Страница 5 из 99
И совсем уж невозможная идея – а вдруг у меня Дар, а волшебник почувствовал это?
В княжестве маги ценились чуть ли не на вес золота – не рождаются они у нас, в отличие от того же Рау. В королевстве, говорят, каждый третий имеет слабые способности, а у каждого пятого имеет смыл их развивать. Кровь райанов же практически заглушает принесенную извне магию лизарийцев, даже для создания иллюзий нам нужны накопители. И тем ценнее рождающиеся раз в десять, а, иногда, и раз в двадцать лет, маги.
Глупости. Папа – райан. Чистокровный, насколько я знаю, иначе был бы не рыцарем, а простым пехотинцем. Обладай даром мать – она не оказалась бы здесь, на грязной кухне. Я искоса взглянула, как она трет смесью песка и поташа жирные занозистые подносы. Даже не знаю, что хуже – дергать пух у казарок или мыть горшки.
«Хочешь быть, как она?»
Конечно, хочу! Я на все была готова, лишь бы выбраться отсюда, избавиться от необходимости постоянно пригибать голову в ожидании подзатыльника, от непосильной работы, из-за которой ломит все тело, от издевательств сверстников - особенно старались девчонки и незабвенный Джайр, чтоб его Лес позвал, от злых щипков женщины, не иначе, как по недосмотру Светлых, оказавшейся моей матерью.
- Лира!
- Да, госпожа Магда, - вскочила я, отряхивая колени.
- Иди, поешь, потом закончишь, - расщедрилась повариха, поставив на стол щербатую кружку с молоком и пару подгоревших коржиков.
«Еда! Еда-еда-еда-а-а-а!...» - радостно запел вечно пустой желудок.
- И не рассусоливай! Птица сама не ощипается!
- Угу, - промычала я, запихиваясь пересушенным печеньем. Эка, невидаль, чуток горелое, все равно вкусно. А ведь у меня еще конфеты! Но их я съем позже, ночью, чтобы никто не видел.
Мать, со стоном разогнувшись, протерла последнее блюдо тряпкой, ненадолго присела в ожидании новой порции тарелок. Гарнизон, замковых слуг, конюших следовало кормить, и поток грязной посуды не иссякал никогда. Не смотря на стертые песком руки и противные объедки, мыть посуду мне нравилось больше, чем пол. Для посуды воду хотя бы грели.
Я перехватила голодный взгляд матери. Отвернулась. Потом отломила половину коржика и отнесла ей.
- Будешь?
Вместо ответа мать с силой ударила меня по руке. Я всхлипнула от обиды и боли, печенье улетело в очаг.
- Да я лучше от голода сдохну! – прошипела эта женщина. - Пошла вон!
От удара в грудь я не удержалась на ногах и шлепнулась на пол.
- Мина, отстань от нее, - заслонила меня широкими юбками Магда. Остальные слуги делали вид, что ничего не происходит.
Тяжело дыша, мать села обратно.
- Цела? – повернулась ко мне повариха.
Я кивнула.
- Ну так поднимайся, чего расселась? Работы мало? …А деньги у тебя откуда?! – хищно сощурившись, уставилась она на выкатившуюся из дырявого кармана монету.
«Деньги» - волшебное слово. Секунду назад не обращавшие на меня внимания – подумаешь, мать девчонку воспитывает – слуги, побросав дела, столпились вокруг, показывая пальцами на серебро. Прикоснуться к нему не решались. Если залапать монету отпечатками аур, магу будет сложно найти вора, и за кражу выпорют всех. А то и повесят – кастелян был крут на расправу.
- Маленькая дрянь! – взвизгнула побледневшая мать. Налетела коршуном, ударила по щеке. - Откуда это у тебя?!
Я отползла от нее на спине, съежилась в углу, закрываясь от ударов.
- Мама, не надо!..
- Откуда деньги, я тебя спрашиваю? – схватила меня за волосы, выдирая клок. Ударила головой о стену. – Откуда деньги?! Украла? У кого?!
- Мне дал их господин! Я не крала!
- Господин дал? – зашипела мать. – Просто так? Целую серебрушку? – схватила меня за плечи, затрясла. – Говори, чертово отродье!
-Я… - Кровь из разбитого носа стекала на губы, мешала говорить. – Я поцеловала его в щеку.
- Поцеловала?! Ах ты, шлю-ю-юха!... И когда только успела?!
Схватив прислоненный к стене ухват, мать нацелила его на меня, как гарпун. Высокая, тощая, в грязной потрепанной одежде, с кудрявыми волосами, грозовым облаком окружавшими лицо с запавшими щеками, она была похожа на горгону. Я съежилась, закрывая руками голову. Папочка…
Удара не последовало.
В наступившей тишине я разлепила опухшие от слез глаза.
Высокий хрупкий юноша с легкостью отобрал ухват, удерживая за горло беснующуюся мать. По-птичьи склонив голову к плечу, он наблюдал, как по ее лицу разливается бледность, как закатываются глаза, как она неловко сучит ногами, пытаясь оторвать от шеи тонкую кисть с блестевшим на пальце перстнем.
С сожалением вздохнув, юноша разжал руку. Мать рухнула на пол бесформенным кулем, жадно хватая воздух. Что-то просипела, вращая выкатившимися из орбит глазами.
- Ты Лира? – мелодично протянул юноша в костюме пажа.
Сглотнув, я кивнула.
- Пойдешь со мной.
- Куда вы забираете ее? – спросил кто-то.
- Не твоего ума дело, - пропел юноша.
Я встала, опираясь на протянутую руку. Прихрамывая, пошла за пажом, как нож масло, разрезавшим толпу. Подобрала монету. Слуги, на которых я смотрела, отводили глаза, и последнее, что я увидела, обернувшись, был злорадный взгляд моей матери.
3
- Господин, клянусь Светлыми, я не воровка! Эти деньги мне подарили! – бухнулась я на колени, едва мы покинули кухню.
Насвистывавший юноша поперхнулся, обернулся к всхлипывающей мне.
- Ты о чем?
- Вы ведь ведете меня к кастеляну? Но я не виновата, честное слово! Я могу показать господина, который дал мне серебро!