Страница 8 из 10
После пива мне нужно перевести дух. Беседовать с Франкалаччи — все равно что присутствовать при извержении вербального вулкана; мне даже не нужно подталкивать его. Он пригласил меня в свою маленькую квартирку под крышей и познакомил с очаровательной женой, гречанкой Кристиной. Из окна кухни открывался вид на морской берег, покрытый комочками красной глины.
Гостеприимный хозяин поставил диск с народной музыкой Барбаджа, и квартира наполнилась мелодиями кочевых народов сардинских гор — голоса пастухов, перекликающиеся со звуками духового инструмента под названием лаунеддас. Инструмент этот производит звуки за счет вибрации воздушного столба: когда музыкант вдыхает через нос, а выдыхает через рот. Франкалаччи открыл бутылку красного сардинского вина «Каннонау» и продолжил свой рассказ.
В бронзовом веке на Сардинии существовала племенная культура — так называемая нурагическая цивилизация (в некотором смысле культура, предшествующая сардинской «голубой зоне»), получившая свое название от каменных башен, изобиловавших на острове, — нурагов.
В христианскую эпоху другие цивилизации открыли богатства и красоты Сардинии, и в начале своей истории остров швыряло, словно мяч для игры в регби, — его захватывали, завоевывали и подчиняли различные народы. Финикийцы, а затем римляне, чья военная мощь превосходила сардинскую, колонизировали остров и долины юга. Исконное население вынуждено было спасаться в центральной гористой части. По многочисленным источникам, вторгшиеся кочевые племена варваров были заинтересованы в выпасе скота.
Этимология и значение названия «Барбаджа» восходят к латинскому слову Barbaria — земля варваров. Местные жители называли иностранцев barbarus — от древнегреческого слова barbaros, которое, предположительно, пародировало звуки, издаваемые человеком, пытавшимся говорить на греческом. Коренные жители Сардинии не питали интереса к тяжелому труду, связанному с сельским хозяйством, хотя, вероятно, переняли у римлян основы земледелия. «Даже если древним сардинцам были известны техники земледелия, они тут не прижились, — утверждает Франкалаччи. — Население занималось в основном охотой и собирательством, а также выпасом скота».
Вероятно, по той же причине сардинцам свойственна осторожность и презрение к чужестранцам. Последние ассоциировались с покорением, эксплуатацией и налогами. Поэтому местные жители замкнулись в себе, культивируя страстную преданность семье и общине и формируя репутацию людей жестких и грубых. В одной из поговорок Барбаджи сосредоточилось все отношение ее жителей к иностранцам: Furat chie benit doe su mare[1].
Проходили столетия, а изолированные от внешнего мира сардинцы продолжали жить в уникальных социокультурных условиях. Многие деревни даже вернулись к прежним названиям, существовавшим еще до прихода римлян. «Названия деревень в этом регионе, — рассказывает Франкалаччи, — например, Оллолаи, Иллораи, Ирголи, Иттири, Оруне, — звучат весьма необычно для уха континентальных итальянцев». Регион севернее Альгеро носит название Нурра; некоторые лингвисты полагают, будто оно произошло от слова nur, что в переводе с нурагического означает «куча камней». Также оно служит хорошим описанием нурагов — башен периода бронзового века, разбросанных по всей Сардинии.
Исконные сардинцы, кстати, не сохранили свой древний язык. Римляне господствовали слишком долго, поэтому к моменту бегства в горы местное население переняло латынь, которая за несколько столетий сохранилась на удивление нетронутой. В сардинском диалекте «голубой зоны» для обозначения дома до сих пор используется латинское слово domus. Произношение также больше напоминает латынь. Слово «небо» на итальянском звучит как cielo, а вот на сардинском — как kelu, где сохраняется твердый звук k, характерный для оригинального латинского caelum (ka-AY-lum). То же можно сказать и о структуре предложения. Сегодня итальянцы говорят io bevo vino (я пью вино), а сардинцы скажут так, как говорили древние римляне: io vino bevo (я вино пью).
