Страница 59 из 99
- Я в порядке.
- У вас кровь, госпожа!
- Царапина.
- У вас кровь!
- О боги…
А дома Тимар, тот еще паникер:
- Светлые, Лира! Как?!.. Что случилось?!
- Подпруга перетерлась, я упала.
- Как?!
- Молча! Жива я, почти здорова, только кисть нужно вправить.
- Что с рукой?! Покажи немедленно!..
…подпруга не перетерлась, ее перетерли с помощью шлифовального камня – я тоже потом научилась. А под потником я нашла два засохших репья – маленькие, но очень жесткие и колючие, они исцарапали спину Вороне, и кобыла чуть не сошла с ума от боли.
Подпруга, кстати, потом исчезла, на ее месте появился просто старый ремень – Тим долго ругался, как можно быть такой безалаберной, чтобы додуматься его использовать. Искушение нажаловаться брату было велико, но тогда пришлось бы рассказать о перченных бриджах, и… Я отравила Галию морепродуктами - подложила дохлых устриц на блюдо, замаскировав их специями - рыжую четыре дня полоскало.
Не знаю, как она связала устриц со мной, и связала ли, просто однажды запирающая решетка одной из клеток в зверинце слетела с петель, и черный гризли, пойманный для княжеской охоты, махнул перед моим носом лапой, способной свалить лося. Я до сих пор помню его когти – пять острых кинжалов с засохшей на них кровью. Спасибо флеру… И тому, что Галия о нем не знает, иначе, я уверена, давно сдала бы меня Паладинам Храмовников, занимающимся уничтожением шильд.
В отместку я выставила ее на посмешище, зашив в подол бального платья протухшую и замороженную селедку. Это было сложно, но я справилась. Лето, жара… Йарра и Галия даже до праздника не доехали, вернулись на полпути, и смердело от рыжей так, что резало глаза – мне служанки рассказали. Сама я ничего не видела, сидела в библиотеке и читала – эдакая Светлая невинность в платьице и с короткими косичками. Не станет же Тим мне подол задирать, чтобы выпороть - я ведь девушка, в конце концов. А там, глядишь, и забудет.
Вместо брата в библиотеку вошел Йарра.
- За то, что ты натворила, тебя стоит высечь.
- Она первая начала, господин! – вскинула голову я.
- Что Галия тебе сделала?
- Ударила…
Йарра нахмурился.
- Просто так ударила?
Перед пощечиной я назвала ее шлюхой.
- Нет, но…
- Ясно, - поднял ладонь граф. – Что бы между вами двумя не произошло – хватит. Достаточно. Мне не нужна война в моем доме, - отчеканил Йарра. - Ты поняла, Лира? Я не стану разбираться, кто прав, кто виноват, я вас обеих по башням запру. Все ясно?
- Да, господин, - повинилась я.
- Хорошо. …Сколько, говоришь, тебе лет?
- Четырнадцать, Ваше Сиятельство.
Это было два года назад.
Пакостить друг другу с тех пор мы не перестали. Галия организовала на меня травлю, и леди, раньше дружески кивавшие, вдруг разом сморщили напудренные носы:
- Место смесков у свиного корыта…
- Лизарийское отродье…
- Чучело стриженное…
- О боги, чем от нее пахнет? Это что, навоз на сапогах?
Смешки, шепотки, картинные обмахивания веерами…
- Не подходите к ней, насекомых наберетесь!
Обидно было до слез.
Зато Галию прыщами обсыпало – вот что бывает, если неправильно притирания хранить. Она орала, бесилась, пыталась обвинить меня, но даже Сибилл подтвердил, что в покои рыжей я не заходила.
Заходил туда енот – обычный, который полоскун – я его у Уголька отобрала. А потом месяц дрессировала, приучая повиноваться флеру. Умный зверек, ведомый моим даром, стащил банку с кремом, который я старательно выдержала на солнцепеке, а потом вернул притирание обратно. Результат не заставил себя ждать.
А еще я однажды налила Галии в вино отвар девясила, и у рыжей начались внеплановые месячные. Помню, граф вылетел из ее покоев, злой, как будто волкодлак покусал. А шелк, привезенный в подарок любовнице, отдал мне. В сшитой из него тунике я была просто прелесть, как хороша, даже обычно язвящий Тим одобрительно кивнул, а Алан…
Алан, он такой Алан.
Конечно, я знала, что он меня любит. Не заметить это было невозможно. И он знал, что я знаю. Но, тем не менее, никогда со мной о своих чувствах не заговаривал; не смотря на дружбу, он отлично понимал разницу в положении – графская воспитанница, леди Орейо, и он, непризнанный бастард.
Что я и собиралась исправить.
Все-таки, Тимар, как обычно, оказался прав – ученость дает массу преимуществ, та же травология, например. Но, в данном случае, мне помогли архивное дело, статистика, бухгалтерия, знание наречия тирокко и, самую малость, алхимия. Алан родился в Гадейре, небольшом городке, выросшем вокруг замка, принадлежащего вассалу Йарры, и я беззастенчиво пользовалась эти обстоятельством, заставляя управляющего поднимать документы восемнадцатилетней давности. Для начала пришлось выяснить, когда мой приятель родился. Он знал, что зимой, а вот когда… Пришлось проверять всех Аланов, родившихся в Гадейре от вольноотпущенниц восемнадцать лет назад. Таких нашлось одиннадцать человек; зимой появились на свет трое: один в январе, два в феврале. Оба февральских любезно умерли в возрасте семи и двенадцати лет, и я поздравила себя с тем, что ко дню рождения Алана найду его отца, если он, конечно, еще жив. Всего-то осталось отыскать девяносто шесть мужчин, покупавших Алику в борделе в течение апреля. И, не поверите, нашла. Проследила каждого, едва не рехнувшись над бухгалтерскими отчетами о жаловании, статистикой загруженности дорог, записями о военных учениях, волнениях в Лизарии и на островах и подоржными документами. Мне копии мешками доставляли. Но нашла же! В тот момент я едва удержалась, чтобы на столе не сплясать, потому что убила на поиски едва ли не год – от уроков и тренировок меня никто не освобождал, и расследованием и перепиской я занималась два свободных часа в сутки. Ну и три дня в месяц, когда те самые дни проходили особенно тяжело.