Страница 22 из 25
улицам: вероятно, узнавала родные места.
Семья Николая Ильича жила в новом четырёхэтажном доме, недалеко от
фабрики. Возле дома был обширный двор, по краям которого росли молодые
акации. В углу двора в большой куче золотисто-жёлтого песка копались
маленькие дети. Девочки-школьницы перебрасывали из рук в руки мяч. Среди
малышей вдруг возникла драка.
— Витя, оставь! — закричала светловолосая девочка, разнимая
драчунов. — Нельзя драться. Ну что ты такой буян...
Черноволосый мальчик надул губы и, насупив брови, проговорил
угрожающе:
— Дам! — Потом он увидел вдруг откуда-то появившуюся собаку и,
просияв, крикнул: — Вавака!
Все дети мгновенно прекратили игры. Во двор входил человек в
гимнастёрке, с крупной собакой, похожей на волка.
Девочка оставила брата и побежала к дому:
— Папа! Мама! Посмотрите, какую собаку нам привели!
Норка недоверчиво озиралась по сторонам, плотно прижимаясь к ноге
своего хозяина. Здесь всё для неё было чужим.
Они вошли в просторную гостиную. Мария Павловна указала гостю на
стул, а сама вышла в другую комнату.
Васильев огляделся. Всё было обычным: чистым, красивым и простым, но
необычное гость увидел на стенах. Они были увешаны цветистыми рисунками в
рамках: тут были и огненно-алые тюльпаны, синие васильки, белые и розовые
ромашки, гвоздика, анютины глазки, красные гроздья рябины. Некоторые же
рисунки состояли из каких-то полосочек, точек, завитушек, горошин, но в
таком сочетании, что рисунок казался привлекательным. Все эти рисунки
отражались в зеркале, и казалось, что там, за стеклом, ещё одна такая
красивая комната. Васильев хотел было подняться со стула и подойти к
стене, чтобы рассмотреть рисунки поближе, как услышал голос девочки.
— Дяденька, а можно её погладить? — спросила она и, не дожидаясь
разрешения, протянула руку к голове Норки.
Собака сдержанно прорычала «рр-р-р...», и девочка испуганно отдёрнула
руку:
— Ой, какая злая!
В это время из другой комнаты показался Николай Ильич. Он так
свободно шёл по комнате, будто был зрячим.
— Здравствуйте, — сказал он, безошибочно протягивая руку Васильеву.
— Папа, как же она будет тебя водить, такая злюка? — разочарованно
спросила Лена.
— Вот в том-то и дело, дочка, что надо с ней подружиться.
— Это вы верно, Николай Ильич, сказали. Надо вам теперь завоевать
доверие и любовь Норки, но прежде всего я должен подружиться с вами. Иначе
Норка не признает вас. Она ведь у нас с характером. А тебе, девочка, надо
с ней поосторожнее быть, пока она не привыкнет.
В это время через полуоткрытую дверь со двора, косолапо шагая и сопя,
вошёл черноглазый Витя и, смело подойдя к собаке, погладил её по морде.
— Маленькая, — проговорил он.
Всё, что очень нравилось Вите, он называл «маленькая». Так его самого
называли родители.
— Мама! Она укусит его! — закричала Лена.
— Тише... — остановил её Васильев.
Норка спокойно взглянула на малыша и вильнула хвостом.
— Не пугайтесь, — сказал Васильев, — даже самые злые собаки не
трогают маленьких детей.
— Почему так? — удивлённо спросила Лена.
— Наверно, чувствуют, что малыши не могут причинить им никакой
боли? — спросила Мария Павловна.
— Безусловно, — подтвердил Васильев.
— Ну, а я для неё большая, что ли? — обиженно сказала Лена.
— Ишь какая хитрая! — улыбнулась Мария Павловна. — То всё твердит,
что большая, а сейчас захотелось быть вдруг маленькой.
— Ну и не буду дружить с ней, подумаешь...
