Ярость

– Они могут быть чем угодно, – сказал Уилл. – Пятисотстраничным письмом к Маффину, воспоминаниями о любимом щенке из детства. Он ведь псих, не так ли?

Слова хафлинга явно вызвали раздражение Бримстоуна, он оскалился и сказал:

– Думаю, эти страницы могут иметь большое значение, но они совершенно бесполезны, раз мы не можем прочесть их.

– А что, если сможем? – предположил Павел. – Давайте посмотрим на них под другим углом.

– Что вы хотите сказать? – спросила Кара.

– Я учился на духовника в монастыре Летандера в Гелиогабалусе, а потом еще несколько лет работал там. Это не самый большой храм в Дамаре – в тех местах больше почитают Ильматера и Сильвануса, – но он является довольно престижным местом обучения. Часами трудясь в скрипториуме[3], я заметил, что в некоторых записях бумага и чернила отличаются от других, и я с помощью уловок сумел прихватить с собой эти записи, чтобы потом как следует изучить.

– Даже не взглянув на их содержание? – спросил Дорн.

– Конечно, различия сразу бросались в глаза. Некоторые записи были сделаны на древесной или тростниковой бумаге. Другие – на козьей, овечьей коже или на лайке. На некоторых имелись водяные знаки. Помимо этого, рукописи отличались по оттенку, толщине, выделке и по тому, как мастер разделял листы. То же самое относилось и к чернилам. Внимательно изучив их оттенки и то, как они выцвели или стерлись, можно было определить, из чего они сделаны.

– И что же? – прошипел Бримстоун.

– Все ясно, – сказал Дорн. – Пока Саммастер разгадывал природу бешенства, ему приходилось обновлять запасы бумаги и чернил, а значит, он оставил следы.

– И если мы пойдем по этим следам, – сказал Рэрун, поворачивая свой ледоруб к свету, чтобы проверить, хорошо ли он заточен, – и проделаем тот же путь, что и Саммастер, то, возможно, узнаем то же, что он узнал до нас.

– Ерунда, – сказал дымящий дракон. – Ну и что из того, что он провел какое-то время, например, в Тантрасе? Мы же все равно не знаем, чем он там занимался.

– Может, кто-нибудь вспомнит его, – сказала Кара. – Может, он сам оставил там какие-то подсказки. Или мы просто догадаемся. Предположим, он разгадал секрет, когда-то известный мудрецам, но впоследствии утерянный. Значит, и мы можем найти его там же, изучив древние верования.

Сверкающие глаза Бримстоуна сузились.

– Дайте мне записи, – сказал. Павел. – Попробую в них разобраться.

Дорн вытащил из походного мешка потертый кожаный фолиант. Павел взял его в мерцающем свете факела, сел на круглый выступ сталагмита и разложил бумаги на коленях. После встречи с Бримстоуном он испытывал особый трепет, беря в руки эти записи, хотя до того просматривал их без всякого вреда для себя.

Но опасался он не того, что колдовская тень Саммастера затмит его сознание, а того, что у него ничего не получится.

«Прошу тебя, Летандер, – взмолился он про себя, – сделай так, чтобы я оказался прав. Мы сражались с драконами и демонами, чтобы выполнить задачу, которую ты поставил перед нами, но все это будет напрасно, если мы не сможем выяснить, что делать с этим текстом».

Он внимательно изучил несколько листов, разглядывая и ощупывая края бумаги и ее поверхность, поднося листы к носу, проверяя, чем пахнет бумага и чернила. Спустя некоторое время он кивнул.

– Ну что? – спросил Уилл.

– В целом я нашел, что искал. Эта бумага и чернила скорее всего из какой-то далекой, неизвестной нам земли. Записи же сделаны Саммастером здесь, в нашем северном краю. Правда, все они перепутаны. Здесь рукописи из Флана вперемежку со сложенными листами из Трейсленда. Думаю, кто-то, например Горстаг, уронил папку, страницы разлетелись, и он в спешке собрал их как попало. Листы не пронумерованы, но я попробую сгруппировать страницы по сходству.

Это заняло какое-то время; разбирая листы, Павел заметил еще кое-что.

– Некоторые страницы явно старше других, – сказал он. – От них исходит более затхлый запах, чем от других, они более ветхие. Попытаюсь разложить записи в хронологическом порядке.

