Страница 23 из 26
— Есть три килограмма сахара.
Это и был студент.
Он рассказал, что подпольный горком запретил Доронину появляться на улице, по крайней мере в ближайшие дни. Гестапо и эсэс разбушевались, два часа назад начались обыски в районе порта; сейчас эта волна катилась через город. Уже арестовано несколько подпольщиков. Судя по всему, фашисты действовали не наобум, а по плану, имея на руках адрес... Семина еще раз вспомнила Дитца. Значит, гауптман не лгал, у него действительно была «связь» с подпольем: роковая для подполья связь,
С Дорониным она встретилась тепло, как со старым знакомым. Но говорили вначале о пустяках: как она добиралась (разведчица заранее сочинила правдоподобную историю — мол, вымокла в болоте, простыла, неделю провалялась с жаром, голову от подушки не могла оторвать, а послать на связь малознакомых людей не рискнула) Да как ему посчастливилось отбиться. Когда попрощался и ушел студент, настало время переходить к делу.
Тянуть больше она не могла, да у нее и не было оснований не доверять Доронину. Но ее по-прежнему тяготило, что она так и не разгадала, на чем строила свою игру немецкая контрразведка. И только поэтому Семина пошла на маленькую, примитивную хитрость.
— Наверное, вы уже знаете, товарищ Доронин, — сказала она, — что я сюда прибыла для выполнения задания Ставки. — Он сдержанно кивнул в ответ. — Посвящать вас в это дело я не имею права. Я буду заниматься им сама, через несколько дней сюда прибудет вся моя группа. Возможно, когда дойдет до самой операции, мы обратимся и к вам за помощью. Мужественные люди — а в вашем мужестве я убедилась лично — в таких делах не помеха.
Он польщенно улыбнулся.
— Признаюсь откровенно, я впервые попал в такую крутую переделку.
— Тем больше чести!
— Спасибо... В общем-то все ясно. В мои функции, как я понимаю, будет входить обеспечение вашей личной безопасности и помощь в расквартировании группы. Ну и связь, если понадобится...
— Точно.
— Ну что ж, это проще, чем я предполагал. Видите ли, в приказе, который мы получили десять дней назад, говорилось, что я со своими людьми перехожу в ваше подчинение — на время выполнения задания. Мы поняли приказ несколько шире и соответственно подготовились: отложили все мелкие операции, мобилизовались, так сказать...
— Вы правильно поняли приказ, — улыбнулась Семина. — Я привезла задание и для вашей группы. Его не передали по рации, так как боялись, что немцы могут прочитать шифровку и всполошиться. Задание серьезное.
Доронин даже не скрывал своей радости.
— Вот это другой разговор, товарищ Янсон! А то моя молодежь крепко заскучала без настоящего дела. А ведь фашисты не спят. Сегодня начали такой сабантуй! Теперь многим ребятам придется перейти на нелегальное положение.
— Я уже слыхала об этом...
Оба помолчали. Разведчица еще раз прикинула, нет ли у нее еще каких-то ходов. Нет, вариантов не было. Оставалось сделать последний шаг.
— Суть задания для вашей группы такова, — сказала она. — Немецкие физики сейчас работают над созданием нового оружия — атомного. Что оно будет представлять из себя, пока никто не знает. Известно только, что сырьем одного из компонентов этого оружия является «тяжелая вода»... Вы хорошо знаете химию, товарищ Доронин?
— Я железнодорожник, — с застенчивой улыбкой объяснил он. — Диспетчер.
— Понятно. В общем это вода особого типа. Кислород в ней соединен не с водородом, а с его изотопом — дейтерием. Повторяю: «тяжелая вода» — сырье очень важное. Немцы получают его в Скандинавии. В вашем городе — перевалочная база и бункера с запасами. Их нужно найти.
— Впервые слышу о таком, — медленно сказал Доронин. — Видать, фрицы держат в крепкой тайне. Ладно... — Он вздохнул и покачал головой. — Чует мое сердце, нелегкое будет дело... Дайте чуток подумать, товарищ Янсон. Как говорится, утро вечера мудренее... А сейчас, на сон грядущий, можно бы и чайку, а?
— Можно и чайку, — согласилась она.
