Страница 34 из 87
— Кто тебя звал сюда? — закричала на Снежка Таня. — Видишь, что наделал?
Снежок вяло завилял хвостом и поглядел на Таню: ну, а что он сделал плохого? Он ведь просто обрадовался!
Тане стало жалко Снежка. И так уж она его совсем забросила. Раньше Снежок всегда ходил с ней вместе — и в поле, и на луг, и на речку. А как стала Таня учиться в школе, так Снежок всё один да один. Таня погладила его.
— Ну ладно. Пойдём к ребятам на гору. Только вот птичку с хохолком не дал разглядеть!
Снежок снова повеселел. Лохматый хвост его закрутился кольцом. Снежок принялся прыгать и хватать Таню за рукава, за варежки. Таня взяла салазки, выбежала на улицу, Снежок — за ней: ну всё, как раньше, когда Таня не ходила в школу. Он прыгал вокруг Тани, убегал вперёд, а потом изо всех сил мчался обратно и всё заглядывал ей в глаза, словно спрашивал: «А куда мы идём? А в какую сторону мне мчаться?»
Таня зашла за Алёнкой, и они отправились на гору, Снежок теперь понял, куда они идут, и помчался по белой дороге.
На горе было шумно, весело. Сколько есть в колхозе ребят, все, видно, собрались здесь. Санки мчались одни за другими с крутой горбатой горы, ребята кричали, смеялись, а некоторые визжали от страха. Лёд на горе так блестел на солнце, что глазам было больно.
Таня и Алёнка подошли к горе и остановились.
— Ух, как раскатали! — сказала Алёнка. — Один лёд.
— Что, забоялись? — крикнул им Юрка председателев. — Эх вы, пичужки!
— «Пичужки»! — обиделась Таня. — А сам и вовсе весь в снегу!
— Стоят, боятся! — крикнул Дёмушка. — Да им санками не управить!
— Зато ты управил, — засмеялась Алёнка, — только что из сугроба вылез!
— Во, как Зеленин помчался! — сказал Юрка. — Сейчас и я так же! Э-гей!
Он бросился в свои санки и полетел с горы.
— Я тоже! — сказал Дёмушка. — Э-гей!
Он поправил шапку и так же, как Юрка, бросился в санки и помчался вниз.
— А вы что же? — крикнула Тане Ариша Родионова. — Глядите, как я буду санками править, и вы так же!
И Ариша понеслась вслед за Дёмушкой.
— Давай и мы! — решилась Таня. — Алёнка, садись!
Ух, как ринулись санки с ледяного бугра! Снежная пыль била в лицо, сердце замирало. Кусты по сторонам летели вверх, на гору. А ракиты, что в овраге, над речкой, мчались навстречу. Теперь править, править надо, чтобы санки к речке не проскочили!..
Но куда там, к речке! Санки вдруг свернули да прямо в сугроб. Таня и Алёнка оказались в снегу. Они подняли головы и поглядели друг на друга. А потом засмеялись и начали выбираться из сугроба. Но тут подскочил к ним Снежок, начал играть с ними и никак не давал встать и отряхнуться.
Еле-еле выбрались подружки на гору. Поехали снова — и опять в сугроб, на потеху ребятам!
Но зато в третий раз наловчились править. Доехали до самой речки и остановились под ракитами. Вот попробуй, подразни-ка их теперь!
Долго катались ребятишки с горы. Щёки у всех стали красные и руки красные — в варежках жарко!
А глупый Снежок совсем запыхался. Он ни за что не хотел отстать от Тани и Алёнки. Подружки с горы — и он за ними мчится! Они санки на гору тащат — и он рядом плетётся, высунув язык. Да ведь и то сказать — неужели ему в такой день в конуре одному сидеть?
Таня пришла домой, когда уже стемнело и в избах зажглись огни.
Мать, как увидела Таню, так и всплеснула руками:
— Ох, дочка, на кого же ты похожа! И вся-то ты в снегу, и варежки хоть выжми. Наверно, и в валенках вода хлюпает!
— Раздевайся живо! — прикрикнула на Таню бабушка. — Снимай валенки да на печку!
