слух стала ласкать глупая модная мелодия. Уже в другом, не вокзальном баре к нему подсела рыжеволосая Лариса, и она захотела услышать жуткую историю из его жизни. Ему пришлось признаться, – он известный мафиози, вечером сбежал из места заключения, и в погоне и перестрелках погибли все его преследователи. Теперь он отмечает это событие, но боится оставаться на одном месте, чтобы не засветиться. Лариса забеспокоилась, – у него дома, наверняка, засада, и пригласила к себе. Он признал, о засаде как-то не подумал, и согласился. Но сначала должен найти и попробовать коктейль «Бред одинокой собаки», – он из тюряги бежал только ради этого, когда услышал о нём от другого, тоже крутого мафиози. Жаль, забыл узнать, где искать. Придётся действовать методом проб и ошибок. Лариса подтвердила, что слышала о таком коктейле, правда, не очень хорошее, однако готова помочь ему в поисках…

Она искренне старалась ему помочь. Но увы, во время поисков они потерялись.

Распахнутый кожаный чемодан лежал на тахте и приглашал в себя две рубашки, носки, бельё, бритву… Небольшой, удобный, он быстро насытился, и Борис закрыл его. Главное, что уже надето: костюм, галстук, – остальное не имело особого значения. После холодного душа он согнал последствия ночного загула и взбодрился. Но вид тахты и постели, ещё не убранной, хранящей дурман запахов женщины, в которую три года был влюблён, порождал предательское желание завалиться лицом к подушке и послать всех к дьяволу с их фальшиво-нефальшивыми деньгами, с их наклеенными усами, угнанными автомобилями и прочими забавами. В конце концов, он ночь почти не смыкал глаз. Тряхнув головой, собрав в кулак наличную волю, он страшной клятвой пообещал организму отоспаться в самолёте и подхватил чемодан, направился из спальни. Однако в дверях его ожидало препятствие посерьёзнее.

– Ты не вернёшься?

Вопрос заставил его приостановиться, оглянуться. Его подруга прекрасно помнила, какое впечатление на него производили тёмная юбка и белоснежная блузка с длинными рукавами и широкими манжетами. А её ноги и фигура бывшей фотомодели… Чёрные, коротко остриженные волосы невероятно шли к её загорелому, тонкому лицу, и в свои тридцать она была весьма и весьма привлекательна. Он не мог не признать этого. Как бы прощаясь, он оглядел оставляемую спальню, женщину в кресле.

– Не уходи, – нервничая, вымолвила она. Прикусила нижнюю губу, сигарета между пальцами подрагивала. – Я тебя ждала. Очень ждала! Я тебя очень ждала…

Она едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Он постарался быть великодушным и добрым, шагнул к креслу, нежно провёл пальцами по её щеке.

– Я не хочу ещё раз в тюрьму, – попытался он объяснить необъяснимое. – Мне там не понравилось.

Она оттолкнула его руку, отвернулась глазами к окну. Плечи её вздрагивали.

Он вышел в прихожую, замер у двери, затем решительно распахнул её.

До условного места встречи он доехал на такси. Едва отъезжающее такси свернуло на перекрёстке за большое здание, к нему подкатил серый малолитражный автомобиль, какого он никак не ожидал. Однако наклеенные усы и тёмные очки сидящего за рулём узнал сразу.

– Опять косим под шпану? – веселея от забавности происходящего, проговорил он, когда следом за чемоданом забрался на заднее сидение.

Но похоже, у Службиста с чувством юмора имелись проблемы. Он не ответил, как бы вообще не замечал сообщника, был напряжённо озабочен. Они снова петляли улицами, переулками, потом выехали на шумный и суетный проспект. И здесь, среди бесконечного однообразия потока машин Бориса укачало, он заснул.

Он не мог понять, что же его разбудило. Но вновь погрузиться в сон мешало внутреннее беспокойство: что-то вокруг было уже не так. Его тряхнули за плечо, и пришлось приоткрыть глаза. Малолитражка стояла, немного не доехав до остановки маршрутного автобуса. Стояла за городом, где полоса шоссе прорезала, разделила на две части зелёный лес. Впереди дорожное покрытие обрывалось за верхом ближайшего холма, чтобы появиться на подъёме следующего и снова исчезнуть из виду. Рядом в обе стороны проносились автомобили, чаще легковые, и на заметно большей, чем дозволялось в городе, скорости.

