Страница 2 из 38
— Ты прощаешься, а мы с тобой даже не знакомы.
— Меня зовут Даниэл, можно просто Дэн, — сказал он.
— А я Кэтрин, Кэтрин Мюллер, можно просто Кэт, — в тон ему ответила она.
— А ты бы не хотела погулять завтра вместе? — спросил он, глядя на нее с надеждой.
— Я не знаю, что скажет мама, — вздохнув, ответила Кэт. — Ты знаешь, лучше позвони мне завтра.
Сказав это, она достала из сумки листочек бумаги, записала на нем свой телефонный номер и, отдав его Дэну, скрылась в парадной, помахав ему на прощание рукой.
Оставшись один, он понюхал бумажный квадратик, и ему показалось, что тот источает пьянящий аромат. Блаженно улыбнувшись, Даниэл бережно спрятал его в карман. Затем, отойдя на свой привычный пост, посмотрел на окна ее дома. Через некоторое время в одном из них зажегся свет, и появившаяся в нем Кэт махнула ему сверху рукой. Помахав ей в ответ, он вскочил в седло своего мотоцикла, завел его и, подняв на дыбы, как заправский ковбой своего мустанга, помчался домой. А из окна, до тех пор, пока он не исчез за поворотом, ему вслед, улыбаясь, смотрела Кэт…
Придя домой, Даниэл все никак не мог успокоиться и найти себе место, все пытался чем-то заняться, чтобы поскорее прошел бы вечер и наступила бы ночь, а за нею долгожданное утро, когда можно будет позвонить и вновь услышать ее голос и, быть может, если ей разрешат, вновь увидеть ее, причем не крадучись, как вор за спинами прохожих, а идя рядом и наслаждаясь счастьем от ощущения ее тепла в своей ладони.
Чтобы хоть как-то убить время, он включил «Евроспорт». На экране телевизора замелькали фигуры футболистов, а комнату заполнил взволнованный голос комментатора, живописующего перипетии спортивной борьбы. Еще вчера этого было бы достаточно, чтобы занять его до окончания матча. Но то было вчера! А сегодня его хватило не более чем на пять минут. Причем эти пять минут он делал вид, что смотрит телевизор. У него даже не возникло желания понять, кто играет и каков счет. И если раньше он порою забавлялся тем, что, наблюдая за игрой не сначала, по косвенным признакам старался понять, в чью пользу складывался матч, то сейчас на вопрос вошедшего в комнату отца «а кто играет?» в неведении пожал плечами.
Зайдя на кухню, удивленный этим отец спросил у жены:
— Наш, часом, вдруг не заболел? Он смотрит футбол и не знает, кто играет. Такое раньше за ним не наблюдалось.
— Я сама теряюсь в догадках, — вытирая о передник руки, ответила мать Даниэла. — Вернулся с занятий сам не свой; какой-то весь взбудораженный. Напевая что-то, лез ко мне танцевать и целоваться.
— Может быть, выпил?
— Да нет, — покачала головой мать. — Я бы почувствовала. Здесь что-то другое.
Отец прикрыл кухонную дверь и сказал, понизив голос:
— Слушай, мы сейчас должны быть очень внимательны к нему. Среди студентов есть такие, которые давно нюхают всякую гадость и стремятся приучить к ней как много больше новых ребят, потому что за это получают от наркодилеров большие скидки. Как бы они его не взяли в оборот.
— Упаси боже, — испуганно всплеснула руками его супруга. — В нашей семье этой гадости не было никогда. И если твоя тоже этим не грешила, то и наш мальчик к этому не пристрастится.
При этом она с подозрением глянула на супруга.
— Ты на что намекаешь? — вскинув брови, спросил ее муж.
— Да на то, что у нас в Советском Союзе этой заразы и в помине не было. А вот у вас, на Востоке, этим делом промышляют даже в кафе, — ответила ему жена, подбоченившись и всем своим видом выражая гордость за нравственные устои Советской Армении.
— Знаем, знаем, — усмехнувшись, ответил ее муж. — В вашем Советском Союзе не было не только наркотиков, но и секса. Сам когда-то слышал, как одна женщина сказала об этом во время телемоста. А что касается того, что ты имеешь в виду, так то кальяны, и они имеют отношение к наркотикам, как аккумулятор к ишаку.
Супруга, закипая от возмущения, уже приготовила разящую ответную фразу, но в кухню вошел Дэн и попросил у мамы чаю.
