Ритуал

Но что бы она ни подумала, ее сил не хватит надолго, и Кара не сможет сдержать натиск всех драконов, которые толкали тушу с другой стороны. К счастью, она имела в запасе нечто гораздо большее. Открыв пасть, певчая выпустила струю яркого, потрескивающего огня прямо в труп магматического дракона, и тот подпрыгнул, словно это дуновение вернуло его к жизни.

Драконы позади горы из безжизненной плоти и костей завизжали от боли. Тело магматического лишило их возможности применить дыхательное оружие. Дракон, расположившийся в проходе сразу за магматическим, дохнул на Кару в ответ. Желтое пламя лишь облизало труп поверженного змея. Оказалось, что огненная субстанция, которой было пропитано дыхание певчей драконихи, определенно имела способность проникать сквозь преграду и поражать цели позади нее.

Кара не могла выдыхать огонь непрерывно. Для его возобновления требовалось время. Но она могла при помощи заклинаний создавать огненные молнии. Запев, Кара послала несколько таких молний одну за другой, и, пройдя сквозь труп магматического дракона, они устремились по туннелю. Невидимые враги взревели от боли и ярости. От обуглившегося тела магматического запахло жареным мясом.

Вдруг все кругом снова затряслось, еще сильнее прежнего.

Дорн огляделся, пытаясь понять, в чем дело, и взглянул, наконец, на земляного дракона. Голова его была наполовину отрублена, половина туловища находилась в пещере, а вторая – в подземном ходе. Дракон был мертв и покрыт толстой коркой льда. Должно быть, Кара заколдовала его, чтобы понадежнее запечатать туннель, и это ей явно удалось. Ни один дракон наружу не пробился.

У задней стены склепа стояли полдюжины жрецов – постоянных обитателей монастыря, а с ними заезжие маги. Все вместе дружно произносили слова заклинания. Хотя им и потребовалось некоторое время, чтобы добраться к месту сражения, намерения их были очевидны. Они хотели вызвать очередное землетрясение, чтобы уничтожить созданные драконами подкопы.

Дорн подумал, что идея неплохая, но у нее есть один минус. Даже самый искусный мастер не в состоянии нацелить заклинание с такой же точностью, как опытный фехтовальщик – свой выпад, или удар. Это означало, что его союзники вполне могли обрушить и потолок склепа тоже.

– Заберите раненых, – крикнул Дорн, – и марш отсюда!

Он подхватил неподвижно лежащего на полу, обожженного, истекающего кровью монаха и поволок к выходу. Рэрун обладал удивительной силой, однако из-за небольшого роста ему было неудобно тащить такое крупное существо, как человек. Несмотря на это, карлик тоже как-то ухитрился вытянуть еще одного раненого монаха из склепа. Кара снова приняла человеческий облик, то ли для того, чтобы легче было убегать по узким проходам, то ли чтобы ее огромное драконье тело не мешало отступающим товарищам. Ее одежду заливала кровь из раны на плече.

Они бежали, а пол ходуном ходил под ногами, грозя поймать их в западню. С трудом пробираясь к выходу из склепа, Дорн был, почти уверен, что насмерть перепуганные люди устроят там дикую свалку. Но монахи оказались очень храбрыми и дисциплинированными. Кроме того, Кантаули стоял у выхода, следя, чтобы люди выходили по одному, соблюдая полный порядок. Его рука, которой он поразил магматического дракона, была обожжена и покрылась пузырями от кончиков пальцев до локтя.

Когда все защитники монастыря выбрались из склепа и отбежали на несколько ярдов по коридору, дрожь земли стала ослабевать. Дорн осмотрел стены и потолок, потом взглянул на Рэруна.

– Мы уже достаточно отошли? – спросил полуголем. – Эта часть туннеля выдержит?

Кирпичного цвета щеки и лоб Рэруна, и без того всегда казавшиеся обожженными солнцем, сейчас краснели настоящими ожогами. Карлик криво улыбнулся в ответ:

– Я уже говорил тебе, приятель, я не тот гном. Пусть кто-нибудь другой решает, насколько прочен этот камень.

