Страница 16 из 30
— Вот сейчас открою,— Равнодушный с почтением, почти на цыпочках, подошел к сундуку и осторожно, как будто священнодействуя, открыл его. Девочка увидела на
дне сундука книгу. Обложка ее была сделана из дерева, а сами страницы — из пожелтевшей от времени телячьей кожи. Они были толстые, видимо, шершавые на ощупь. Равнодушный, не выпуская книги из рук, открыл первую страницу и показал Бабочке. Бабочка прочла: «Пусть будут башмаки», а внизу нацарапана приписка: «Нужны новые башмаки». Дальше следовало: «Пусть будет нитка, иголка». Еще ниже приписано: «Стол, стулья и всякая другая хозяйственная мебель».
Бабочке очень хотелось посмотреть и то место, где написано о наказании виноградаря, но Равнодушный, как бы поняв мысль Бабочки, закрыл книгу и больше не стал
ее показывать, только перелистал перед девочкой страницы, которые были исписаны.
— Видишь, я могу сделать все, что захочу, и все исполнится.
— А мне что-то не верится,— блеснув глазами, возразила Бабочка.— Почему же ты тогда не написал: пусть на острове снова вырастут новые пальмы, сейчас же, сегодня.
— Глупая девчонка! В этой драгоценной книге один недостаток: в ней мало страниц. Когда я записал о том, что мне нужно, осталось всего две страницы. И то одну
страницу я истратил на Петрушку. Сначала я написал, чтобы он превратился в осла, потом, чтоб провалился сквозь землю. Пусть его унесет ветер,— разозлился я, наконец,— но, к сожалению, мальчишка не превратился в осла, не провалился сквозь землю. На всех людей книга действует, а на Петрушку нет.
— А почему ты не сотрешь какие-либо законы? Тогда у тебя будет место для новых записей,— предложила девочка очень тихим голосом.
— Эх ты, наивная девчонка! Какую запись стереть?
Если я сотру запись про стулья — стулья исчезнут. Сидеть на чем буду? Если сотру запись про башмаки — придется ходить босиком. Так вот: чего ни коснешься, все нужно.
Бабочка хотела уже попросить, чтобы он стер надпись о виноградаре, по потом решила, что рановато, не стоит.
Надо заслужить по-настоящему доверие Равнодушного, а потом уже добиваться всего. А Равнодушный прижал к себе книгу и бережно положил обратно в сундук.
СОСТЯЗАНИЕ
На другой день все жители острова узнали о волшебной книге. И сколько же разговоров шло между ними!
Лови-Хватай немедленно доложил об этом Равнодушному.
— Как она посмела, негодная девчонка! Это она рассказала, открыла мою тайну,— рассердился Равнодушный и приказал позвать девчонку.
Бабочка явилась все в том же скромном платке на голове и цветастой юбке, остановилась у двери.
— Я пришла. Мне приказал придти Равнодушный,— скромно сказала она.
— Как ты посмела рассказать всем о моих тайнах?— закричал на нее Равнодушный.— Я тебя накажу.
— Я не рассказывала,— тихо ответила Бабочка.
— Так кто же рассказал об этом? Никто не знал,— громче закричал Равнодушный и шагнул к девочке.
— Правитель Равнодушный рассказал,— опять тихо ответила Бабочка и на всякий случай сделала шаг назад.
— Я только тебе рассказал, а больше никому,— грозно рычал правитель.
А Бабочка тихо добавила:
— Окно было открыто, и всякий мог слышать этотрассказ.
— Верно, вспомнил,— Равнодушный хлопнул себя по лбу.— Окно было открыто. Что же делать?
— Учить равнодушию людей,— сказал Лови-Хватай.— Читай-Листай провел одно занятие, да и все.
— Э-э! Да что учить словами? Словами делу не поможешь,— протянул Равнодушный.— Я теперь сообразил.
Нужно награждать равнодушных. Вот тогда все будут стремиться стать равнодушными. Вот подарил я Кошатнице новую хижину за то, что она равнодушна к людям, и другим нужно сделать какой-либо подарок или наградить чем-нибудь. Объясни всем. Завтра состоится состязание, и самые равнодушные получат награды.
