Мое сердце

Пока они поднимались на поросшие соснами холмы, окружавшие озеро, Велвет показалось, что она увидела лису. Алекс говорил, что здесь водятся и ласки, и волки, и дикие кошки. Они достигли вершины невысокой горы, которую Алекс упорно называл маленьким холмиком. Вид, открывшийся ее взору, поразил красотой. Под ними лежала узкая долина, где раскинулась деревушка Брок-Эйлен и господский дом Яна Гранта, его зятя, как ей объяснил Алекс. Она рассмотрела большую отару овец, пасущуюся на лугу рядом с деревней.

— Овцы здесь, девочка, — признак благосостояния человека, — сказал он. — Большей частью нашего богатства мы обязаны им. Конечно, мы выращиваем и крупный рогатый скот, причем каждую осень часть стада забивается, солится и целыми бочками отправляется во Францию, Голландию, Данию, некоторые германские княжества. У меня есть еще разрешение короля на лов лосося в моих водах. Лосось тоже экспортируется в копченом, соленом и вяленом виде. И все-таки основное мое богатство — овцы.

— Кто перевозит твои товары через море? — тут же спросила она, будучи истинной дочерью своей матери. Он ухмыльнулся:

— Когда я был еще молодым, я уговорил отца разрешить мне вложить часть средств в покупку нескольких кораблей. Теперь мы сами возим свои товары, вместо того чтобы платить кому-то. А до того мы подряжали одного мошенника, который брал с нас огромные деньги и при этом еще ухитрялся надувать. — Он протянул руку. — Взгляни на другую сторону долины, Велвет, на гору, возвышающуюся над ней.

Глаза Велвет проследили в указанном направлении, и неожиданно она увидела замок, который, казалось, вырастал прямо из скал на склоне горы.

— Дан-Брок! — сказал он.

Она непроизвольно вздрогнула. Дан-Брок! Ее дом! Замок не особенно большой, но как же он красив со своими зубчатыми стенами и башнями, вознесшимися высоко над долиной. Ей подумалось, что он практически неприступен. Она даже не видела, как вообще можно добраться до него, и спросила Алекса.

Он улыбнулся:

— Смотри внимательнее, девочка. Там есть очень узкая тропа, поднимающаяся из долины по карнизам к Дан-Броку.

— Значит, на замок практически невозможно напасть, не правда ли? По тропе невозможно подняться большому отряду, чтобы штурмовать его, да?

— Да, — ответил он. — Но мы, к сожалению, уязвимы, девочка. Северная сторона замка выходит на вершину горы, где есть узкое плато. И хотя он обнесен крепостной стеной, но, как и все стены замков, ее тоже можно проломить при желании. И все-таки за всю историю Дан-Брока эти стены пали только однажды, и было это в царствование короля Джеймса IV. Одна из служанок замка, давно любившая некоего солдата из стана противника, сбросила однажды ночью веревочную лестницу своему возлюбленному, а он, оглушив ее, открыл главные ворота армии короля.

— А почему король осаждал Дан-Брок? — спросила Велвет. Он улыбнулся:

— Случился маленький спор из-за прекрасной дамы. Эта леди, однако, предпочла моего предка и вышла за него замуж. После того как он увез ее, король ворвался в замок и нашел их пребывающими в самом разгаре медового месяца. Вместо того чтобы рассвирепеть окончательно, он развеселился и признал, что его обошли. Затем подарил в качестве свадебного подарка золотой канделябр, который ты сегодня увидишь на стене главного зала. Велвет рассмеялась:

— Мой дом, оказывается, очень романтическое место! — Она повернулась к нему с сияющим лицом. — Он прекрасен даже отсюда, Алекс. Я уверена, что полюблю его.

— Тогда поехали домой, дорогая, — сказал он, и они начали спуск в долину.

— Граф едет! — Босоногий мальчуган стрелой мчался по Брок-Эйлену, не переставая кричать:

— Граф едет! — Он был очень горд, что первым принес эту новость.

Двери домов распахивались, и обитатели деревни высыпали на улицу, чтобы поприветствовать своего властелина и его жену. Брок-Эйлен, как заметила Велвет, выглядел гораздо более процветающе, чем большинство деревень, мимо которых они проехали на своем пути. Перед некоторыми из домов были разбиты небольшие садики, в кадках даже росли цветы, а кое-где подоконники были уставлены цветочными горшками. Лица встречавших светились улыбками и дружелюбием; мужчины бросали одобрительные взгляды на Велвет, женщины хитро переглядывались.

— Добро пожаловать домой, милорд!

— Добро пожаловать и вашей супруге, милорд!

