Мое сердце

— Да, это так, — согласилась мать, — но ты должна помнить, что Адам и я покинули ее как раз в то время, когда, как выяснилось, мы были нужны ей больше всего. У нее не было никого, кто мог бы дать ей совет. Будь терпеливой, Виллоу. Велвет прожила дома всего две недели. Она очень волнуется, как пройдет ее встреча с Алексом.

— Она и с нами ведет себя как-то странно, — проворчала Виллоу. — Я сказала ей, что выбрала ее в крестные матери своей маленькой Джоанны, а она не проявила никаких чувств. Все эти дни она скачет сломя голову на этом своем чертовом жеребце с утра до ночи.

Скай ничего не ответила, заметив под окном Велвет, которая вскочила в седло своего ширококостного гнедого и галопом понеслась по аллее. Как объяснить Виллоу, что Велвет сходит с ума по своей дочери, которая всего на месяц моложе Джоанны? Она не может сделать этого. Еще до того, как они приехали в Королевский Молверн, Велвет настояла, чтобы они никому и никогда ничего не рассказывали про Ясаман. Поклясться молчать заставили и Пэнси вместе с Дейзи и Брэном.

— И Алексу? — спросила Скай у дочери.

— Да! Если у меня нет возможности быть вместе с дочерью, зачем Алексу вообще знать о ее существовании? Только для того, чтобы постоянно попрекать меня, мама? Я никогда не скажу ему о ней.

Они добрались до Королевского Молверна, и вся семья радостно приветствовала ее возвращение домой. Они показывали ей своих детей, которыми она должна была восхищаться. Для Велвет это было нелегким испытанием, и Скай от всей души желала, чтобы они все побыстрее разъехались по собственным домам и дали возможность Велвет прийти в себя в тишине и покое. Они же не торопились с отъездом. Велвет нашла свой способ уединения, целые дни проводя в седле, не чувствуя за собой никакой вины за эти постоянные отлучки, зная, что мать ее поймет.

Сегодня она еще больше, чем в обычные дни, стремилась сбежать из дому, а вернее — от своей старшей сестры, которая беспрестанно совала ей своего младшего ребенка, чтобы Велвет понянчила его. Она старалась заставить себя полюбить маленькую Джоанну, которая и на самом деле была прелестна. Но каждый раз, когда она держала племянницу на руках, она едва сдерживала слезы при воспоминаниях о собственной дочери. Сегодня утром она не смогла вынести этого больше и грубо сунула ее матери назад, прикрикнув на Виллоу:

— Она мокрая и меня всю описала с ног до головы! Не давай мне больше ребенка, пока я сама не попрошу об этом. Терпеть не могу, когда меня надо выжимать! — и вихрем выскочила из комнаты.

Сейчас же, проносясь по дороге, с волосами, раскиданными встречным летним ветром по лицу и плечам, Велвет чувствовала, как груз проблем спадает с нее. Пригнувшись к холке, она пришпорила коня, пустив его в галоп, и понеслась с холма на холм, чувствуя себя свободнее, чем когда-либо за прошлые недели. У нее возникло такое ощущение, что она вернулась на пять лет назад, в свое детство, когда она даже не знала или, вернее, не помнила такого имени — Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский. Она так спешила вырасти. И почему это дети всегда так чертовски торопятся стать взрослыми, подумалось ей. Детство так коротко. Если бы только дети понимали это, то наслаждались бы каждым мгновением жизни в своем безопасном и невинном мире. Она вздохнула, потом тихо рассмеялась про себя.

Понимание этого, к сожалению, приходит слишком поздно, с возрастом.

Взлетев на вершину холма, она остановила лошадь и, обернувшись, несколько минут смотрела назад, на свой дом. Королевский Молверн. Его назвали так, потому что он был построен для королевы и расположен на Молвернских холмах в уединенной долине между реками Северн и Вье. Отсюда он казался драгоценным камнем в прекрасном окладе. Она думала, что больше никогда не увидит его. В легкой дымке предосеннего дня долина казалась такой пышно-зеленой! Все вокруг дышало тишиной и покоем, которых она не могла бы найти нигде больше во всем мире. Ей будет не хватать всего этого, когда она уедет в Шотландию с мужем.

