Ярость

Вдруг в дракона попал пылающий магический снаряд. К разочарованию Тэгана, взрыв не причинил мертвяку никакого вреда. Зато это помогло чудовищу определить местонахождение Утреда, неожиданно вознесшегося на верхушку западной стены и пославшего в дракона этот огненный снаряд. Мертвяк прекратил колдовство и выпустил ядовитый дым. Обуглившиеся тела молодого колдуна и еще троих солдат, стоявших рядом с ним, свалились со стены.

Это было ужасно, но у Тэгана не было времени, чтобы горевать. Ему нужно было сосредоточиться на сражении и использовать ту возможность, которую ценой своей жизни подарил ему Утред. Он подлетел к мертвяку сбоку и начал наносить удар за ударом. Он понял, что потерял из виду Дживекса, и лишь надеялся, что его товарищ еще жив и не бездействует.

Вместо того чтобы ответить атакой на атаку, дракон начал новое заклинание. В этом были свои плюсы, но все-таки, подумал Тэган, нельзя терять бдительности. Он атаковал мертвяка еще более яростно, чтобы хоть как-то помешать тому произносить слова каббалистической формулы, но дракон все шипел и рычал заклинание, словно шпага авариэля не причиняла ему никаких неудобств. Может, так оно и было?

От дракона начали исходить волны сверхъестественной мощи. Дымка из золотой пыли, застилавшая ему глаза, рассеялась. Смолк и пронзительный крик. Тело Тэгана пронзила острейшая боль, как будто все заклинания, придававшие ему удаль и отвагу, внезапно прекратили свое действие. Его сила и ловкость стали обычными, а скрывавший его туман и невидимые доспехи исчезли. Не было никаких сомнений в том, что и его шпага лишилась своих магических свойств. Мертвяк применил контрзаклинание, призванное разрушать любую магию в непосредственной близости от него.

Все, что осталось у Тэгана, – его собственные ловкость, сноровка и владение шпагой. Что ж, это было не так уж мало.

Мертвяк повернулся к нему. Тэган облетел дракона, спасаясь от взмахов его хвоста и огромных крыльев с острыми неровными краями. Если бы вдруг авариэль попал под удар, он по меньшей мере потерял бы сознание. Стараясь держаться подальше от морды и передних лап дракона, он стал наносить по его гнилой плоти удар за ударом. Краем глаза он видел радужные всполохи» подсказавшие ему, что Дживекс все еще жив и сражается.

Кто-то метнул в мертвяка копье, едва не задевшее крыло Тэгана. Вдруг змей решил воспользоваться всем доступным ему оружием – замораживающим взглядом, огромными острыми когтями и ядовитым дыханием. Смрадный пар вырвался из его разинутой пасти. Тэган шарахнулся в сторону, но дым все равно обжег его – он закашлялся от удушающего зловония, а глаза его наполнились слезами, так что авариэль не видел атакует ли его дракон. Инстинкт подсказывал ему, что скорее всего атакует.

Эльф отлетел в сторону» и клыки дракона щелкнули в пустоте. От того, что его жертва даже вслепую сумела ускользнуть от нападения, мертвяк опешил. Тэган устремился вниз, к шедшему вдоль шеи и спины гребню, беспощадно нанося глубокие раны.

Мертвяк решил продолжать поединок в воздухе. Он взревел, подобрал лапы и оторвался от крыши. Крутясь в поисках врага, он прорычал начальные слова нового заклинания.

И вдруг одно из крыльев оторвалось от туловища твари. Дракон рухнул вниз, ударившись о верхушку крепостной стены. От удара чудовище раскололось пополам, одна половина упала во дворе крепости, а другая – снаружи, рассыпавшись на мелкие кусочки.

Кашляя, хватая ртом воздух, превозмогая боль, которую причиняли волдыри от ожогов, Тэган глянул вниз. Теперь в победу было не так уж трудно поверить. Ворасаэга нанесла мертвяку непоправимый урон, после чего дракон получил множество серьезных ран от него самого. И все же Тэган понимал, что им с Дживексом очень, очень сильно повезло.

Дживекс подлетел к нему.

– Я убил его! – заорал Дживекс.

