Страница 7 из 99
- Куда?
- Что куда?
- Куда воду выпускать?
- Вот… кухня, - скривился парень. – В ванной пробка, выдернешь ее – вода выльется, понятно?
Я кивнула.
- Так вот, нанесешь шампунь на голову и волосы, спустишь воду, вот тебе полотенца, - сунул он мне три свертка. – Нет, не трогай – залапаешь, - передумал и положил их на лестницу. – Завернешься в полотенце, постучишь по панели.
- И что будет?..
- Воду поменяем, ты же как поросенок… Да, - обернулся он на выходе, - уборная – там.
- Господин Тимар, а что такое уборная?
Парень мучительно застонал.
- Туалет! Ночной горшок! Отхожее место!
Я залилась краской.
- Понятно… Спасибо.
Спустя пару минут – замечание пажа о туалете было донельзя своевременным – я с удивлением взирала на странную конструкцию: стул – не стул, дупло – не дупло. Придумают же… Интересно, а у Куколки такая же уборная?
Бросив грязные вещи у подножия лестницы, забралась по ступеням, потрогала воду кончиками пальцев и добавила холодной. Ванна больше напоминала озеро, таких, как я, в ней поместился бы десяток. Я снова проверила температуру и шагнула вниз, сразу присев на корточки. Во все стороны побежали волны, отразились от высоких бортов и плеснули обратно, попав в нос. Тепло-то как…
Отмокала я недолго. Едва заметив, как мутнеет вода, схватила губку, повозила по ней мылом и начала скрести себя, пока не показалась чистая, светлая кожа. Дольше всего провозилась с волосами – спутанные, забывшие, что такое гребень лохмы, оказывается, доставали почти до колен. А я и не знала, что они так отросли, раз за разом подвязывая их обрывками ткани. Я даже уши помыла, чего раньше терпеть не могла, и всегда уворачивалась, когда мать меня купала.
Кое-как разобрав и промыв пряди, отжала их, добралась до той самой пробки, выдернула ее, наблюдая воронку воды. Завернулась в полотенце и постучала по панели, подавая знак, что закончила.
Дверь распахнулась сразу же.
- Оу, а под коркой грязи скрывалась довольно симпатичная мордашка, - хмыкнул Тимар. – Волосы почему не смазала?
- Ой… Я забыла… Я сейчас!
- Не суетись, - остановил он меня. Поджал губы, увидев песок, покрывающий дно ванны. Повернул рычаг, позволяя потоку холодной воды смыть мусор. – Ты что, первый раз моешься?
- Нет… Я купалась и раньше.
- Под дождем, небось? – съязвил парень. И скомандовал: - Наливайте!
- А зачем еще раз мыться? – спросила я.
- Так надо, - отрезал Тимар. Откупорил до этого нетронутый пузырек и влил несколько капель масла в воду. По комнате поплыл тяжелый, приторный запах лилий.
Я чихнула.
- Мой волосы и выходи, пообедаешь.
Пообедаю? Ух ты!
Не дожидаясь, пока паж уйдет, я занырнула в ванну. А вот с маслом он явно перестарался – тонкую кожу век неприятно защипало, когда на них попала вода. Ну, ничего, потерплю. Вязкая гадость в горшке отлично распределилась по волосам, а потом неожиданно вспенилась, да так, что я еле выполоскала шевелюру. Зато пряди стали тяжелыми, плотными и сами выпутывались из пропущенных мной колтунов.
Завернувшись в полотенца, волочившиеся по полу, я выглянула из-за панели. Паж полулежал в кресле, перекинув ноги через подлокотник, и задумчиво крутил перстень, переливавшийся рубиново-алым. Заметил меня, надел кольцо на палец.
- Подсматриваешь?
- Нет, господин, - испугалась я.
- Ладно, выходи уж, юное умертвие, - улыбнулся он. – Есть хочешь?
Я кивнула, стараясь не ронять слюну при виде сочных ломтей курицы под сливочным соусом.
- Ешь, - приглашающе кивнул Тимар.
Я с недоверием уставилась на него.
- Ешь-ешь, - подбодрил меня парень.
Я осторожно, словно курица могла меня клюнуть, взяла ножку в руку. Не спуская настороженного взгляда с пажа, откусила источающий божественный аромат кусочек. А потом весь мир для меня пропал, я очнулась, только когда поняла, что почти рычу, вцепившись в крылышко, а паж пытается его отобрать.
- Хватит, говорю! – ругался он. – Вот же брыгова девчонка! Хватит! Отдай! – выхватил он блюдо из-под моего носа. – Живот заболит. Через час еще поешь, а пока хватит. Руки помой. Не об себя вытри, а помой, дура!
Проводив грустным взглядом еду, я пошла мыться в третий раз. В третий! С ума сойти. В приоткрытую дверь влетел небольшой сверток и пара туфель. Заскользила по плитке деревянная расческа.
- Переоденешься.
- Да, господин, - по привычке поклонилась я, хотя меня никто не видел.
Нижняя сорочка из тонкого льна мягко легла на плечи. Темно-розовое, лососевого оттенка платье, украшенное серебряным шитьем вдоль узких рукавов, небольшого выреза-каре и по подолу, было чуть великовато, но широкий пояс решал проблему. А туфли привели меня в восторг – маленькие, шелковые, с парчовыми бантиками у носка. Даже жаль такую красоту на ноги надевать – из-под длинного подола, как у взрослой! - их никто не увидит.
- Ну, где ты там? - Отъехала в сторону панель.
- Я готова, господин Тимар! – повернулась к пажу.
Парень смотрел на меня расширенными глазами. Как-то странно скривив рот, обошел вокруг, я только головой вертела.
- Кто твой отец?
- Папа – рыцарь! – гордо ответила я.
- Где он? – недовольно спросил паж.
Что не так я сделала?..
- Папа, он… Он уехал два года назад. Еще не вернулся.
- Он не признал тебя?
- Признал! – возмутилась я. – Я не бастард!
- Татуировка рода есть?
- Нет… Но папа обещал сделать!
- Ясно, - поджал губы парень. Еще раз оглядел меня и сухо приказал: - Из гостиной – ни шагу. Поужинаешь, когда начнет темнеть, руки мыть не забывай, ничего не трогай, поняла?