Со сна вялый и спокойный он немного приоткрыл дверцу, за которой был лес. Вместе с бодрящим лесным воздухом в салон ворвался шум на шоссе.

– В самолёте доспишь, – сказал Службист и протянул ему удостоверение личности. Затем глянул на наручные часы. – До аэропорта доедешь автобусом.

В удостоверении между страницами был билет, и, когда Борис убедился, на билете и корочках его данные, сунул всё во внутренний карман пиджака.

– Я постарался запутать следы, насколько мог, – продолжил Службист ровным голосом. – У тебя три-четыре дня, пока установят связь твоего освобождения с нашей службой. Лучше уложись в эти три, самое большее четыре дня. Дальше риск возрастёт.

Он примолк, но так, будто что-то недосказано.

– Им тоже давалось столько… по четыре дня? – вроде без особого интереса, разглядывая лесные заросли, спросил Борис.

– Да, Скрипке, – неохотно сказал Службист. – Козина убрали здесь. Надеюсь, за другие дела. – И пояснил. – Он только дал согласие. – В зеркальце над лобовым стеклом он не сводил с Бориса глаз и подтвердил то, о чём тот подумал. – Возможно, у нас протечка. Поэтому о тебе знаю я… И ещё двое.

Борис отвёл взгляд, опять к лесу.

– Может... Под чужим именем? – с невольным внутренним напряжением предложил он. – Не настолько я честолюбив, соваться туда с саморекламой…

– А узнают? Шанс мал, но есть. Под своим именем проще выдумать правдоподобную историю… под обстоятельства. Или с полицией столкнёшься. Они быстро выяснят… К чему лишние сложности?

Возразить было нечем. Сонливая одурь и вялость уже оставили Бориса, однако он не заметил, откуда в руках Службиста появились письмо и фотографии. Тот протянул ему верхнюю.

– Жена президента корпорации, – передавая фотографию, пояснил он с каким-то намёком. – Красивая, ничего не скажешь.

С мгновенного снимка смотрела красавица. Можно было сказать, обычная вторая жена миллионера, если бы не замечательно большие, чуть недоверчивые глаза. Они сразу привлекали, запоминались. Подобные женщины иногда обожают своих моложавых и солидных мужей, но она не казалась счастливой. Ей, по-видимому, ещё не стукнуло тридцать, хотя по снимку судить о возрасте такой женщины Борис не решался. Он с внутренним усилием оторвался от лица на фотографии, получил у Службиста письмо.

– От её братца. У нас на крючке за махинации с налогами. Сможешь, воспользуйся. Её обхаживает помощник президента, второй там человек, во всяком случае по должности. Вдруг повезёт, и выйдешь с письмом на неё или Набокова, Александра Сергеевича. – Он отдал Борису вторую фотографию. Улыбающегося, красивого и сильного мужчины, легко и привычно управляющего белой гоночной яхтой. – Наш ровесник. – И зачем-то рассказал: – Странный человек, этот самый Набоков. Есть счастливцы, к которым богатство само прёт. Без видимых с их стороны усилий. Он из таких, и очень богат. Коллекция картин чего стоит. Очень общителен и жизнелюбив, с кругозором шире интересов корпорации. У подобных людей всегда есть скелет в шкафу. Он знает, что мы знаем, скелет есть и можем его достать. А если придётся выбирать между корпорацией и необходимостью избежать неприятностей, он выберет последнее. – Предупреждая вопрос, добавил: – Этот козырь играет в чрезвычайных обстоятельствах. Неприятности таким людям стоят дорого, разрешение на них получить не просто. – В зеркальце заднего обзора возник, быстро приближался маршрутный автобус, и Службист закончил. – Это всё, чем мог помочь.

Не прощаясь, Борис выбрался из малолитражки, перехватил чемодан в правую руку. Внешне беспечный он направился к остановке. Службист ждал, пока он поднялся в автобус, и некоторое время ехал следом. Потом отстал, затерялся среди спешащих к аэропорту машин.