Таня не спорила. Варежки и правда были совсем мокрые, а в валенках и в самом деле вода хлюпала. Она живо разделась, пальто повесила на свой гвоздик, который для неё прибил дедушка. Валенки поставила на печку. И сама туда же забралась.
— Смотри не засни там, — сказала мать, — а то ужин проспишь.
— Во сне поужинает, — отозвался дед.
Сон тотчас начал одолевать Таню. Ласковое тепло сразу охватило её, глаза начали закрываться. Всё ещё мелькали перед глазами санки, снег, ребячьи лица, ракиты, Снежок… Слышались голоса. Но постепенно эти голоса становились всё тише, удалялись куда-то. И вот уже Таня стоит в белом палисаднике, а на её птичьей кормушке сидит птичка с красноватым хохолком и поёт тоненьким голосом…
Но это не птичка пела. Это пел на столе самовар, пел-распевал и пускал пар под потолок. И мать звала Таню:
— Вставай ужинать!
Таня слезла с печки.
— Дедушка, — спросила она, — а какая это птичка сегодня ко мне прилетала? Красненькая с хохолком?
— Я её видел, — ответил дед. — Это свиристель. Видно, совсем голодно в лесу, коли в деревню прилетела.
И, немного погодя, дедушка сказал:
— Это хорошо, товарищ командир, что твои октябрята кормушки поразвесили. Посмотрел я сегодня, как у тебя птицы обедали. Поели они, а потом сидели на ветках и всё щебетали что-то. Наверно, говорили тебе спасибо. Не иначе!
Вот и каникулы
И как это быстро пролетело время! Кажется, что зима совсем недавно наступила, а уже и Новый год на дворе.
Когда Таня была маленькая, она всё хотела увидеть — как это Новый год приходит? Даже на улицу выходила поглядеть, не идёт ли Новый год по дороге. Вот какая она тогда была смешная.
И как же плакала тогда Таня, что ребята-школьники не взяли её в школу на ёлку.
А нынче — вот она, эта ёлка, стоит разукрашенная посреди большого класса. И Таня с Алёнкой вместе со всеми октябрятами ходят вокруг ёлки и поют песню:
Таня пела песенку, а сама глаз не могла отвести от ёлки. Сколько на ней разных игрушек! Тут и рыбки, и слоники, и звёзды, и снегурочки… А какие шары — они словно светятся своим светом — жёлтые, красные, зелёные. А бусы переплетались на зелёных ветках, словно радужные пузырики, и каждая бусинка сияет и сверкает. А какая звезда горит на верхушке! Словно красный огонёк, у которого пять лучиков.
Ребята пели, плясали, читали стихи. Таня тоже выступала. Они с Федей Вальковым разучили басню Крылова «Стрекоза и Муравей». Ариша нарядила Таню Стрекозой, прицепила ей зелёные крылья из прозрачной бумаги. А Феде сделала из картонки чёрный панцирь. Но, когда подошла очередь выступать, Федя пропал.
Ариша рассердилась:
— Вот какой недисциплинированный человек этот Федя Вальков! А ещё октябрёнок!
Но Таня вступилась за Федю:
— Он дис… он диспли… Ну, он хороший, только несмелый. Он просто от страха куда-нибудь спрятался!
Все стали искать Федю. А он и в самом деле спрятался. Забился в угол за шкаф и стоит там с чёрным муравьиным панцирем на спине.
— Смотрите, вот он! — закричал Митя. — Будто и правда муравей какой, стоит притаился!
Марья Васильевна подошла к Феде, взяла его за руку и подвела к ёлке.
— Ты же очень хороший ученик, Федя, — ласково сказала она, — и октябрёнок ты хороший, и голос у тебя звонкий, чего же ты спрятался?
Федя стоял весь красный от смущения и не знал, что ему делать. Но тут выручила Таня. Она стала рядом с Федей и громко начала:
Федя вторил ей чуть слышным голосом, только что губами шевелил. А когда в самом конце ему пришлось отвечать Стрекозе, так он еле прошептал:
— Громче! — закричали ребята, которые стояли сзади. — Не слыхать ничего!