Страница 67 из 79
— Да так…
— Вы упали в море?
— Да, я нечаянно упал в море.
— А как же это получилось, что вы упали в море?
— Так как-то…
— Совсем дошел, — говорит чей-то голос. — Пусть катится к дьяволу! Пусть разбирается полиция! Идите и позвоните. Или хотите, я позвоню?
— Не стоит, — говорит женщина. — Я уж как-нибудь сама справлюсь. — И снова промокшему человеку: — Где вы живете?
— Я просто упал в море. Оно тут в двух шагах.
— Расскажите это своей бабушке, — огрызается женщина. — Где вы живете, я вас спрашиваю? Придется доставить вас домой, раз вы в таком состоянии.
— Можно чашечку кофе? — примирительно говорит промокший человек.
— Нет, нельзя. — Женщина в желтом халате шуршит и испепеляет его взглядом. — Убирайтесь вон! Смотрите, какую грязищу развели. Где вы живете?
— Вы все равно не знаете, где это…
— Валяй, приятель, чеши отсюда, — говорит один из клиентов.
— Это очень далеко, вы все равно не знаете, где это. Черт-те что! Взять и вдруг упасть в море! Здесь так глубоко. Я промок до нитки. Может, дадите мне чашечку кофе? Одну-единственную, христа ради.
— Я не могу разрешить вам здесь сидеть.
— Ужас — вот так вот вдруг упасть в море, — говорит промокший человек. — Я ведь буквально чуть не утонул. Это же страшная глубина! Море здесь в двух шагах, и оно такое…
— У вас есть деньги?
Женщина в халате склоняется к тому, чтобы напоить его кофе, но не хочет сдаваться слишком легко. Не слушая, он продолжает:
— Честное слово… подумать только… представляете — вдруг очутиться в море? Черт-те что! Мне бы чашечку кофе. У вас не найдется чашечки кофе? Просто кошмар, я так вымок…
Она кивает молодой девушке у кофейного автомата. Сама идет за кофе и ставит чашку перед ним.
— Пожалуйста, с вас крона, — говорит она резко. — Между прочим, к вашему сведению, здесь самообслуживание.
Он хватает чашку, пьет маленькими глотками. Никого не замечает вокруг. Костюм облепил его, как приклеенный. Руки красные. Сигарета погасла. Он кладет ее в пепельницу с рекламой фирмы Мартини. С его руки капает. По столу протягивается широкая мокрая дорожка. Промокший человек пьет. Двое вышибал-добровольцев стоят, не зная, что делать — вернуться на места или попробовать еще раз, когда он кончит.
— Садитесь себе, — говорит женщина в халате. — Он выпьет и пойдет. Зачем лишние скандалы?
Они обиженно садятся.
— Слыхали, что вам сказано? — со злостью обращается один к промокшему человеку. — С вас крона! — И, повернувшись к залу: — У него ж, у паскуды, ломаного гроша нет. Самое милое дело — пойти да позвонить в полицию.
— У меня нету сил, — бормочет промокший человек. — Может, здесь есть где-нибудь кровать?
— Еще чего!
— Совсем дошел!
— Гнать его отсюда, попрошайку!
— Хватит вам с ним цацкаться!
— Я бы на вашем месте…
— У вас есть кровать? — спрашивает промокший человек, устало глядя на женщину, которая по-прежнему стоит рядом, нервно двигает ногой и шуршит. Ее рука все еще протянута: «С вас крона!»
— Я бы капельку отдохнул и пошел… Я же упал в море, чтоб его… Оно тут в двух шагах.
Она опускает руку — она дарит ему кофе. Ропот, доносящийся из углов, показывает, что публика недовольна.
— Ужасно спать хочется, — говорит промокший человек. — Наверно, от кофе. Извините.
И тут же засыпает, положив голову на стол. Широкие мокрые плечи плоско нависают над головой, как будто его покрыли листом картона. Ноги засунуты под стол. Ботинки расстегнуты — шнурки развязались, то есть одного вообще нет. Из ботинок сочится вода, а одежда начала испускать пар. Вокруг распространяется запах сырости. Запах гнили или ржавчины. Шляпа сбилась на затылок. Хорошая шляпа, хоть и попорченная водой. Просто удивительно, до чего у него растерзанный вид — он не только промок, но и весь какой-то помятый, грязный, склизкий. Он похож на утопленника. Из-под шляпы торчат волосы, тоже мокрые и слипшиеся.
