Страница 137 из 140
Дольше всего работали победители над мирным трактатом с Турцией. По цитированным выше документам, опубликованным в 1924 и 1925 гг. Наркоминделом («Раздел азиатской Турции» и «Константинополь и проливы»), можно очень легко проследить ту скрытую борьбу хищнических стремлений, которая в течение всей войны, вплоть до русской революции, шла между великими державами по вопросу о разделе Турции. Англия и Франция принуждены были в свое время согласиться на занятие Константинополя с проливами, а также Армении и отдельных частей Анатолии Россией, хотя это сильно не нравилось обеим союзницам России. Выход России из войны очень облегчал с этой точки зрения положение Франции и Англии, но трудный вопрос о Турции все же разрешен этим не был. Претендентов было четверо: Англия, Франция, Италия и Греция, и самый подход к решению турецкого вопроса у них был неодинаков.
В интересах Англии было захватить как можно больше турецких земель не только вследствие их значительной экономической ценности, но и затем, чтобы соединить непрерывными британскими владениями находящуюся под английским владычеством Восточную Африку с Индией и вместе с тем надежно укрепиться на случай русской угрозы. Как уже было в своем месте сказано, Англия не останавливалась ни перед какими трудностями, чтобы уже в течение войны занять турецкую территорию, которую ей желательно было оставить за собой. Таким образом, в 1917–1918 гг. были завоеваны англичанами Месопотамия, Моссул, Палестина, доступные части и оазисы Аравии, была даже завоевана Сирия, которую заведомо приходилось после войны отдать французам.
В руки Англии попали, таким образом, лучшие земли бывшей Турецкой империи, богатые нефтью и другим сырьем. Конечно, великобританское правительство нисколько и не скрывало, что оно решительно ничего из завоеванных и прочно занятых английскими войсками земель не намерено туркам возвращать. А чтобы обезопасить все эти владения от возможных в будущем турецких посягательств, англичане ничего не имели против того, чтобы на западе Малой Азии утвердились греки и даже итальянцы, которые, таким образом, как бы играли роль постоянной стены, сдерживающей турок. Что касается французов, то они брали себе Сирию. Но нужно заметить, что их интересы, а потому и основные воззрения резко расходились с английскими.
Около 63 % всего иностранного капитала, работавшего в Турции, принадлежало французам, и они вовсе не хотели низведения Турции к небольшому бедному клочку земли между Таврийскими горами и Черным морем. Притом слишком уж велики были части турецкой территории, полученные Англией при разделе добычи, сравнительно с Сирией, доставшейся французам. Поэтому французы, не имея никакой возможности (да и не осмеливаясь) противиться английским захватам, старались по крайней мере поменьше отдавать турецкой территории итальянцам и грекам.
Что касается самих турок, укрывшихся в Анатолии, то они в тот момент не могли и думать о сопротивлении. Те области, которые еще могли у них остаться, были либо бедны от природы, либо испытали непоправимый удар от варварского, совсем небывалого в новые времена планомерного истребления армянского народа в 1915 и отчасти 1916 г. по приказу Талаат-паши и Энвер-паши, пожелавших таким путем «разрешить» армянский вопрос. По самым скромным подсчетам, как сказано, до 1 миллиона армян (с женщинами и детьми) было вырезано и истреблено в эти годы; оставшиеся (около 600 тысяч) либо разбежались в Россию и в Персию, либо были безнадежно разорены. Теперь в 1919–1920 гг., злодеяние Талаат-паши и Энвер-паши давало свои плоды и оказывалось, конечно, вреднейшим и нелепейшим из всех возможных преступлений, прежде всего с точки зрения интересов турецкого народа. Нищие, обессилевшие турки в это время (в 1919–1920 гг.) должны были беспрекословно подчиниться своей участи. Французам трудно было тогда что-нибудь отстоять в их пользу, хотя они и пробовали это сделать. Но и англичане при обсуждении этого (Севрского) трактата вели себя совсем не так, как при обсуждении Версальского договора с немцами: тут, при обсуждении договора с турками, в самом деле затрагивались интересы Великобритании, и Ллойд-Джордж совсем был непохож на того сравнительно уступчивого дипломата, который прежде, когда речь шла о немцах, так охотно почти во всем уступал желаниям Клемансо.
10 августа 1920 г., повинуясь приказу победителей, турки подписали в г. Севре (близ Парижа) мирный трактат.