— Да пребудет с вами обоими Господь, милорд! Приветствия сыпались со всех сторон, и Велвет улыбалась в ответ. Алекс же, знавший каждого жителя своей деревни, поминутно останавливался, чтобы перекинуться парой слов.

— Аллан, спасибо тебе! Гэвин, ты что-то растолстел с тех пор, как я уехал. Не иначе опять браконьерствуешь в моих лесах, а, приятель? Джин, еще один малыш? Это что же получается, трое за три года, а?

Все они, казалось, искренне радовались встрече с ним. Он знал все их проблемы, их силу и их слабости, и Велвет могла бы с полной уверенностью сказать, что они любят его.

Они выехали на маленькую площадь с кельтским крестом в центре ее. На площади расположились маленькая гостиница и такая же маленькая церковь. Здесь хорошо жить, подумалось Велвет. Вдруг прямо перед лошадью Алекса на дорогу выскочила женщина, маленькая блондинка, державшая на руках ребенка, крохотную девочку.

— Разве ты не хочешь сказать «добрый день» своей дочери, Алекс? Ты привез ей что-нибудь в подарок, как я ей обещала? — дерзко спросила женщина.

— Тебе не следовало обещать того, чего ты не можешь выполнить, Аланна, — спокойно сказал Алекс, пытаясь стороной объехать и женщину, и ее ребенка.

Аланна подтолкнула девочку в бок, и, как по команде, та закричала:

— Папа! Папа!

Она была еще слишком мала, чтобы суметь сказать что-нибудь еще, но и это произвело эффект.

Алекс не смог сдержать своих чувств и, нагнувшись с лошади, подхватил ребенка на руки.

— Как ты тут, Сибилла? — спросил он. Его лицо осветилось нежностью. Всем было видно, что он любит дочь.

Велвет почувствовала, как будто кто-то с размаху всадил ей нож в грудь. Она отвернулась с полными слез глазами, но заметила это только Пэнси. Камеристка метнула на Аланну гневный взгляд, но белокурая англичанка только дернула головой и вызывающе расхохоталась.

— Так вот это и есть твоя жена, Алекс? — спросила она. Не говоря ни слова, граф отдал ей назад ребенка и, повернувшись к Велвет, произнес:

— Мы уже почти дома, дорогая. Я смотрю, ты начинаешь уставать.

И они двинулись дальше по дороге. Джин Лаури, та добропорядочная женщина, с которой разговаривал Алекс, сердито взглянула на Аланну Вит.

— Ты бы лучше поостереглась, наглая девчонка! Я знаю Алекса Гордона всю свою жизнь и могу уверить тебя, что ты ничего не добьешься нахальством. Он не позволит тебе оскорблять свою молодую жену.

— У вас, кажется, две дочери, госпожа Лаури? Если хотите, чтобы этот прекрасный мальчик, которого вы носите под сердцем, благополучно появился на свет, я бы не советовала вам оскорблять меня! — Глаза Аланны сузились.

Джин Лаури перекрестилась.

— А ты и взаправду дрянь. Но тебе меня не запугать. Я не верю в эти сказки, что ты ведьма. Может быть, тебе и удастся заморочить голову кому-нибудь из девчонок этой деревни своими приворотными снадобьями и прочими зельями, но только не мне. Если ты такая всемогущая, что же ты со всеми своими ведьмиными штучками не смогла удержать графа?

— г Алекс любит меня, — твердо заявила Аланна Вит.

— Хм! — фыркнула Джин Лаури. — Ты дура, если веришь в это, дорогуша. Я-то видела, как он смотрит на свою красавицу жену. Он быстренько обрюхатит ее, а когда у них родится сын, он больше и не вспомнит о тебе. Он и сейчас бы не обратил на тебя внимания, если бы не малышка Сибби. — С этими словами она пошла прочь, довольная, что сумела поставить на место эту заносчивую англичанку.

Разозленная Аланна долго смотрела ей вслед. Потом оглянулась и посмотрела вслед Алексу. Она подарила ему ребенка, и какая же ей выпала награда? Дом в этой Богом забытой деревушке и крохотная пенсия, которой им едва хватает на жизнь? Она терпеть не могла заниматься домашним хозяйством, а ни одна женщина в деревне не хотела идти к ней в услужение. Да еще Сибилла вечно цепляется за юбку, прося то того, то другого. Аланна ненавидела здесь все, но когда-нибудь она еще вернется в Дан-Брок, у нее опять будут слуги, чтобы ухаживать за ней и ее ребенком. Она уже начала околдовывать Алекса, чтобы вернуть его себе и оторвать от этой гордячки-шлюхи, которая даже не удосужилась взглянуть на нее.