Доронин пошел на кухню. Было слышно, как он наливает воду в чайник, как гремит кочергой. Семина все еще сидела возле стола, разглядывала фотографии на стене напротив. Бюргеры. Какие-то офицеры с лихими усами и рукой на палаше. Дама с детьми. Вдруг на кухне загремело — упала на пол кочерга.
— А-а, ферфлюхте тойфель! — по-немецки вскрикнул Доронин.
Негромко, однако достаточно отчетливо.
Семина перестала дышать и на миг прикрыла глаза. Вот и все ответы. Слишком поздно!.. Поздно? А если попробовать убить его? Но если он тоже заметил — ничего не выйдет. Что же тогда?..
В любом случае — не подавать виду. Ничего не произошло!
— Вы что-то сказали? — крикнула она, не поднимаясь, впрочем, из-за стола. Ей понравилось, что голос звучал очень естественно.
На пороге появился Доронин. Он был отличным артистом и все же не мог скрыть еле заметный испуг в глазах.
— Вы меня звали? — спросил он.
— А мне показалось, что вы мне что-то говорите, да я не разобрала! — засмеялась Семина.
Доронин с облегчением вздохнул, показал ладонь.
— Обжегся, да так больно! Но уж проходит. — Он достал из буфета хлеб и сыр. — Не теряйте времени, делайте бутерброд.
Он снова пошел на кухню, но теперь притворил дверь неплотно. Семина чувствовала, что он затаился в коридорчике и наблюдает за нею в щель, и принялась как ни в чем не бывало готовить бутерброд. Ага, вот снова загремела кочерга в печке...
...Когда Доронин вошел с чайником в комнату, в ней было пусто. И в других комнатах тоже. А потом он увидал, что окно в спальне только прикрыто...
Она спешила изо всех сил. Не бежала только потому, что это могло бы показаться подозрительным для патрулей: в центре их было много. Семину несколько раз останавливали. Она предъявляла пропуск и спешила дальше. Но для того чтобы попасть в здание контрразведки, этого пропуска оказалось мало. Автоматчик, стоявший на часах у входа, только глянул на него и отрицательно мотнул головой:
— Сюда нужен другой пропуск, мадам.
— Но мне необходимо видеть обер-лейтенанта Краммлиха. Сейчас. Очень срочное дело, — пыталась уговорить она солдата.
— Без пропуска нельзя.
— Ну вы поймите!..
— Приходите утром, черт побери! — разозлился автоматчик.
Она вспомнила о калитке со стороны сада, но ведь и там без специального пропуска не пропустят. А на счету каждая минута...
Неожиданно ей повезло: из-за угла появился подвыпивший Кнак. Она его узнала сразу, он ее — тоже, причем изумился настолько, что начал икать.
— В-вы? — с трудом выговорил он. — А что вы здесь делаете?
— Господин офицер, — бросилась она к нему, — сам бог послал вас мне навстречу. Теперь я верю, что мне повезет. Умоляю вас, господин офицер, помогите!
— Это я для вас доброе предзнаменование? — хмыкнул Кнак. — Хорошенькое дело... А в чем должна выражаться моя помощь? — вдруг оживился он.
— Для вас это сущая безделица, господин офицер, — стараясь быть кокетливой, сказала Семина. — Будьте добры, проводите меня к господину Краммлиху, а то часовой не пускает.
— К Томасу? — Кнак все не мог понять, что здесь происходит. — Вы что же, удрали, а теперь возвращаетесь?
— Что-то в этом роде...
— Ну и дела! — Кнак подошел к часовому. — Дама идет со мной.
Он галантно пропустил Семину вперед, в холле даже объяснять ничего не пришлось; дежурный только поднял на них глаза, кивнул: «Привет, Вилли» и продолжал что-то писать. Семина не знала, где находится комната Краммлиха, поэтому дальше они пошли рядом.
Краммлих был тоже пьян, причем куда сильнее, чем его коллега. Видать, ему было несладко. Когда надо подстегнуть нервы, пьют немного: другое дело — если хочешь забыться... Уже Семина вошла и даже села без приглашения, уже ушел Вилли Кнак, и песенка, которую он насвистывал, затихла в конце коридора, а Томас Краммлих все еще не проронил ни слова. Он внимательно смотрел на Семину, и она чувствовала, как с каждым мигом обер-лейтенант трезвеет.