Страница 12 из 14
– Так оборотень хитер как черт, – настаивал на своем Челав Богданыч, прожигая злым взглядом наемника. – Дурит голову, человеком притворяется.
Снова тихо заспорили.
– А пусть даже и оборотень, – неожиданно подал голос Леслав, из которого прежде слово клещами вытягивали, – его у нас который год видят, а много ли с него было вреда? У нас еще с месяц назад детишек в лес без боязни отпускали. Что же, кого-то убивать только потому, что оборотень?
Воевода зло сверкнул глазами на моего побратима и ответил:
– Ты не потому ли заступаешься за оборотня, что он любовник твоей названой сестры?
Я от шока даже закашлялась и посмотрела на мужчину, выпучив глаза.
– Оборотень ее к себе в дом таскал! – припечатал воин, вытаскивая из ножен саблю. – Поди, она и сама теперь оборотень, и побратим ее тварью стал.
Как воевода вызнал, с кем я была той ночью, когда Янош меня к себе забрал, я не понимала. Никому, кроме Леслава, я правды не говорила, все остальные знали только, что всю ночь от волка бегала.
Новость об изменениях в моей личной жизни произвела на наемников большое впечатление. Очень большое. Но на слово верить Чеславу Богданычу они не стали.
А я в свою очередь только спросила:
– А ты откуда знаешь, куда меня оборотень таскал? Не было же тебя на охоте, воевода. И донести тебе было некому, тогда люди кто куда бежали, никто бы за мной следить не стал.
Мужчина на мгновение растерялся, не найдясь с ответом. Вот так! Нужно думать, прежде чем обвинять других.
– А я тебе скажу, откуда он знает, – раздался от дома голос Яноша, насмешливый и спокойный. – От него человечьей кровью за версту тянет. Я тебя в дом тащил, глупую, чтобы не замерзла ненароком, а он по лесу за теми двумя дураками, упокой боги их души, шел.
Я обреченно зажмурилась. Ну зачем он только признался, что он волк? Так бы никто ничего не доказал, – и его бы не тронули, не посмели поднять руку на невиновного. Зато теперь – могут и убить, если только заподозрят, что Янош может кинуться.
Оборотень стоял на крыльце в рубахе, штанах и сапогах и лениво щурился, глядя в упор на воеводу. И уверенностью в собственной правоте от Яноша разило за версту. А вот страха не было и в помине. Мне даже начало казаться, что он бы с легкостью разметал всех собравшихся по его душу и не заработал бы при этом ни царапины. Бред. Однако наемники поневоле задумались. Не только о том, что лесной хозяин может быть неповинен в убийствах, но и о том, а стоит ли вообще связываться с такой зверюгой? Может, лучше разойтись миром, пока все целы?
– Ты скажи, ведьма, есть такое заклятие, чтобы человека превращать в хищную тварь? – спокойно продолжил волк, не двигаясь с места и не выказывая никакой угрозы. – Здоровенную, черную, с плешивой шкурой, огромными клыками и когтями, зелеными глазами.
Описание было очень точным, как по учебнику. Я растеряно кивнула:
– Есть. Трансформирующее заклинание первого порядка… Оно дает такой эффект. Но маг должен быть очень сильным…
И мало кто рискнет использовать такие чары, потому что, если убьют превращенного – умрет и тот, кто накладывал заклинание.
– Да кого вы слушаете?! – возмутился Чеслав Богданыч, прожигая меня ненавидящим взглядом. – Нечисть и его девку?
У меня запылали щеки от обиды и злости. Леслав дернулся было защитить мою честь, но его удержали с увещеваниями два дюжих наемника. Правильно, что удержали, нельзя нападать на княжьего человека, так и в тюрьму угодить недолго или и того хуже – на виселицу. К тому же за мое доброе имя и так нашлось кому вступиться.
– Это когда я только успел?.. – озадаченно протянул Янош, насмешливо разглядывая меня. – Девка, конечно, справная, но еще не моя.
Первым хохотнул Стефко, остальные тоже заржали как кони. Волк им нравился, этим воякам, да и, судя по шепоткам, многие с ним сталкивались и дурного ничего от лесного жителя не видели – ни в человечьем обличье, ни в зверином. Зря я боялась.
– Это же ты людей убиваешь, воевода, – выщерился Янош на противника. – Мне человечина не по вкусу, да я и не стал бы себя так подставлять. А ты решил, раз живет в лесу оборотень – так можно на него все и свалить?