Когда он закончил, Уилл сказал:

– Считается, что Саммастер обладает выдающимся умом, но, похоже, ему пришлось потратить годы на то, чтобы разгадать тайну бешенства. Может, он следовал за указателями, которые ни к чему не привели. Предположим, мы выясним, где он побывал. Но времени у нас не так уж много.

– Мне кажется, – сказала Кара, – самые длинные разделы журнала являются наиболее значимыми. Там, где ему не удалось ничего узнать, и писать было не о чем.

Павел отделил толстую пачку листов от других и сказал:

– Вот здесь он написал больше всего, и это один из самых старых разделов. Возможно, это одно из первых его открытий.

– И в чем его суть? – спросил Бримстоун.

– Перед нами, – сказал Священник, – лайковые страницы, сделанные в Элмвуде, и чернила из Мелвонта, оба города находятся в центре побережья Лунного Моря.

– Города построены на руинах старинных поселений, – сказал Дорн, огонь факела отбрасывал зеленоватые отблески на его железные доспехи. – В тех местах много заброшенных могил и разрушенных крепостей. Откуда бы ты начал?

– Наверное, – вслух подумал Павел, – с самой старой части.

Но это была только догадка, которая могла и не подтвердиться. Он пролистал записи в надежде наткнуться еще на какой-нибудь намек или подсказку. Хотя он и не мог прочитать эти чертовы записи, но что-то в них…

Наверное, бог утра пришел ему на помощь. Это была всего лишь одна зацепка: на глаза Павелу попалась картинка, затерянная среди бесчисленных строк крошечного шрифта.

– Взгляните-ка, – сказал священник.

Все столпились вокруг него. Как всегда, соседство Бримстоуна вызвало у Павела приступ отвращения и гнева, но он был всецело поглощен своей находкой.

– И что тут изображено? – спросил Уилл. – Бесформенная одноглазая голова?

– Это карта, – сказал Павел, – исполненная в манере, которая нам, северянам, неизвестна. Эльфы иногда помещают запад вверху. Не так ли, маэстро Найтуинд?

– Вам виднее. – Тэган поджал губы, словно вопрос его рассердил, хотя ответил он спокойно и вежливо.

Уилл наклонил голову, чтобы рассмотреть картинку сбоку, и присвистнул.

– Вот именно, – сказал Павел. Он оглядел остальных. – Раз уж такой дурень, как Уилл, сообразил, в чем дело, то вы уж и подавно сможете.

– У этого места дурная слава, – проворчал Дорн.

– Но вы ведь все равно собираетесь домой, к Лунному Морю, правда? – спросила Кара.

Дорн хмыкнул и отвернулся. Такое проявление дурных манер не удивило Павела, но удивило кое-что другое. По долгому опыту он знал, что если бы железный человек на самом деле собирался отказать Каре, он бы сказал «нет» резким тоном, не оставляющим никаких сомнений насчет его решения.

– Пока вы еще не слишком разволновались из-за вашей находки, – прошептал Бримстоун, – поймите: то, что сейчас сказал жрец солнца, – чистое предположение. Он мог неправильно истолковать смысл записей в целом. Все же я считаю, что стоит воспользоваться этим ключом к тайне бешенства. Но у нас есть и другое дело.

– Если не остановить то, что творят в Сером Лесу последователи Культа, – сказал Уилл, – то всем нам зависеть от непобедимых мертвяков. А это похуже драконов во время бешенства.

– Разрешите мне попробовать, – попросил Тэган. – Импилтур – мой дом, так что вполне разумно отправить туда меня.

– Спасибо, – сказала Кара. – У вас благородное сердце.

– Вы слишком добры, – ответил Тэган. – Обычно я борюсь только за свое благополучие. Но ведь Саммастер не убивал моего ученика и не сжигал моей школы. Это сделала Цилла со своими приспешниками, и с вашей помощью я им отомстил. Увы, пока я остаюсь неимущим, а оккультисты отправили множество золота и драгоценностей в лес. Эти трофеи помогут мне восстановить мое благосостояние.

– Вы на себя наговариваете, – сказала Кара, покачав головой.

– Я и раньше слышал немало упреков, – сказал авариэль, – но такого – еще ни разу.

3

Скрипториум – в средневековых монастырях помещение для переписки рукописей. (Прим. перев.)