Тэган улыбнулся. Он знал, что заявление маленького дракона было не совсем точным. Призрак дракона-мертвяка просто вернулся в филактерию, чтобы остаться там, пока талисман не соприкоснется с трупом дракона, а потом снова перебраться в тело, чтобы оживить его.

Только этого не должно случиться, решил Тэган. Потому что они с союзниками захватят крепость, найдут филактерию и разрушат ее.

Он не сомневался, что им удастся захватить цитадель Культа. Внизу он увидел гоблинов, оборотней и оккультистов, пришедших в смятение из-за гибели существа, которому они служили как богу. В панике они бежали от королевской армии, стараясь побыстрее покинуть крепость, которая теперь казалась им скорее гиблым местом, чем оплотом их Культа. И хотя численностью противник все еще превосходил королевских солдат, они продолжали яростный натиск.

– Ты еще можешь сражаться? – спросил Тэган. – Или предпочтешь удалиться? Видит Сьюн, ты и так сделал предостаточно.

– Я буду сражаться, – ответил Дживекс. – Тогда давай откроем ворота.

Поиски заняли несколько дней, проведенных в пронизывающем холоде и темноте. И в ожидании зентов, которые не могли не объявиться, чтобы отомстить за произошедшее в бухте при Элмвуде. Эликсиры вскоре закончились, и теперь охотники зависели от имевших то же действие, что и зелье, заклинаний Кары и Шатулио. Это означало, что они не могли находиться под водой одновременно, отчего поиски тайны бешенства еще больше затянулись.

И вот наконец Дорн с Павелом вплыли в помещение, которое когда-то принадлежало ученому. Наколдованный Павелом золотистый свет, исходивший от эфеса меча, чтобы освещать им дорогу, отбрасывал блики на высокие книжные шкафы, набитые бесчисленными томами – мокрыми, разбухшими книгами, разобрать в которых что-либо было уже невозможно. От такого количества навсегда потерянных знаний Дорн пришел в уныние.

И вдруг он увидел кусок стены, который давно умерший мудрец оставил свободным от шкафов. Вместо полок он поместил туда мраморные плиты.

Дорн показал на куски мрамора, и Павел пробрался к стене, чтобы осмотреть их. Похоже было, что ученый вырезал эти мраморные пластины неправильной формы из стен дворца или храма. На них были какие-то изображения и текст – нечто вроде истории с картинками. Павел первым расшифровал рассказ и, безумно улыбаясь, замахал руками перед лицом друга.

Когда всем удалось взглянуть на мраморные плиты, охотники, одетые в едва подсохшую одежду, собрались на борту украденной у зентов лодки. Кара, в человеческом обличье, присоединилась к ним. Шатулио примостился на корме, которая под его весом опустилась почти вровень с водой, изогнул медную шею, блестевшую в лучах весеннего солнца, и опустил голову ближе к собравшимся на палубе товарищам.

Павел посмотрел на обоих драконов и сказал:

– Может, кто-нибудь из вас лучше меня сможет разъяснить то. что мы обнаружили.

Кара сидела, прислонившись к мачте, пытаясь найти удобное положение. Видимо, раны все еще причиняли ей боль.

– Вы образованный человек, – сказала она. Уилл фыркнул. – К тому же эта история затрагивает… ммм, темы, позорящие драконов нашего рода. И обсуждение довольно тягостно. Так что начните вы, пожалуйста.

– Хорошо.

Поиски утомили Павела, но он не поддавался усталости. Этому он учил послушников до того, как покинул монастырь ради странствий.

– Давным-давно, еще до основания Северной Крепости, и даже до Войн Короны… – начал он.

– Каких войн? – перебил Уилл.

– Череда губительных войн между древними народами эльфов, неуч. В общем, на заре истории, когда миром по большей части правили драконы, и правили жестоко. Другие расы были их рабами или в лучшем случае жили в постоянном страхе перед ними. Первые мраморные плиты показывают тот век во всем его ужасе.

– Мы металлические драконы, – сказал Шатулио, впервые голос его звучал серьезно, – всегда думали, что правили не так бесчеловечно, как красные, зеленые или черные, но, может, это просто ложь, облегчавшая наше чувство вины. Во всяком случае, раньше мы были другими существами, не такими, как сейчас. Мы не были милосердными и великодушными. Наверное, нам нужна была хорошая взбучка, чтобы смирить гордыню и обрести мудрость.