Норка инстинктивно разделяла всех людей на друзей, которые были
близки её хозяину, и к этим людям она относилась доверчиво, и на чужих,
которые были далеки от хозяина. Эти люди были ей безразличны, и к ним она
относилась со скрытой недоверчивостью. Васильев дружит с новым для неё
человеком, он вместе с ним ест за одним столом, ходит по городу, мирно
беседует, и Норка, сопровождая их, стала относиться к Николаю Ильичу
спокойно, дружелюбно. Попробовал Николай Ильич её кормить, но она не
приняла пищу и даже отошла подальше от него. А сейчас Васильев приказывает
ей принять от Николая Ильича. Он говорит строго и ободряюще:
— Можно, Норка, можно... Ешь.
Собака вяло подходила к кормушке и с предосторожностью, нехотя,
поедала угощение, посматривая то на Васильева, то на Николая Ильича. Всем
своим равнодушно-подневольным видом она как будто хотела сказать новому
человеку: «Ну что ж, если так хочет мой хозяин, я съем свой обед, сделаю
вам такое одолжение, но на мою дружбу вы всё равно не рассчитывайте...»
Потом Васильев стал уходить из дому как раз в те часы, когда надо
было кормить собаку, и Норка стала принимать пищу от Николая Ильича, не
оказывая при этом новому кормильцу никаких особых признаков внимания.
Попыталась ухаживать за Норкой и Лена, но Васильев категорически
запретил:
— Нельзя, Леночка. Иначе она не привыкнет к папе и не будет его
водить.
— Но ведь мы вместе живём... — обиженно протянула Лена.
— Ты не расстраивайся, Леночка, — успокоил её Васильев. — Норка всё
поймёт, когда я уеду от вас, и она привыкнет к папе. Вот тогда и ты будешь
ухаживать за ней.
— Дядя Ваня, а почему вы ей разрешаете играть с Витей?..
— Потому, что он маленький.
Получилось так, что после первого же смелого знакомства Витя приобрёл
у Норки какое-то особое расположение. Он не только гладил её, но даже
трепал за уши и брал за нос. Норка играла с ним: бегала по комнате,
приседала и взлаивала. Витя гонялся за ней и весело смеялся.
Однажды Васильев ушёл на целые сутки, и Норке пришлось остаться одной
в семье Малининых. Среди членов семьи она уже заметно предпочитала Николая
Ильича: всё приятное теперь исходит от него, он такой спокойный, добрый.
Правда, он не такой уверенно-строгий, как Васильев, но зато он ничего от
неё не требует. Лишь кормит и ласково говорит: «Норка, Норка».
Вечером она забеспокоилась. Подошла к двери и, царапая её лапами,
заскулила, попросилась на волю. Очевидно, она хотела найти Васильева.
— Нельзя, Норка, нельзя, — сказал Николай Ильич, — ложись...
Не дождавшись хозяина, поздним вечером Норка легла около пустого
дивана, на котором спал Васильев. А ночью Николай Ильич проснулся и
услышал около своей койки сопящее дыхание собаки. Она лежала на полу,
свернувшись клубком. Николай Ильич прошептал: «Норка!» — и легонько
погладил её по голове. В ответ на ласку собака сдержанно, один раз,
лизнула ему руку и осталась с ним рядом до утра.
Потом Васильев совсем ушёл от Малининых на другую квартиру, недалеко
от них, и заходил к ним лишь изредка. А Норка уже так привыкла к Николаю
Ильичу, что стала выполнять его простые команды: «сидеть», «гуляй»,
«лежать». Делать это было легко, тем более что всякий раз она получала от
Николая Ильича кусочек вкусной колбасы.
Прошло две недели. Васильев надел на собаку шлейку, а поводок
пристегнул к поясному ремню слепого. Правее Николая Ильича пошёл Васильев,
подав Норке команду:
— Вперёд!
Норка охотно пошла. Они повернули налево, затем пересекли улицу.
Норка точно выполняла все команды Васильева.
На другой день они отправились опять на работу, но Васильев шёл уже
не рядом с Николаем Ильичом, а по левой стороне улицы, изредка посматривая
на них. Команду подавал Николай Ильич сам. Норка издали, через улицу,
видела Васильева и точно выполняла приказания Николая Ильича, который шёл
по знакомому маршруту, в госпиталь. Там Васильев угостил собаку мясным
супом. Но всё же, когда Норка видела Васильева вблизи, она порывалась