Аравия, Месопотамия, Палестина остались за англичанами или за их местными ставленниками, что все равно; англичанами же был оккупирован Моссул, нефтеносная территория на северо-восток от Месопотамии. В этих землях англичанами заблаговременно были посажены вассальные арабские царьки, являвшиеся покорными исполнителями воли английских комиссаров и военных властей. Сирия отошла к французам, Смирна с областью, за ней лежащей, — грекам, часть малоазиатского побережья — итальянцам. Что касается Константинополя, то он номинально оставался за турками, но проливы были заняты британским флотом, а в самом городе распоряжался английский гарнизон (точнее, его начальник, генерал Гаррингтон) и начальник английской же полицейской охраны Максуэлл. Особой статьей проливы объявлялись свободными для прохода всех как торговых, так и военных судов. Иными словами, Англия получала в полнейшее свое распоряжение не только проливы, но и Черное море[195].
Таковы были главные положения Севрского трактата. Характерной его чертой являлась намеренная неясность и недоговоренность в самых важных пунктах. Неточно обозначались границы, нелепо трактовалось о защите национальных меньшинств в землях, еще оставленных за турками, особенно в Курдистане, где англичане проявляли особый интерес к так называемым «ассиро-халдейцам». Было очевидно, что создаются предлоги и предпосылки для будущего вмешательства и окончательного уничтожения самых следов Турецкого государства (особенно в этом отношении была характерна 62-я статья Севрского трактата, где речь шла об автономии Курдистана).
От 7 до 8 миллионов населения и скудная гористая территория в 174 тысячи, кв. километров — вот все, что осталось после Севрского мира от Турции. Правда, именно Севрский трактат оказался из всех мирных договоров того времени наименее долговечным. Но трудный (и замечательный) путь, который турки прошли от Севра до Лозанны, уже лежит за хронологическими пределами этой книги. Пока мне хотелось бы, чтобы читатель точно понял, что борьба. между Англией и Францией на всем турецком востоке была в 1919–1921 гг. крайне упорной, часто озлобленной и вовсе не походила на случайную размолвку дипломатических друзей. Происходило нечто совсем неожиданное, если принять во внимание, что речь идет о «союзниках».
«Почему Англия ведет против Франции на всем востоке настоящую войну оружием и идейную? Войну, которая в точности напоминает борьбу XVIII столетия между этими двумя великими колониальными державами, которые сталкивались во всех сферах влияния?» Так писала французская путешественница в июне 1920 г.[196]. На французскую Сирию и в 1919, и в 1920, и в 1921 гг. не переставали делать набеги не только турки, но и английские добровольцы; то же происходило и в Киликии, пока там еще были французские войска. Английский ставленник пытался совершить форменное вторжение в Сирию и был, после боя, отброшен французами. Все это происходило в те самые годы, когда Ллойд-Джордж, встречаясь на бесчисленных конференциях с французскими министрами, пытался сговориться с ними относительно Германии и охотно позировал пред фотографами, обучая дружески Бриана игре в гольф.
И скрытая, и открытая борьба между Англией и Францией, Италией и Югославией, Польшей и Литвой, начавшаяся тотчас же после разгрома Германии и Австрии, борьба Турции и Персии против Англии, отчаянные попытки Египта освободиться от англичан, борьба Германии за остатки своей политической независимости, революционные и контрреволюционные события в Германии, Венгрии, Италии, Египте, Китае, Индии, тесно связанные с мировой войной и ее финалом, — все это уже явления нового периода, и все это я попытаюсь подвергнуть анализу во втором томе моей работы[197]. Читатель не должен удивляться, что общий курс, посвященный истории нескольких лет, протекших после войны, потребует большой книги: работая над громадной массой сырья, при почти полном отсутствии настоящей научной литературы, считаясь с колоссальной массой разнохарактернейших тем и сложнейших вопросов, всякий историк, сколько-нибудь достойный этого наименования, обязан сплошь и рядом либо предпринимать самостоятельные частичные исследования, либо отказаться от своей задачи вовсе.
195
Traite etc., fait a Sevres le 10 aout 1920, article: La navigation dans les detroits comprenant les Dardanelles, la mer de Marmara et le Bosphore sera a l'avenir ouverte en temps de paix et en temps de guerre a tous les batiments de commerce ou de guerre et aux aeronefs militaires et commerciaux.
196
Cp. George s-G a u 1 i s B. Angora, Constantinople, Londres. Paris, 1922, стр. 231.
197
Том не был написан. — Ред.