Обрести любимого

— Возможно, она чувствует, что поскольку ты молода, то быстрее раскусишь маленькие проделки фрейлин. Обычно за этими дерзкими девчонками присматривают более старые женщины. Моя Габриэль по крайней мере не будет доставлять тебе хлопот. Ах, как я рада, что была сегодня с тобой, когда госпожу Фиттон отослали за скверное поведение! Вряд ли мне удалось бы пристроить Габи. Какая удача! Не могу дождаться, пока расскажу Джеймсу!

— Что ты расскажешь Джеймсу? — спросил Патрик Бурк, входя в гостиную.

— Что мне удалось получить для Габи место фрейлины королевы. Фиттон опозорила себя. Разве это не прекрасно?

— То, что Фиттон опозорила себя? — спросил лорд Бурк. — Думаю, это очень жестоко с твоей стороны, Виллоу.

Валентина рассмеялась.

— Конечно, я не радуюсь, что Фиттон сама себя наказала, — огрызнулась выведенная из себя Виллоу. — С моей стороны это было бы не по-христиански, а я, братец, очень стараюсь вести себя по-христиански. Я просто довольна тем, что оказалась в нужном месте в нужное время. Я уже два года пыталась пристроить Габи.

— Я считал, что цель твоего визита к королеве в том, чтобы пристроить Валентину, — сухо заметил он. Он быстро повернулся и посмотрел на свою кузину. — Ты устроена, Вал?

— Королева назначила меня старшей фрейлиной, — последовал спокойный ответ.

— Чтоб мне сдохнуть!

— Патрик, прошу тебя, не ругайся! Ты совсем как мама! — отчитывала его Виллоу.

— Что, черт возьми, думала королева, назначив новичка, подобного Вал, главной фрейлиной. Эти маленькие распутницы будут из нее веревки вить!

— Спасибо, милорд, за ваше большое доверие ко мне, — едко поблагодарила его леди Бэрроуз.

— Тьфу! — бросил тот раздраженно. — Не устраивай женских обид, Вал. Ты всю жизнь прожила в деревне. Ты ничего не знаешь о дворе и о людях, чьи жизни зависят от него. Ты, моя дорогая, деревенщина, на которую возложили ответственность за группу очень практичных девчонок, которые превратят твою жизнь в ад. Разве ты ничего не сделала, чтобы остановить это, Виллоу? Где твой хваленый здравый смысл?

— Что мне было делать, Патрик? Сказать, что королева не права? Может быть, помчишься в Уайтхолл и скажешь ей об этом сам? Она буквально живьем сдирала шкуру с Фиттон, когда мы пришли. После того как ей представили Валентину и она поняла, какое место она занимает»в нашей семье, королева назначила Валентину старшей фрейлиной. Ее беспокоило, что кузина попадет в окружение старух, как она имеет обыкновение называть себя и своих дам. Несмотря не неопытность Валентины, я почти уверена, что эта идея блестящая. Возможно, молодая женщина сможет лучше справиться с фрейлинами, чем старая, потому что она ближе к ним по возрасту и темпераменту. Я буду рядом и помогу кузине, если будет нужно. Я буду неподалеку.

— Я тоже останусь при дворе, — сказал лорд Рурк.

— Ты? — Виллоу была поражена. — Да ты не появлялся при дворе с тех пор, как был пажом в доме графа Линкольна.

— Валентине нужен друг-мужчина, ты же знаешь, джентльмены так же склонны сплетничать, как и женщины, дорогая сестра. Не повредит иметь кого-нибудь во вражеском лагере.

— Мужчины сплетничают? — Виллоу притворилась изумленной.

— Я не могу сама в это поверить, — прибавила Валентина насмешливо.

— Иногда хуже, чем женщины, — согласился он довольно, и они рассмеялись. — Когда ты должна вернуться ко двору, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей, кузина? — спросил он.

— Королева приказала мне вернуться в Уайтхолл через два дня.

— Я еду домой прямо сегодня же, — заявила Виллоу. — Габи совсем не готова ехать ко двору. Мне понадобится по крайней мере неделя, чтобы подготовить ее, и то не очень основательно. Но надо торопиться, чтобы ее назначение не отменили. Как только она окажется при дворе, никто не посмеет попытаться убрать ее оттуда. — Говоря это, она натягивала перчатки.

— Ты посмотришь за Валентиной, Патрик? Приведи ее ко двору в четверг. — С этими словами она удалилась.