Тут она краешком глаза заметила какое-то движение на дороге, проходившей у подножия холма, и, взглянув вниз, увидела большую группу людей, направляющуюся к их поместью. По гордо развевавшимся на легком ветерке пледам, пледам цветов Гордонов, даже с такого расстояния она могла определить, что это шотландцы. Он приехал, и она не могла оторвать глаз от открывавшейся ее взгляду картины. Он ехал впереди своих людей. Неожиданно они все остановились, и Александр Гордон бросил своего коня вскачь, заставляя его подниматься по склону холма по направлению к тому месту, где стояла она.

Ужас сжал сердце Велвет, и, развернув своего жеребца, она поскакала куда глаза глядят. Очень скоро она услышала, что он ее нагоняет, приближаясь с каждым стуком копыт. В душе она проклинала себя за то, что позволила захватить ее врасплох. Если бы она встретилась с ним внизу, в долине, она могла бы ускакать от него, но здесь земля была очень неровной и опасной для такой скачки. Стоило ее коню наступить на кроличью нору, и он сломал бы себе ногу, а она — шею.

Вдруг она почувствовала, как сильные руки поднимают ее из седла, и, к своему удивлению, она не нашла в себе сил сопротивляться.

Остановив лошадь, Алекс опустил Велвет на землю и, сам спрыгнув с седла, спросил не предвещавшим ничего хорошего голосом:

— Что заставляет вас, мадам, удирать от меня каждый раз, как только мы встречаемся? — Он угрожающе возвышался над ней, сверкая глазами.

Он ожидал, что она ударится в слезы или разгневается, но вместо этого, к его величайшему удивлению, она расхохоталась ему в лицо.

— Никогда не задумывалась об этом, — искренне ответила Велвет. — Но похоже, что это правда: я всегда еду в направлении, противоположном вашему, милорд.

Он внимательно смотрел на нее. Неужели она всегда была такой красавицей? Он потряс головой, отгоняя эти смущавшие его мысли, и сказал:

— Добро пожаловать домой, Велвет. Мне не хватало тебя. Она бы предпочла, чтобы он кричал и ругался на нее, но, видимо, это придет позже, в чем она не сомневалась.

— Да неужели, Алекс? Тебе и правда не хватало меня? Но ты не очень долго ждал, чтобы заменить меня в своей постели госпожой Вит.

— Ты тоже не очень долго ждала, чтобы бросить меня. Мое тело еще не остыло, а ты уже умчалась в Индию к своим дорогим папочке с мамочкой.

— Патрик божился, что ты мертв! Я сходила с ума! Меня всю трясло, я любила тебя, а ты поставил на кон нашу любовь и наше будущее, защищая несуществующую честь какой-то проститутки в этой дурацкой дуэли! Я умоляла тебя не ходить! Я умоляла тебя, Алекс, но ты не послушался меня!

— Ты не могла задержаться хотя бы на день, чтобы похоронить меня?

— А ты хотел бы быть похороненным в земле Англии, Алекс? Я отдала распоряжения, чтобы тебя отвезли в Дан-Брок, думая, что ты бы сам захотел этого.

Он опять был ошеломлен. Каким-то краешком сознания он вспомнил, что Мурроу говорил что-то похожее. Значит, она все-таки позаботилась о нем. Ему стало легче. И все-таки…

— Но ты не собиралась сопровождать мое тело, не так ли, моя дорогая женушка?

— Нет, не собиралась! Ты разбил мое сердце, подонок! Ты что, хотел, чтобы я вслед за тобой сошла в могилу, умерев от горя задолго до того, как мы доехали бы до Дан-Брока? Тебя это утешило бы, милорд? Может быть, твоя маленькая шлюшка и пошла бы на такое, но не я!

— Аланна Вит ничего не значит для меня, Велвет. Она побывала в моей постели, ну и что же, л вот как насчет тебя? Разве ты не постаралась так же быстро найти мне замену?

— Никогда! Я шесть месяцев плыла на корабле, оплакивая тебя, Алекс. И когда меня похитили и отправили к Великому Моголу, я все еще продолжала оплакивать тебя.

— Не так уж долго, как выяснилось, мадам. Говорят, он очень быстро сделал тебя своей женой?

— Конечно, сделал. Это был вопрос вежливости, ибо я была ему послана в дар от португальского губернатора Бомбея. Он женился не на мне, а на подарке.

— И в каком же качестве он тебя трахал, Велвет?