Патруль

– Ну и не люби, – хохотнул Кирас. – Любить надо баб. Ты мне, главное, в драке спину прикрой, ежели чего, а любить не надо.

Эльф долго молчал, не сводя своих жемчужных глаз с Кирасовой небритой рожи, но в конце концов кивнул: «Прикрою», да так, что не хочешь, а поверишь. Сидевшие по обе стороны от него северны помели хвостами сухую траву и вывесили розовые языки.

Патрулирование выдалось спокойное. В общем, если совсем уж честно, так чаще всего и случалось. По ту сторону тоже не идиоты жили, умения патрульных ценили здраво и нападали редко. Задача Патруля была проста: стараться не допустить вылазок. Это было не шибко сложно: не в каждом месте границу можно пересечь, не каждым путем можно пройти. По счастью, твари не пересекали больших рек, и давным-давно люди отступили за Серебрянку, отдав врагу приличный кусок земли. Оно того стоило: теперь хватало обычных дежурств у бродов, а бродов тех – по пальцам пересчитать.

А вот твари свою часть не охраняли. Совсем.

Поначалу, только прибыв к Рубежу, Тим думал, что твари – это нечисть неразумная, но после первого же рейда, на который его подбили товарищи, мнение переменил. Твари были такие же разумные. Они там, в глубине, хлеб сеяли и овец разводили. Ходили не голыми, атаковали, не дубинами размахивая, издалека не камнями швырялись, а из луков стреляли, но не так чтоб метко.

Просто они другие. Тим их даже не ненавидел, и подозревал, что остальные, кто поумнее, тоже. Обычная граница, за которой необычный враг, и необычность его заключается не столько в облике – тритоны тоже не сильно на людей похожи, сколько в иной морали. Монстры были быстрые – куда быстрее людей, сильные – куда сильнее людей, но их все же можно убить. Надо просто стараться.

Каждый плохонький патрульный стоил пятерых обычных солдат. А так как плохонькие долго не жили, то каждый патрульный стоил десятка. Одиннадцать лет назад твари хлынули лавиной, страшно было смотреть с высоты стены на шевелящуюся равнину, окружавшую Крепость. Как отбились тогда, не вспоминалось. Никакой связной картины. Обрывки. Вот появляется над стеной клыкастая голова, длинная рука с тигриными когтями и махом сшибает Вистину голову, словно кочан капустный с лавки смахнули, и никакого оружия, просто – ударом. Кто тварь убил или обратно в ров столкнул, не всплыло. Может, и Тим, а может, кто другой. Вот выпрыгивает откуда-то невиданное чудище с неожиданно прекрасными голубыми глазами – и Тим всаживает дагу прямо в эту небесную синь. Вот огромная птица пикирует сверху, складывает крылья и оказывается почти человеком, если бывают у человека такие зубы…

Всякий раз, когда эти обрывки возникали в памяти, Тим напивался до отключки. Выстояли они тогда почти чудом – и случаем. Одна из тварей опрометчиво столкнула вниз, в ров, котел с едучей жидкостью, а следом туда упала чья-то подожженная стрела – и в мгновение ока крепость окружила еще одна стена – из дикого синего огня, от которого почему-то не было жара, но твари с оглушающим визгом начали улепетывать.

Вода пылала три дня, прежде чем комендант не догадался перекрыть шлюз и она не выгорела вся, а потом напустили свежей и устроили специальные амбразуры внутри стены, из которых в случае атаки жидкость бы и выливали. Но атак больше не было.

К середине второй недели эльф уже казался своим в доску. Больше межрасовые отношения не обсуждались, то есть обсуждались, но накала страстей не было. Талена расспрашивали, он отвечал, рассказывал что-то из эльфийской жизни и обычаев, да и о себе тоже не умалчивал. Он не был женат, потому что гвардейцы принца не женились: они должны были всего себя отдавать делу, а не делиться с кем-то еще. Но интереснее было другое: у них не было никого, кроме гвардии и принца, потому что служили только сироты. Детишек лет пяти отбирали из приютов, учили, тренировали, воспитывали… случалось, отбраковывали по каким-то причинам. Воспитывали, понятно, исключительно в духе преданности. Ни бога для них не было, ни черта, ни любимой женщины – только принц и его приказы. Потому они безропотно сдались, что принц приказал. Потому они безропотно пошли в патрульные, что принц приказал. Их даже не конвоировали до места назначения.