Стены склепа обрушились с оглушительным грохотом и треском. Из дверей взметнулась пыль, будто клубы драконьего дыхания, и градом посыпались камни. Но стены коридора устояли, и через несколько секунд дрожь прекратилась.

Один из самых юных монахов радостно вскрикнул. Дорн уставился на остатки стен и груды битого камня вперемешку с костями. Он помедлил еще пару минут, пока не пришел к выводу, что и в самом деле ни один дракон не появится из обрушенной усыпальницы. Наверное, когда началось землетрясение, они бросились по своим подкопам обратно.

Полуголем обернулся к Каре, чтобы посмотреть, насколько серьезны ее раны и не повлияло ли бешенство на ее рассудок в результате жестокого боя. Почувствовав его беспокойство, она успокаивающе улыбнулась.

– Со мной все в порядке, – сказала она. – Нужно только подлечиться.

И она направилась к жрецу, который уже начал врачевать раненых.

– Я пойду с тобой, – предложил Дорн.

– Нет! Я хотела сказать, тебе же это не нужно.

Дорн понял, что схватка вновь взбаламутила в ее душе все ужасные желания и инстинкты, пробуждаемые бешенством. Она явно не хотела, чтобы он заметил бушующее в ней постыдное безумие. Но по всей видимости, она контролировала себя, и Дорн нехотя позволил ей уйти одной.

Кантаули пробормотал какую-то молитву или мантру, и ожоги на его руке начали исчезать, на их месте остались заплатки гладкой кожи, более светлой, чем остальная, загорелая до черноты.

– Еле-еле справились, – сказал Магистр.

– Я должен был догадаться, что драконы попытаются сделать подкоп, – отозвался Дорн.

– Все это просто самокопание, и оно йе поможет ни вам и ни кому бы то ни было другому.

К собственному удивлению, Дорн улыбнулся. При этом человеческая часть его лица налилась болью, и он понял, что тоже получил ожоги.

– Я хочу сказать, – продолжал Кантаули, – что нет людей, которые никогда не ошибаются. Драконы перебили бы нас всех еще десять дней назад, если бы не вы с Рэруном.

– А сегодня они разделались бы с нами, если бы вы не прикончили магматического. Причем голыми руками. Не думаю, что этот Кане, которым вы так восхищаетесь, сумел бы расправиться с ним лучше.

– Ильматер даровал мне силу. Ему принадлежит эта победа. – Кантаули ухмыльнулся и стал похож на мальчишку, не старше самого юного из своих послушников. – А все-таки удар был хорош, верно?

Монастырь Желтой Розы был настолько велик, что даже после того, как драконы два дня крушили его стены, еще оставалось множество нетронутых просторных залов, часовен и галерей. Большинство драконов, из которых многие обычно устраивали свои логовища в пещерах и среди развалин, предпочли обосноваться внутри строений, и Шатулио был рад этому. Когда все располагались на склонах горы, на открытом месте, он опасался, что кто-нибудь может заинтересоваться черным драконом, который снует от одной группировки к другой. Теперь, когда его передвижения скрывали стены, сеять вражду и подозрительность было не так опасно, хотя он все равно делал бы это, несмотря ни на какой риск.

Бешенство снова запустило в него свои когти, то подстрекая кинуться на пособников Саммастера, то вызывая почти неудержимый смех, когда легковерные цветные глотали его ложь. Ему хотелось увидеть результаты своих трудов до того, как погибнет его разум.

И он нашептывал, намекал и клеветал всю ночь. После неудачной дневной вылазки драконы пребывали в отвратительном настроении и готовы были поверить любой лжи. Единственными, от кого он держался подальше, были Малазан и Ишеналир. Он боялся, что они, самые могущественные из всех, смогут распознать иллюзорность его облика или понять истинные намерения Шатулио. Но если все сложится удачно, другие драконы повторят его лживые речи красной и гравированному зеленому.

Вскоре после восхода солнца Малазан издала рев, созывая отдыхающих драконов. Ее подчиненные собрались в хотя и изрядно затоптанном, но все еще прекрасном саду, благоухающем от золотых, темно-красных и пурпурных цветов. Это было одно из немногих мест в крепости, достаточно просторных, чтобы вся стая смогла удобно здесь расположиться.