Глаза молодого мужчины плеснули звериным золотом, но он не двинулся, не стал нападать.
– Янош не убивал людей, – сказала в свою очередь и я. – В ту ночь, когда последний раз тело нашли, мы с Леславом всю ночь вместе с оборотнем в избушке провели. И Янош никуда не отлучался.
– Надо сказать князю, – решительно заявил седой как лунь Вацлав Белоголовый. Поседел он после того, как полез с компанией боевых товарищей в одно упокоище. Вышли оттуда не все, а кто выжил – ничего не рассказывали. Вацлава у нас всегда слушали. – Пусть князь решит, кого судить. А ты с нами пойдешь, нечисть.
– И не подумаю, – вскинулся Янош, показав клыки. – Один раз в город ваш зайдешь – уже не выйдешь. Надо будет – сами ко мне явитесь. Хоть с извинениями, хоть с вилами, бегать не буду.
Охотники с опаской переглядывались. С одной стороны, вроде как тварь хищная, оставлять ее вот так, без присмотра, не хотелось, с другой стороны – а вдруг и правда не виноват? А если напасть – он же наверняка станет защищаться и кого-то да положит. Справедливость для вояк была важна, но собственная шкура в итоге оказалась еще важнее, выходить против оборотня, не зная наверняка, кто убийца, никто не желал.
– Ну, тогда здесь жди, – смирился с наименее опасным для всех присутствующих вариантом Вацлав. Князь, конечно, по головке не погладит, но и на кол сажать тоже не станет. – Воевода разве что может попытаться, так не он у нас правит.
Чеслав Богданыч таким волком смотрел, что Янош, должно быть, удивился. Оборотень насмешливо щурился и, похоже, чувствовал себя хозяином не только этого леса, но и всей сложившейся ситуации.
– Трусы! – припечатал воевода собравшихся мужчин и, думаю, меня тоже. Затем старый вояка с саблей наголо кинулся на хозяина избы. Тот, не будь дураком, сиганул с крыльца, не дожидаясь, когда его зарубят, и уже с безопасного расстояния протянул:
– Сдавать начал.
Может быть, и не начал сдавать первый воин округи и правая рука князя, ведь за оборотнем что молодой, что старый нипочем не угонится. Потому и не ходят на эту нечисть в одиночку.
– Так и будешь бегать? – рявкнул воевода, тут же повернувшись к врагу. Очень быстро для человека, но оборотень все равно будет быстрей.
– Буду, – покладисто согласился Янош, осклабившись от уха до уха. – Нашел дурака, на княжьего воеводу нападать. Когтем не трону.
Свое слово оборотень держал не хуже людей, а то и лучше. И правда, когтем не тронул воеводу, уворачиваясь от ударов в последний момент, насмешничая, издеваясь. Янош играл с врагом, при этом сам вроде бы и не уставал. Он готов был так танцевать и день, и два…
Мужчины внимательно следили за таким редкостным зрелищем, как резвящийся оборотень. Превратись он в зверя, был бы похож на расшалившегося щенка, разве что слишком крупного. Я же смотрела больше не на Яноша, а на воеводу. На то, как постепенно сатанеет его взгляд, как мало-помалу сереет его кожа… И чем дальше, тем более довольной становилась ухмылка волка. Он оказался прав насчет Чеслава Богданыча, а еще он хорошо знал, как именно влияет на превращенного это заклятие. Нельзя стать зверем только внешне, нельзя же столько убивать людей и при этом самому остаться человеком.
Ярость заставит тебя стать тем, кем ты являешься на самом деле.
Я понимала, что будет дальше. Янош – тоже. Поэтому только мы не удивились, когда воевода начал меняться: долго, мучительно, корежа тело…
Волк нырнул в превращение легко и привычно, за пару мгновений перекинувшись в зверя, вывернулся из одежды, которая осталась лежать на снегу, и с интересом стал наблюдать, как человек, пришедший за его головой, становился чудовищем.
Охотники попятились. Кто-то зашептал молитву.
Оборотень был красив красотой здорового сильного зверя. Серый лоснящийся волк, под шкурой которого перекатываются литые мускулы. Взгляд Яноша остался таким же, каким и был в человечьем обличье: насмешливый, спокойный и разумный, пусть и не по-людски разумный.