Получалось, что люди доверились эльфам. Тима вот непосредственно до крепости в цепях довезли, хотя он бежать и не помышлял – куда бежать-то? в разбойники подаваться? тут хотя бы дело.

Учили будущих гвардейцев не только драться и воевать. Они должны были не просто охранять принца, но и составлять ему компанию. То есть разбираться в разных высоких материях. Витан обрадовался было, даже завел чрезвычайно умный разговор, но ненадолго: Кирас ему остатки чая за шиворот вылил.

Знаниями Тален не щеголял, воспринимал их как нечто естественное, держался с Кирасом точно так же, как с Витаном, и наоборот. Опровергал сказки. Или не опровергал.

Эльфы, по его словам, и вправду были намного быстрее и ловчее людей, однако не сильнее. Тут он очень выразительно глянул на Кираса, и верзила немедля предложил померяться на руках – и выиграл, что Талена не особенно расстроило.

Эльфы видели не лучше людей, но дальше. Тим проверил: он в зрительную трубу смотрел, а Тален просто так, и видели одно и то же. Слышали люди и эльфы в среднем примерно одинаково, но Тален был натренирован улавливать малейшие шорохи не хуже своих псов. Петь эльфы умели далеко не все – Тален не умел, музыкального таланта боги не дали.

И так множество полезных и бесполезных мелочей. Получалось, что о новичке они знали больше, чем друг о друге, и это так подействовало на Кираса, что тот не постеснялся изложить свою историю, никого, впрочем, не удивившую. Был падок на баб, а когда муж одной обнаружил его в своей постели, пришиб ревнивца ненароком, и ничего ему не оставалось, кроме как в разбойники подаваться, потому что лучше по дорогам шалить, чем на виселице скучать, лучше кистенем махать, чем кайлом. Кончилась вольница так, как кончается чаще всего, и получил Кирас свои пятьдесят плетей и петлю на шею, да повезло вот, как раз тогда вербовщики по разным местам ездили, собирали подобных «добровольцев» на Приграничье

Тим подумал, не рассказать ли о себе, но не стал. Так давно это было... Ни в сердце ничего не ворохнулось, ни в уме. Прошло и забылось. Зачем говорить о том, чего уже и не помнишь?

Он наблюдал за эльфом без всякой цели. Из эстетического удовольствия, что ли. Тот занимался самым прозаическим делом: зашивал продранные штаны, болтая с Витаном о чем-то умном, на мгновение поднял голову, посмотрел вопросительно и снова уткнулся в штаны. Кирас изощрялся в своих дурацких шуточках, которые никогда выше пояса не поднимались, а Тален, напряженно вглядываясь, накладывал стежок за стежком, и Тим был уверен, что заплатка выйдет по-женски аккуратной. Мелт поскреб бороду и спросил, почему у эльфов шерсть на морде не растет. Тален на минуту бросил свое занятие, покопался в мешке и подал скляночку с мутной жидкостью. «Побрейся и пару дней мажь лицо, и у тебя целый месяц расти не будет. Но ощущения неприятные – жжет и чешется».

Неслышно приблизился северн и подышал в ухо хозяину. Тален вскинулся, торопливо сунул иголку в специальный футлярчик и быстро натянул штаны. Остальные, еще ничего не поняв, сноровисто собирались.

– Вылазка? – лениво спросил Той. Тален скупо кивнул. Северна уже не было видно. – Волшебные твари эти твои волки, что ли.

Эльф мотнул головой, но ему никто не поверил. Если не волшебные, то что – разумные, а о разумности севернов даже грамотей Витан никогда не слыхал.

Ночное нападение – это плохо. Это очень плохо. Твари в темноте видят так же, как и днем, Тим знал это на своей шкуре. Тален, может, тоже такой, но они – нет. Одно хорошо – полная луна соизволила очень вовремя вылезли из-за туч… или плохо.

Первую стрелу Тим сбил мечом. В ту же секунду начал стрелять Мелт, а этот не промахивается и в темноте. Тален спускал тетиву так быстро, что за его движениями невозможно было уследить. А остальные были весьма средними стрелками, потому даже не таскали с собой луков.