Страница 4 из 88
— Ты все понял?
— Да, пан профессор.
— Я должен бы привести тебя к присяге, взять слово хранить тайну. Но какой в этом смысл? Я тебе верю. Если бы ты захотел стать предателям, все равно бы стал им. Да хранит тебя Господь[6].
Моральными и профессиональными качествами эмиссара неизменно восхищались все, с кем он работал. Когда в апреле
1940 года, вернувшись в Варшаву, он отчитался перед лидерами политических партий, они были буквально потрясены. Сам же он скромно называл себя «граммофонной пластинкой, которую записывают, пересылают и прослушивают», и считал своим долгом скрупулезно выполнять то, что ему поручали.
Из страха заговорить под пыткой в гестапо он пытался покончить с собой — патриотическая жертва, значимость которой для ревностного католика трудно переоценить. Когда же он отправлялся с другим важнейшим заданием, причем двойным — от Делегатуры (представительства польского правительства в изгнании внутри страны) и от евреев гетто, — иерархи католической церкви оккупированной Польши дали позволение вручить ему медальон с частицей Святых Даров. Одновременно подпольщики снабдили курьера дозой яда. Понимая несовместимость этих вещей, он перед отъездом отказался от яда. Карский совершенно искренне считал себя новым миссионером, это подтверждают его слова, сказанные сорок лет спустя, в 1981 году: «Бог выбрал меня, чтобы я увидел то, что увидел, и засвидетельствовал это».
В Польше Карский работал под началом генерала Ровецкого, верховного главнокомандующего Союза вооруженной борьбы, внутренних вооруженных сил Сопротивления, переименованных в феврале 1942 года в АК — Армию Крайову (то есть Отечественную армию)[7]. В 1940–1942 годах поручик Ян Козелевский носил псевдоним Витольд. Под этим именем его знали в подполье. Витольд Кухарский был арестован в Словакии, передан в гестапо, подвергнут пыткам и бежал. Именно это имя стояло в указе, подписанном генералом Ровецким в феврале 1941 года, о награждении эмиссара орденом Воинской доблести (Virtuti Militari). Сам герой узнал об этом только в девяностые годы от историка Анджея Кунерта, нашедшего указ в секретных архивах. Не знал о нем и генерал Сикорский, когда в январе 1943 года вручил орден Virtuti Militari Яну Карскому в Лондоне.
Псевдоним Ян Карский присвоило Витольду лондонское правительство, когда летом 1942 года он готовился, по поручении главы Делегатуры Сирила Ратайского и лидеров политических партий, к крайне рискованной поездке в Лондон в качестве посланца внутреннего гражданского Сопротивления.
В 1987 году Ян Карский пересказал своему биографу Станиславу М. Янковскому разговор, который состоялся у него с Ратайским незадолго до отъезда в Лондон:
— Я хочу попросить вас встретиться перед отъездом с представителями еврейских организаций. Вы сможете это сделать?
— Разумеется, пан делегат.
— Вы повезете в Лондон поручения от политических партий. Они к этим партиям не принадлежат, но они тоже польские граждане. И надо выслушать их, если они хотят что-то передать.
О том, что последовало дальше, рассказано в незабываемой главе «Гетто», которая начинается со встречи курьера с одним из руководителей еврейской социалистической партии Бунд Леоном Фейнером и одним из лидеров сионистов. Это была официальная часть его «еврейской миссии»: запомнить и передать по назначению вопросы еврейской общины правительству и ее наказы двум представителям еврейского меньшинства в лондонском Национальном совете: адвокату Игнатию Шварцбарту и рабочему-бундовцу Шмулю Зигельбойму. Карский знал, что еврейская секция бюро информации АК уже собрала и микрофильмировала все документы, которые подтверждали преступления, творящиеся в варшавском гетто, и акции по уничтожению евреев, начавшиеся в Треблинке, Белжеце, Собиборе. В Лондоне и Нью-Йорке считали информацию об этих зверствах преувеличенной. Поэтому Ян Карский согласился дополнить официальную часть добровольной ролью очевидца, понимая, что это может стоить ему жизни. Зато он получит право говорить о том, что видел собственными глазами, и просить ускорить помощь.