— Садись, сыночек, сейчас налью, — ответила ему мать и, подвинув сыну стул, направилась к чайнику. Налив в стакан заварки и залив ее кипятком, она поставила чай перед сыном и села напротив него. Поймав взгляд мужа, она слегка кивнула в сторону сына. Тот, понимающе кивнув в ответ, прокашлявшись, спросил:
— А что, сын, э… Как там у вас в университете насчет наркотиков?
— Тебе нужны наркотики? — удивленно посмотрел на него Дэн.
— Что ты, что ты! Зачем они мне, я даже не знаю, что это такое, — перехватив возмущенный взгляд жены, испуганно ответил отец. — Просто везде пишут, что у вас ими балуются многие, а некоторые и промышляют. Ты, часом, ничего об этом не слышал?
— Вообще-то нет, но, если хочешь, я могу поинтересоваться, — думая о своем, машинально ответил ему Дэн.
— Нет, сыночек, — смерив мужа испепеляющим взглядом, вмешалась мать. — Папа этого не хочет. Вообще-то он хочет покурить. Так что ты возьми чай и пойди в свою комнату.
— Я вовсе не хочу курить, — удивился отец, — я же недавно выкурил сигарету.
— Нет хочешь, — чуть повысив голос, сказала неумолимая супруга, — ты же поел жирного, а после этого тебя всегда тянет покурить.
Пожав плечами, Дэн взял свой чай, пару печений и ушел к себе.
— Вот с чего ты сейчас взяла, что я хочу курить?! В другой раз ты же сама против того, чтобы я курил дома, а сейчас, нате, пожалуйста, сама и предлагает. Ей-богу, вас, женщин, невозможно раскусить.
— А нас не надо кусать, нас надо слушаться, — назидательно ответила ему жена и продолжила в том же духе: — И еще надо думать, прежде чем говорить. Особенно с сыном. Если в разговоре с ним ты хоть раз отвлечешься от своего телевизора, то заметишь, что он вырос. А ты продолжаешь говорить с ним словно с ребенком. Вот зачем ты привязался к нему со своими наркотиками? Начитался своих дурацких газет. Ты бы еще его о проститутках спросил!
Потеряв от возмущения дар речи, отец взял с полки сигареты и, хлопнув дверью, вышел на балкон.
— Я же говорила, что ты хочешь курить, — торжествующим голосом сказала ему вслед жена.
Пока родители препирались на кухне, Дэн включил в своей комнате музыку, надел наушники и, погрузившись в уютное кресло, незаметно для себя уплыл в сказочный мир ночных сновидений.
И снилось ему, будто они с Кэт бегают по залитому солнечным светом лугу, пестрящему россыпью разных полевых цветов. И будто на голове у Кэт венок из этих цветов, а у него в руках тар, доставшийся ему от маминого деда…
Проснувшись поутру, он поначалу не сообразил, как так случилось, что он заснул одетым в кресле… Но тут же вспомнил, что за чудо произошло с ним вчера. А вспомнив, подскочил от радости. Посмотрев на часы и увидев, что пока еще восемь, он начал думать о том, когда ей можно или нужно позвонить.
Было ясно, что звонить слишком рано — нельзя, а слишком поздно — опасно; ведь, не дождавшись его звонка, она могла бы спланировать свой день как-то иначе. Хотя, по имеющимся разведданным, у нее и не было для этого особого выбора: так, пара подруг, мама да папа, вот и все ее реальные спутники по прогулкам в уик-энд. Но тем не менее, как говорится, чем черт не шутит, когда другие спят!
Ведь сказано «не искушай», поэтому и позвонить следует не слишком рано, чтобы не разбудить, но и не очень поздно, чтобы не прозевать. Оставалось неясным только «когда?».
Помучившись еще минут пятнадцать-двадцать и решив, что это должно быть никак не раньше и ни в коем случае не позже 11 часов, он надумал, чтобы хоть как-то убить время, прибраться в своем столе, где уже трудно было что-либо найти, и сбегать в магазин. По его прикидкам, на это могло бы уйти не менее часа.
Вытащив из стола большущий ящик и вытряхнув его содержимое на ковер, он стал методично отделять полезные вещи от хлама, который скорее всего когда-то тоже был полезным. В первые минуты он сам себе казался Золушкой, отделяющей черную фасоль от белой. Возможно, что и ему, как и Золушке, помогли какие-то — в его случае явно невидимые — друзья, потому что, закончив работу и глянув на часы, он с огорчением увидел, что прошло-то всего лишь десять минут.