Какое отношение все вышесказанное имеет к долголетию? «Можно предположить, что образ жизни в „голубой зоне“ на Сардинии не сильно изменился с момента рождения Христа, — поясняет Франкалаччи. — По законам эволюции вид не будет развиваться в комфортных изолированных условиях, облегчающих размножение. И наоборот, в трудных условиях, где взаимодействуют индивидуумы различного происхождения и различных качеств, вид эволюционирует быстрее. В таком месте, как сардинская „голубая зона“, практически отсутствуют стрессовые факторы, к которым нужно приспосабливаться. Ее население сохранило не только генетические особенности, но и экономическую изолированность, и традиционные социальные ценности, такие как уважение к старшим как источнику мудрости и опыта, важность семейного клана и подчинение неписаным законам. Все это помогало жителям столетиями противостоять иностранному вмешательству».
Другими словами, добровольная изолированность Сардинии создала своего рода генетический инкубатор, укрепляющий одни характеристики и подавляющий другие. Предварительные генетические анализы, кстати, показывают, что эритроциты чрезвычайно высокого числа долгожителей в этой «голубой зоне» меньше нормального размера. Это обусловливает их невосприимчивость к малярии и меньшую вероятность образования опасных сгустков крови. Однако генетическая и культурная изоляция идут рука об руку, заметил Франкалаччи: «Объединив эти два фактора, вы получите любопытный результат».
Мы с Франкалаччи засиделись за полночь, а потом продолжали общаться по электронной почте. Я узнал, что до 1950 года Сардиния напоминала скорее загнивающее болото, нежели рай для долгожителей. Плохая гигиена, плохое качество воды и ее дефицит способствовали безудержному распространению инфекционных заболеваний. Дизентерия, чума, туберкулез, малярия и диарея сгубили многих молодых сардинцев. Как писал в 1828 году в своем «Очерке о текущем состоянии острова Сардиния» Уильям Генри Смит, «просто удивительно, что при таких неудобных жилищах и отсутствии правил гигиены местные жители еще сохраняют здоровье».
Когда в 1921 году Д. Г. Лоуренс посетил Сардинию в поисках более простого образа жизни, он счел Барбаджу вполне отвечающей своим мечтам. «Вот уже сколько веков человек укрощает горы, строя в них дома, добывает камни, пасет овец в редких лесах, которые сам же и вырубил, топит углем. Он наполовину одомашнился даже среди этой дикой суровости. Именно в этом и таится привлекательность… Жизнь здесь такая примитивная, такая простая, такая удивительно языческая и наполовину первобытная».
Процветание пришло на Сардинию в конце 1940-х. Фонд Рокфеллера профинансировал борьбу с малярией, а послевоенный экономический бум в Италии создал новые рабочие места и проложил дороги в Барбаджу. Вместе с этим появились вакцинации, антибиотики и современная система здравоохранения. И лишь после этого сардинская комбинация генов и образа жизни начала волшебным образом сказываться на населении.
До нашего отъезда из Сассари мы с фотографом Дэвидом Маклейном узнали еще массу полезного. Доктор Лука Дейа-на, местный политик, возглавлявший проект под названием Akea, одно из первых исследований, посвященных сардинским долгожителям (akea — сардинское приветствие, приблизительно означающее «желаю тебе прожить до ста лет»), поведал нам о гене Г6ФД. Дефект этого гена связывают с фавизмом — заболеванием, которое проявляется при употреблении в пищу конских бобов Vicia fava. По словам генетика доктора Антонио Као, живой пример здорового старения в возрасте 78 лет — ген Г6ФД — защищает некоторых сардинцев от малярии. Вероятно, рацион питания играет немаловажную роль. «Барбаджа, — добавляет он, — непохожа на остальную часть Средиземноморья. Здесь не едят продукты, традиционные для средиземноморского рациона».
Доктор Джанни Пес, предоставивший демографам первые данные о «голубых зонах», рассказал, что в объяснении долголетия сардинцев более важную роль играет не генетика, а окружающая среда и образ жизни. «Возьмем, к примеру, гены воспаления. Мы рассчитывали найти кое-что интересное в ДНК сардинцев. Мы изучили несколько десятков генных вариаций, связанных с воспалением, но не обнаружили ни одного доказательства их роли в долголетии сардинцев. То же самое касается и генов, связанных с раком и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Полагаю, окружающая среда, образ жизни и питание имеют большее значение для здоровой жизни».
1
Прибывший из-за моря — вор.