Драгоценные микрофильмы, которые он привез в Париж запаянными в обычный ключ, попали в Лондон 17 ноября 1942 года. А 28 ноября, когда в Лондон прибыл сам курьер, польские власти заверили его: первый двухстраничный доклад, обобщающий материалы об уничтожении евреев, передан правительствам союзников и еврейским организациям в Лондоне. Этот первый «доклад Карского» послужил подтверждением информации, которую в августе 1942 года обнародовал в Швейцарии член Всемирного еврейского конгресса Герхарт Ригнер и которую подвергли сомнению в Соединенных Штатах.
2 декабря Карский передал устные воззвания из гетто обоим еврейским представителям в Национальном совете. Он также выступил перед польским Советом министров и лично беседовал с министром иностранных дел Эдвардом Рачинским, которому было поручено передать привезенную им информацию британским властям и распространить ее как можно шире. 17 декабря Рачинский выступил по радио ВВС, прямо ссылаясь на Карского.
В феврале 1943 года Карский дважды встречался и с британским министром иностранных дел Энтони Иденом. Однако, к разочарованию поляков, до Уинстона Черчилля Иден его не допустил. Решение отправить эмиссара Карского в США, принятое в мае сорок третьего, связано с ухудшением польско-советских отношений.
Чтобы добиться личной аудиенции у Рузвельта, были пущены в ход все средства. Польский посол Ян Чехановский в начале июля разослал приглашения множеству людей из американской администрации, в том числе члену Верховного суда Феликсу Франкфуртеру, привлекая их внимание к посланцу польского Сопротивления и одновременно — очевидцу еврейской трагедии. Усилия посла увенчались успехом — 28 июля ему и Карскому был назначен прием у Рузвельта. Карский не раз рассказывал об этой беседе и всегда подчеркивал, что президента больше всего интересовало положение внутри Польши, вопрос о границах и о необходимости компромисса с Советским Союзом. Когда Карский спросил Рузвельта, что он хотел бы передать полякам, тот ответил: «Скажите им, что мы победим! <…> А еще скажите своему народу, что в этом доме у него есть друг». Ян Карский всегда вспоминал, какое потрясающее впечатление произвел на него Рузвельт, олицетворявший всю мощь Америки. Однако в машине на обратном пути в посольство Чехановский резонно заметил: «В общем-то, президент почти ничего не сказал».
Карский вернулся из США в Лондон 19 сентября 1943 года, твердо надеясь, что его опять пошлют в Польшу. Но премьер-министр Станислав Миколайчик (который сменил на этом посту погибшего генерала Сикорского) сказал, что об этом и речи не может быть, поскольку, несмотря на все предосторожности, курьер «засветился» — в перехваченных нацистских радиограммах говорилось о «некоем действующем в Америке Яне Карском, большевистском агенте на содержании у американского еврейства». В действующую армию его тоже не пустили, а приказали оставаться в Лондоне в распоряжении премьер-министра, чтобы, используя свою популярность и безупречную репутацию, противостоять развернутой в просоветской прессе кампании, объявлявшей правительство в изгнании «реакционным», а Армию Крайову — «незаконной». Кроме того, Энтони Иден вынуждал Миколайчика уступить территориальным требованиям Сталина в обмен на земли в Восточной Пруссии и Силезии. И вот Ян Карский выступает с новой серией докладов о польском Сопротивлении, пополняя собственные данные сообщениями польского подпольного радио «Свит». С осени сорок третьего он стал постоянно употреблять термин «подпольное государство» — the Polish Underground State, а первая его статья под таким заглавием появилась 15 декабря 1943 года в Polish Fornightly Review, газете, издаваемой польским Министерством информации и пропаганды.
6
Здесь и далее автор предисловия цитирует документальную книгу Станислава М. Янковского «Карский» (Stanislaw М. Jankowski. Karski. Raporty tajnego emisariusza, Poznań, Rebis, 2009).
7
Армия Крайова — подпольная военная организация, действовавшая в оккупированной Польше в 1942–1945 гг., подчиняясь польскому правительству в изгнании.