— Я не буду докучать вам, Патрик, — сказала ему Валентина, когда дверь за Виллоу закрылась. — Я уверена, что вы найдете более интересные дела, чем следить за мной, как будто я маленький ребенок, а не взрослая женщина.

— Ты в самом деле взрослая женщина. Вал, — сказал он и улыбнулся, увидев, как порозовели ее щеки. — Сегодня слишком поздно ехать в театр, — продолжал он. — Кроме того, погода отвратительная. Я возьму тебя в театр завтра, если не будет бури. Дают «Ричарда III» Уильяма Шекспира. Давай останемся сегодня дома и сыграем в карты. Придворные дамы вечно играют в карты, а ты, насколько я помню, ужасный игрок. Можешь попрактиковаться, а то проиграешь наследство лорда Бэрроуза маленьким жуликам, над которыми ты будешь начальницей.

— Ха! — парировала она. — Вы обыгрывали меня в карты, когда мне было четырнадцать, попробуйте сейчас победить меня!

Где мы будем играть, кузен?

— Пошли, — сказал он, беря ее за руку, — библиотека — удобное место.

Лакей поставил инкрустированный деревянный карточный стол между двумя удобными креслами по обе стороны камина, в котором вскоре запылал веселый огонь. На круглом столе рядом с лордом Бурком он поставил кувшин золотистого вина и два кубка. Затем помог леди Бэрроуз сесть и вышел из комнаты.

— Давайте, милорд, я горю желанием заставить вас заплатить за ваше клеветническое обвинение в адрес моих способностей. Полагаю, вы можете позволить себе играть на настоящие деньги? — Валентина расправила юбки и посмотрела на него через стол. Неожиданно, когда их взгляды встретились, она почувствовала, как у нее странным образом засосало под ложечкой. Его глаза напоминали аквамарин. Они были необыкновенного оттенка. И почему раньше она этого не замечала. Улыбка, которую он подарил ей, подобралась к его глазам, заставив их очень мило сморщиться в уголках. Он, оказывается, чертовски красивый мужчина, но до этого момента она думала о нем просто как о кузене. Она поняла, что по какой-то непостижимой причине все изменилось.

— Полагаю, мадам, вы можете позволить себе влезть в долги? — подзадорил он ее. — Сыграем в карты.

Она кивнула, и игра началась. Казалось, они были равными противниками, и его удивляло, как хорошо она научилась играть. Потом, к его изумлению, она начала обыгрывать его, куча его монет росла около нее. При этом она болтала, как будто ни в коей степени не интересовалась игрой.

— Почему вы никогда не появлялись при дворе, Патрик? — спросила она задумчиво, когда сбросила одну карту и взяла другую.

— Я пресытился им, когда был молодым, — ответил он. — Я не политик. Я обнаружил, что мне не нравится город, и жизнь здесь дорога. Вал. Я предпочитаю разводить лошадей в Клерфилд-Мэноре. Ты знаешь, что королева продала мне это поместье несколько лет назад. Теперь оно мое. Это не замок Бурков, который я даже не могу вспомнить и который, как ты помнишь, был разрушен. Клерфилд-Мэнор не стоит на наследственных землях Бурков. Меня вырастили законопослушным англичанином, как королева и обещала моей матери. — В его голосе прозвучала грусть.

— Вы не помните вашего отца или Ирландию? Он покачал головой.

— Я был грудным младенцем, когда мой отец покинул Ирландию, чтобы никогда не вернуться обратно. Проклятье, ты выиграла у меня последнюю монету.

Она радостно рассмеялась.

— Ну, мой заносчивый молодой лорд, что вы рискнете предложить мне? — передразнила она его.

— Поцелуй, — ответил он озорно. — Последняя партия, Вал. Мой поцелуй против всего выигранного тобой.

— Боже правый, сэр, вы очень высоко цените себя, — сказала она. Она понимала, что краснеет, и ее сердце стучало неровно. Что, черт побери, происходит с ней? Это же Патрик Бурк. Она знает его всю жизнь.

— Ну, мадам? Неужели ваш спортивный азарт погас? — подстрекал он ее.

— Играйте, милорд, — ответила она, а когда он сдал ей карты, рассмеялась и злорадно сказала:

— Вы проиграли, сэр!

— Нет, мадам, думаю, что скорее всего я выиграл, — ответил он. Встав, он двинулся к ней и прижался губами к ее рту.