На другой день все снова собрались на той поляне, где когда-то Читай-Листай проводил уроки равнодушия, и которая теперь стала местом развлечений и сборищ. Термитник отсюда убрали, чтобы он не напоминал о глупом случае с Читай-Листаем и чтобы термиты никого не кусали.
Правитель прижал кожаную книгу к груди и объявил:
— Сегодня у нас проводится первое состязание в равнодушии. Победителя ждет большая награда. Его самое большое желание будет записано в кожаную книгу и исполнится.
— Пусть долго живет мудрый правитель! — басом проговорила толстая Кошатница, и бородавка на её лбу почернела от напряжения.
— Пусть будет счастлив Равнодушный! — вытянул свое длинное тело и нагнулся к Равнодушному Читай-Листай, который хотел обратить на себя внимание правителя.
А Равнодушный дождался, когда кончатся возгласы, и продолжал:
— Сейчас вы выберете судью, который справедливо решит, чье желание будет записано в кожаной книге.
Люди стояли молча, как бы раздумывая, а к правителю уже пробирались Пальмовая Кора и Бамбуковый Корень.
«Так ничего не выйдет,— быстро смекнул Равнодушный.— Я не хочу, чтобы они были судьями».— И, не дожидаясь, когда кто-либо назовет имена этих крестьян, он
громко сказал:
— Пусть судьей будет Начинай-Незаканчивай. Он старый человек и будет судить мудро и справедливо.
Начинай-Незаканчивай хотел было отказаться, но правитель взглянул на Лови-Хватая, и тот буквально за плечи вывел на середину поляны упирающегося виноградаря.
— Суди,— строго сказал правитель, и Начинай-Незаканчивай понял, что он не сможет отказаться.
Самой первой выбралась на середину поляны, конечно, Кошатница. Правой рукой она держала за плечо худого, грязного, в рваной одежде мальчика. В другой руке у
нее была широкая голубая лента, а от нее в разные стороны расходились розовые ленты, и к каждой ленте был пришит ошейник, надетый на гладкую сытую кошку. Круглые,
толстые морды кошек лениво щурились и гордо поводили усами. Шерсть на них отливала нежным, шелковистым блеском.
— Я самый безразличный человек на острове,— густо пробасила Кошатница.— Посмотрите на мальчика. Мне все равно, что он такой голодный, худой, грязный. Зато мои
кошечки все сытые, чистенькие, гладкие. Разве это не пример большого равнодушия?
Крестьяне, охотники и рыбаки с сожалением смотрели на мальчика, а Пальмовая Кора даже умудрился каким-то образом сунуть в карман изодранной куртки рисовую лепешку. Видимо, мальчик пришел работать к Кошатнице после того, как ушла Бабочка, и оказался не таким смелым, как она.
— Хватит, уходи,— зашумели вокруг.
А на середину поляны уже вышел Читай-Листай. Тяжелая, грязная работа, конечно, не пошла ему впрок. Он похудел, побледнел, черная повязка на его глазу выгорела
на солнце. И он надеялся, что, если угодит Равнодушному, снова станет его помощником, и поэтому он громко стал распевать стихи о правителе:
— Я спросил у солнца, кто светлее всего?
И ответило солнце: Равнодушный.
Я спросил у ветра, кто сильнее всего?
И ответил ветер: Равнодушный.
Я спросил у моря, кто богаче всего?
И ответило море: Равнодушный.
Едва собравшиеся услышали эту надоевшую песню,
как послышался смех:
— Хватит! Долой! Уходи отсюда!
Читай-Листай старался петь все громче и громче, боясь, что Равнодушный не услышит его слов в этом шуме и крике. Наконец, песня была кончена. Читай-Листай низко поклонился правителю и подошел к Начинай-Незаканчиваю.
— Правда, я придумал самую хорошую песню о правителе? И я достоин награды.
Начинай-Незаканчивай ничего не ответил.
Потом на середину поляны выбрался еще один желающий получить награду. И что это была за фигура! Все так и покатились со смеху. А фигура заявила:
— Посмотрите на меня, я самый равнодушный на острове. Мне все равно, что будут обо мне думать и что говорить. Мне все равно, как одеваться. Видите, туфли я