Женщина в халате некоторое время наблюдает за ним, пожимает плечами. Потом возвращается за стойку, передвигает какие-то чашки, не упуская промокшего человека из поля зрения.
Соседи отодвигаются вместе со стульями. Сидеть за одним столом с утопленником — удовольствие ниже среднего. Один за другим они поднимаются и медленно выходят из столовой. Кое-кто косится на женщину. Многие косятся. Напрасно она это допускает, что и говорить. Столовая держится на постоянной клиентуре. А кому охота терпеть такое? Девушка у автомата тоже косится. Старуха, собирающая со столов грязную посуду, вполголоса беседует с завсегдатаями. И она не одобряет всю эту историю. Она обходит стол, где расселся непрошеный гость. Две чашки, из которых пили его соседи, остаются неубранными. У женщины в халате делается напряженное лицо, но уборщица уже занялась другими столами. Проснется он когда-нибудь или нет? И неужели ей еще не надоело любоваться его непотребным видом? А грязи сколько! Под стулом настоящее болото. Так недолго и в трубу вылететь. Уборщица увозит столик на колесах с грязной посудой и спешит в туалет, прежде чем она успевает сказать хоть слово.
Один завсегдатай поднимается и подходит к женщине в халате, которая расставляет горячие блюда.
— Зря вы это, — говорит он.
— Что для вас?
— Два бифштекса с луком, с гарниром. Послушайте, зря вы позволяете этому попрошайке…
— В одну тарелку?
— Да, спасибо. Так вот, стало быть… кому охота терпеть такое? Будь эта лавочка моя…
— Прошу. — Она сует клиенту тарелку и смотрит на него в упор невидящими глазами — она не желает вступать в дискуссию.
— О’кей. — Клиент с кислой улыбкой несет бифштексы к своему столику. Оглядывается на женщину в халате, предпринимает еще одну попытку: — Я хочу сказать: ведь у проклятого попрошайки явно не все дома. Неужели вы не видите? Не будьте размазней! Зря вы позволяете ему…
— В кассу, пожалуйста, — коротко бросает она.
В столовой становится холодно. Снаружи вовсю сияет солнце, а здесь температура понижается и понижается, как будто от промокшего человека исходит холодная сырость. Девушка у автомата с усердием чистит свою машину.
— Он псих, — говорит завсегдатай своему приятелю, сев на место. — От таких надо держаться подальше. Мало ли что он натворил.
Завсегдатай проглатывает бифштексы и величественно удаляется. За ним тянутся остальные. В конце концов в зале остается один промокший человек. Он храпит. Из него сочится грязная вода. Женщина в халате безумно злится на себя, но ничего не может решить. Сама не знает, чего хочет. Бросает взгляд на телефон. Заходят несколько случайных посетителей, замечают промокшего человека и снова выходят. Уходя, они втягивают носом воздух. Он гнилой, промозглый.
Уборщица возвращается из туалета. Долго возится с грязной посудой на каталке. Исподлобья посматривает на женщину в халате. Та говорит:
— На столике возле того господина стоят две чашки.
— Ну?
— Убери их.
Уборщица сморкается, топчется вокруг своей каталки, она явно не спешит. Тоже мне господин! Она близко не подойдет к этой мрази. Кто его знает, что он натворил. Она нюхом чувствует, что дело тут нечисто. И здорово нечисто. Жутковатый тип! И ведь не из простых, а что себе позволяет! С такими бывает, с каждым на свой манер. Но уж этот до чего докатился — смотреть тошно.
Не будет она убирать за ним. Ни за какие деньги. Пускай она сама убирает, если ей так хочется.
— Он не взаправду спит, — говорит девушка, с любопытством высовывая голову из-за своего автомата.
— Оставь его в покое, — говорит женщина в халате.
— Он не спит. Глядит одним глазом.
Женщина в халате тоже смотрит. Внутри у нее происходит борьба. Почему бы просто-напросто не выставить его вон? На что он ей сдался? Но выставить его нельзя. Она сама не знает почему.
Она кричит:
— Эй, вы! Спите, нет?
Промокший человек не отвечает. Но приподнимает голову. Он все еще весь мокрый. Сухие у него одни глаза. Странные какие-то глаза. Он не из простых, но что-то тут нечисто. Где его угораздило так вымокнуть?